Критский Ю.М.

КЕНОЗЕРЬЕ В СЕРЕДИНЕ XVIII – НАЧАЛЕ XX вв.
(фрагменты из книги «КЕНОЗЕРЬЕ. История и культура»)

Пространственная организация поселений

В начале XVIII в. монастыри Кенский и Челмогорский приписаны к Каргопольскому Спасо-Преображенскому монастырю. К этой же обители относятся пустыни, земли которых частично входили в Кенозерье и Лекшмозерье: Юрьевская (на границе с Новгородом), Хергозерская, Елгомская. До 1764 г. за Кенской Пахомиевой пустыней числилось земли пахотной 35 десятин и крестьян, по неполным данным, 35 душ.
Оба монастыря и упомянутые пустыни были в 1764—1765 гг. ликвидированы. Вместо сгоревшего храма построена каменная Преображенская церковь. Еще до завершения строительства она сделана приходской (с сохранением за ней 33 десятин земли) .

С завершением секуляризации образуется на месте бывших монастырей и пустыней несколько поселков. Их жители сохранили старинный кенозерский промысел — лесной. После земледелия он приносил наибольший заработок сельскому населению.
Наиболее значительный сплав леса проводился по Кене и Волошке. При вырубке лесов соблюдались давно сложившиеся традиции лесных заготовок. Вырубались такие деревья, которые либо зачахли на корню на песчаных и каменистых почвах, либо не могли расти, окруженные болотами. Запрещалось рубить лес в священных рощах и вокруг лесных озер. Встречающееся в литературе конца XIX в. мнение о том, что в Олонецкой губернии крестьяне-охотники способны из-за одной белки срубить здоровое дерево, а землепашцы выжигают участки леса, источниками не подтверждается.

Значение Кены и Волошки не ограничивалось лесосплавом. Вплоть до завершения строительства Мариинской водной системы, сохранял значение волоковый путь на Кенозеро и далее — по реке Кене на Онегу. По этому пути и по течениям Волошки и Кены ежегодно в последней четверти XVIII—начале XIX вв. «приходили 30— 40 судов с сушеной рыбой, которую вывозили с ближайших озер. Часть этих судов грузилась на Водлозере, и прежде, чем попасть в Онегу, они проделывали сложный путь: спускались Верхней Водлой до реки Черева и поднимались по ней до пятиверстого волока, идущего к Кенозеру».

Поселения по берегам реки Водлы были местными центрами судостроения. В 1809 г. образована экспедиция водных коммуникаций (вместо одноименного департамента). Транспортная сеть водных путей России разделена на 10 округов.  Системы, связанные с Тихвинским и Мариинским каналами, вошли в 11-й округ, в том числе река Водла и Онежское озеро (включая мелкие реки Пудожья).
Работы на Мариинском канале вели крестьяне Кенозерской и Кенорецкой волостей. Отход на другие системы (Александровскую, Вышневолоцкую) имел место, но осуществлялся редко.

....В начале XIX в. Климовская и Вершинино — центры сельских обществ, а Вершинино — еще и центр волости. При размежевании земель учитывались интересы различных групп владельцев: церкви, казначейства, коллегии экономии. Меньше всего при межевании соблюдались интересы крестьянства. Это проявлялось в отдаленности покосов, «худой» земле, невыгодности рыболовства (вдалеке от водных путей), запутанности прежних «межей», особенно в Першлахте — единственной в регионе экономической волости.
…К концу XVIII в. сложились и закрепились соотношения: уезд — волость/волостка — погост/село — деревня (иногда, в XVIII в. еще не так часто, — группа деревень), управляемая вначале «мирскими» выборными, а затем — с конца XVIII в. — старостами сельских обществ. Значение погостов как преимущественно «поповских» дворов постепенно нейтрализуется. Погосты часто обращаются в поселения со сходными, сохранившимися от «монастырских» времен названиями. …Зачастую названия населенных пунктов дублировали соседние. В конце XVIII в., например, существуют три деревни и одно сельцо с общим названием Турово. Все они расположены рядом. Это три Порженских села (одно из которых — деревня Федоровская). Исчезают поселения на небольших островах. Образуются, в частности, две деревни Мамоновых, из которых на острове только одна, вторая на материке, и две деревни Матерых, из которых обе на материке.

Но было и противоположное явление: какие-то из деревень «выбивались» из ядра территории в наиболее развитые селения. Как правило, это села с церковью, расположенные при водных и сухопутных дорогах, центры сельских обществ (Трихново, Ряпусово, Климовская, Бор и другие). Часто в них размещались и волостные правления.

Население Кенозерья и Лекшмозерья в XVIII—начале XX вв. продолжало трудиться на промыслах. Медленно и неуклонно тянулось к городским условиям (Пудож, Олонец, Каргополь, Петербург, Новгород), но благодаря относительной изоляции сохранило уникальную самобытность культуры и народного мастерства. На рубеже XVIII—XIX вв. в застройке и планировке населенных пунктов Кенозерья, его общественных центров и соседних деревень складываются нормы, известные по материалам историко-архитектурных исследований нашего времени. Сказанное относится и к тем особенностям планировки и застройки, которые связаны с окружающим ландшафтом.

Общественным центром деревень в Кенозерье и Лекшмозерье в рассматриваемый период (для некоторых селений и раньше) служит часовня. К 1830 г. «учинены» часовни: в Лядинском приходе, в Гавриловской (Флора, Клавдия и священномученика Власия), в Киселёвой (Никольская), в Мелентьевской (Ильинская), в Антоновской (Спасская). В конце XIX в. часовни «учиняются» и в других приходах и деревнях: в Морщихинской (во имя Флора и Лавра), в Казариновской (Георгия Победоносца), в Хвалинской (Тихвинской иконы Богомате­ри), в Илексинской (Владимирской иконы Богоматери).
Для деревень, входящих в состав погостов или группы селений, общественный центр локализуется сложнее. Им может быть храм, расположенный в населенном пункте наиболее развитом или ближайшем к церковному приходу. Такова, например, церковь Александра Свирского на Хижгоре (в семи верстах от самостоятельной Троицкой Хергозерской церкви). В деревне Казариновской общественным центром служил не храм, а часовня Георгия Победоносца. «Дорога к храму», иногда и дальняя, жителям хорошо известна, и на праздники они шли в ближайшую церковь, но для повседневного богослужения использовали здание местной часовни. Уже с конца XVIII в. термин «погост» в значении «кладбище» вытесняет прежнее значение слова, относящееся ко «дворам поповским».

Оформление часовни как общественного центра деревни требовало изменения в организации и расположении крестьянского двора и составляющих его строений — жилых изб и хозяйственных поме­щений. В этом случае функции часовни — общественного центра — обычно ограничивались «причащением Святых Тайн» у местных священников. Отпевание и погребение совершалось на погостах, в церковных описях XIX в., названных кладбищами. Такие погосты известны при Ильинской церкви в Думино(?-М.З.), в деревнях Ольшевской и Ожегово, в Федоровской (для жителей деревни Окатовской и Турова села).

Планировка прежних деревень обычно не знала свободных больших площадей между строениями. Теперь они появляются (например, в деревне Семеновской). Амбары и сараи, прежде находившиеся вне избы или вне двора, чаще располагаются как подсобные помещения в самом селении, «за пределами» которых остаются гумно и бани. Ориентировка зданий в селении выбиралась в зависимости от природных условий и особенностей расположения села на мысу или полуострове. В деревне Семенове мыс открыт северо-западным вет­рам, и большинство домов расположены «глазом» не к озеру, а внутрь мыса. Зимой и осенью дома отапливались через зимники (малые участки здания). Два других мыса, на которых расположены деревни Спицыно и Зехново, от ветров укрыты лесными моренными грядами. Обе деревни имели часовни как общественные центры селений: Георгиевскую в Спицыне, Иоанно-Богословскую в Зехнове.
Зехновская часовня построена посреди села на возвышенном месте. Сформировавшиеся в окончательном виде к концу XVIII—нача­лу XIX вв. селения нередко располагались попарно, напротив друг друга через лахту или озерко: таковы Спицыно и Зехново, Федоровская (Порженское) и Окатовская (разделены оврагом), Масельга и Гужево, Горбачиха и Тырышкино. От одной из деревень отводились тропы к ближайшему тракту, сооружались наплавные или постоян­ные мосты через реки (Федоровская, Пелюгино, Овчин Конец — через реку Кену, Филипповская — через Почозеро и реку Токшу).
Невозможно представить облик кенозерской деревни конца XIX—начала XX вв. без обстоятельного архитектурного обследования...

...Кенозерские деревни в XIX—начале XX вв., как и раньше, невелики. В 1673 г. наиболее населенные деревни насчитывали от 12 до 20 дворов с числом жителей 80—120 человек. В 1905 г. — от 10 до 15 домов в 10—12 семей. Наиболее крупные деревни «тянули» к центрам сельских обществ и к волостным центрам. Территорию самого центра общества они не затрагивали. К нему подходили дороги или переправы, построенные во всех волостях в конце XIX—начале XX вв. По списку 1905 г. семей может оказаться и меньше, чем домов в связи с уходом части хозяев на промыслы или в другие регионы. Наибольшее число жителей и в 1873 г., и в 1905 г. проживало в Семенове, Тырышкине, Тарасовой, Горбачихе, Вершинино.
В Вершинино находился единственный из волостных центров общества со значительным числом дворов еще в 1673 г. Их насчитывалось 18. Наименьшее число жителей в островных деревнях: на Поромском острове и на юге. Там произошел значительный отлив населения в Вершинино и Почу (Турово сельцо), Важку-речку.
В списке 1905 г. такие селения фиксируются как выселки (Турово, Важка-речка, Пелла, Дьяково, Лутьяново). Кузницы во всех придорожных деревнях (Немята, Горбачиха, Ведягино) располагались за пределами селений при дороге. Но в тех деревнях, где имелось свободное пространство для хозяйственных строений (Семенове, Спицыно, Зехново, Ряпусово) и требовались периодически кузнечные работы (ремонт сельскохозяйственной техники, подковка лошадей), кузнецы могли размещаться и в селении. В этом случае поблизости от здания кузницы находился колодец, а с конца 1690-х гг. в Вершинино, Климовской, Бор, Трихновой Горе исполнялась по назначению сельского схода пожарная повинность (со своими лошадьми и ведрами).

К деревням примыкали покосы, пожни, луга. Если они прежде распахивались (до XIX в.), а потом забрасывались, то вскоре зарастали лесом. Этот лес частично использовался в крестьянском хозяйстве. Таков, например, лес на горе Белой в среднем течении реки Порженки. По большей части заброшенными в XIX—начале XX вв. были покосы, располагавшиеся возле деревень, но при болотах: Морошечник (возле Бухаловой), Кухтинское и Гладкий Мох (возле Горбачихи), Бузун (возле Федосовой). В 1920—1930 гг. часть болот была осушена, некоторые использовались как торфяники. Часть непокосов (в некоторых регионах Кенозерья довольно значительная) уже в XVIII в. была обращена в поля и возделывалась под полевые культуры. Косогор (возле Горбачихи), «за озерком», «за Озерки», «Заозерье» (все возле Зехнова), Великая Шалга, Головково «тянули» к Минину.

Между населенными (и по масштабам XIX в. оживленными) Вершинино, Карпово, Шишкино и «крайним севером» Кенозерья — Почозером лежала группа селений, сконцентрированных вокруг озера Свиное. Это один из заливов Кенозера. О внешнем виде селений Чолма Нижняя и Верхняя, Коровья Мыза и еще нескольких деревень к началу XX в. мы ничего не знаем, так как во многих из них оставалось по 1—2 двора. Исключения — Рыжково и Федосово — сравнительно развитые и в XVIII в.

Помимо соображений, связанных с удобством размещения и сложившимися планировочными народными традициями, на расположении поселений в Кенозерье сказывались трудовые навыки, а также чувство природного пейзажа у первых новгородских жителей, пришедших с Водлозера и погоста по реке Водле. Наиболее типичным из таких поселений является село Порженское (Федоровская). Здесь будто сама природа позаботилась о том, чтобы новгородцы не забывали «вотчину свою». Центр села — церковь Георгия Победоносца. Источниками не подтверждается мнение Ю.С.Ушакова о времени ее постройки (XVII в., тесовая обшивка — XIX в.).  По сохранившейся в ГААО ведомости Георгиевская церковь в Федоровской построена «усердием крестьян деревень Федоровской, Окатовской, Турова села» в 1792 г. Ее силуэт «организует пространство жилой среды и воспринимается с юга, востока и севера».
Размещение общественного центра «на закатной стороне горизонта», отмеченное Ю.С. Ушаковым как «встречающееся во многих селениях», более свойственно новгородским и водлозерским «рядкам», чем Кенозеру. То же следует сказать о месте, выбранном для погоста: «в открытом поле, на самом гребне пологого холма». Церковь стоит в роще, обнесенной рубленой оградой. По мнению специалистов, это встречается только на Водлозере (в Ильинском погосте) и на Почозере.  Можно допустить участие водлозерских мастеров в строительстве моста на «городнях» через реку Кену в деревне Кенорецкой (Измайловской). Мост в деревне Федоровской (Овчин Конец — Пелюгино) построен немного позднее, и следы новгородского влияния сохранились лишь в названии деревни.

Приведенные примеры подтверждают, что общим для новгородцев и кенозерцев было чувство пейзажа и природного ландшафта. Для селения важны «выбор места, связь с природной средой и пространственная организация".

Другие фрагменты из книги Ю.М.Критского "Кенозерье. История и культура":
1. Кенозерье с древнейших времен до XIV в.
2. Кенозерье в XIV –середине XVIII вв.
3. Краткие исторические сведения о населенных пунктах, расположенных на территории Кенозерского национального парка.
4. Священные рощи и часовни.
5. Промыслы и ремесла.
6. Сельские общества.
7. Кенозерье в трудах русских ученых.
8. Формирование территории Кенозерья и Лекшмозерья.