И.С.Поляков
ТРИ ПУТЕШЕСТВИЯ ПО ОЛОНЕЦКОЙ ГУБЕРНИИ
Следы каменного века на юго-востоке Олонецкой губернии
...На восточной стороне Онежского озера принадлежности каменного века … не составляют редкости. Таковы, например, окрестности Пудожа с богатою аллювиальными отложениями долиной реки Водлы.
По личному же опыту я узнал богатство остатков каменного века на северо-восток отсюда, на водоразделе между Онежским и Беломорским бассейнами, в окрестностях Кенозера — местность, на исследование которой я не мог, к сожалению, уделить больше нескольких дней.
<Находки на Кенозере>
Самая роль этой местности — служить
водоразделом, указывает некоторым образом на ее
относительную высоту. И если справедливо, что Север был
некогда под водою, то указанное место, как наиболее высокое из
других, должно было раньше обнажить многие из своих пунктов,
раньше начать новейшие отложения, и вместе с этим, сделаться
скорее и наиболее доступным для поселения.
И в самом деле, аллювий во многих местах залегает здесь
большими толщами, например, по берегам Кенозера, против
деревни Филипов Ручей (интересно, где она?-М.З.), а кремни в
береговом щебне встречаются в таком изобилии, что трудно
предположить, чтобы они появились сюда помимо сил самой
природы, но с другой стороны, трудно не обратить внимание на то,
что на большей части этих осколков существуют весьма ясные
следы руки человеческой, так что это изобилие больших и малых
осколков должно объяснить преимущественно участием
обитателей каменного века.
Еще больше убеждает в том
присутствие настоящих орудий — стрел, иногда лежащих вместе с
кремневыми кусками и осколками, иногда же отдельно
разбросанных в местности.
Мною замечено одно место на
заливном лугу, на берегу Свиного озера, составляющего
отдельный залив Кенозера, где положение осколков в
растительном слое совершенно сохранилось и свидетельствует о
кратковременном здесь пребывании одного человека или
семейства, занимавшегося, судя по самому характеру осколков,
выделкой кремневых орудий.
Эта местность во всех отношениях любопытная, видимо
заключающая в себе следы большого развития культуры
каменного века и служившая, по всему вероятию, центром
распространения этой культуры, а также и другие, к югу и востоку
от нее лежащие, в которых, по доходившим до меня слухам, следы
каменного века представляются в не меньшем изобилии,
остались однако совершенно мне неизвестными в подробностях, и
вся находка моя в окрестностях Кенозера ограничивалась
несколькими кремневыми наконечниками стрел, впрочем
прекрасно выделанными и кремневыми же осколками.
<Находки на Кумбасозере>
Но счастливый случай заставил меня познакомиться на
возвратном пути в Водлозеро, на западном склоне водораздела, с
остатками каменного века в окрестностях Кумбасозера.
Недальнее, двадцативерстное расстояние этого места от
Кенозера дает право рассчитывать и на общую тесную связь их в их
каменных принадлежностях, и как меcтонахождение, так и состав
кумбасозерских орудий могут служить указанием на общий
характер кенозерской культуры, хотя эта последняя может
заключать в себе следы большей древности и большего развития.
На Кумбасозере встречается меньше кремней и мало таких
глыб, какие есть на Кенозере и которые не были подвержены
обработке; по большей части встречались такие осколки, которые
оставались от обделки. С первыми же шагами по береговому
щебню озера я находил значительное количество таких осколков,
и между ними нашел обломок горшка, что и заставило меня
произвести здесь более деятельную разведку лично и через
распросы.
Кумбасозеро расположено в широкой чашевидной долине, среди довольно высоких холмов; само оно представляется также в округленной форме, приближающейся к эллипсу и достигает до 4 или 5 верст длины и до 2 верст ширины. Из северо-западного края оно дает реку Кумбасу, достигающую при истоках сажен 15 ширины. Здесь же холмы особенно близко приступают к реке и к водам озера, и здесь расположено современное население.
При самом истоке реки, по ту и другую ее сторону, расположены две полосы пашен, и в них-то я добыл орудия. Пашня, лежащая на стороне деревни, особенно ими изобиловала, но по своей близости она всегда была доступна деревенским юношам, которые, разыскивая в ней горшечные черепки и плоские кремневые обломки, а также стрелы, бросали их в реку. Благодаря этому обстоятельству, научный интерес пашни был истощен, и я, ограничившись несколькими не очень важными находками, переправился на другую сторону реки, где пашня была лучше ограждена от посещений непрошенных гостей.
С этой пашни только что снят был лен, и я, при помощи ее хозяина, должен был перепахать ее, чтобы вывести на свет ее сокровища. Пахотный ее слой имел от 1'/2 до 3 вершков мощности; он лежит на желтом речном песке без валунов, который, в свою очередь залегает, как кажется, на желтой ледниковой глине с валунами. Но несмотря на близость ее к песку и на то. что она выходит здесь на поверхность, она не содержит в себе никаких остатков человеческой деятельности, хотя, если бы они заключались в ней, существовала бы и возможность открыть их: через пашни, лежащие на глине, проведены довольно глубокие канавы. В обнаженном таким образом слое, до 0,5 метра толщиною, содержатся многочисленные небольшие валуны, и между ними нет ни одного орудия, ни одного обломка горшка или кремня. <Древняя стоянка на Кумбасозере> Другое дело распаханная нами пашня. Здесь в песках и в растительном слое скрыто почти все главное и необходимое в хозяйстве жителя каменного века: это топоры, стрелы, ножи, рубанок, плиты для шлифования орудий, обломки кремней и горшков, остатки жилища и проч. Трудно с точностью сказать, в каком положении находились первоначально все эти принадлежности, так как пашня была очень много раз распахиваема, и они в большинстве случаев сдвинуты с своего места. Однако же, судя по остаткам жилья, я пришел в конце концов к заключению, что орудия были оставлены на иловатом песке.
<Хижина>
Это был пол из валунов, служивший, несомненно, фундаментом
для хижины первобытного обитателя, такой пол, какие были
позднее, в исторические времена, в употреблении у наших
северных инородческих племен, и какие до последнего времени
делаются у эскимосов Гренландии и Северной Америки.
Пол был
выложен из валунов различной величины и формы: были валуны,
закругленные водой, были остроугольные и острореберные; был
один валун до 1/4 аршина в длину и в несколько пудов весом,
находились и меньшие, длиной до четверти. Они лежали друг на
друге в несколько рядов, не были связаны никаким цементом и
держались вместе, благодаря аккуратной укладке, как это вообще
встречается в сооружениях каменного века. Имея довольно
ровную поверхность, этот каменный пол является округленным до
1 1/2 метров в диаметре.
Около одного из краев его был найден
камень с обточенной верхнею стороной; он был уже вставлен сюда
в таком виде и служил точилом, на котором готовились топоры или
другие сточенные орудия.
Промежутки между камнями были заполнены частью песком,
частью горшечными обломками, кремнями или углями, в
некоторых местах попадались остатки сосновой коры и береста.
Видно, что жители не только делали здесь свои орудия, но
разводили огонь и варили пищу.
Кора сосны и береста служили,
вероятно, покровом для хижины, размеры которой легко могли
быть больше, чем величина каменного пола.
Это сооружение находилось среди пашни, представляясь в форме выпуклого небольшого возвышения. Сверху оно было накрыто растительным слоем, под которым лежал песок и затем только, в глубине, было самое сооружение. Отсюда видно, что пол существовал тогда, когда еще не было перегноя. От хозяев он остался открытым, среди песку, которым потом и засыпался, благодаря ветрам. Вместе с тем здесь начала водворяться растительность, трава и ивы, за которыми последовали березки или сосна, и таким образом началось, вероятно, отложение пахотной почвы. В то время, когда первобытные обитатели были живы, река ближе подходила к их хижинам, их сооружение стояло непосредственно на берегу ее, так как и теперь современные пески лежат только около самого берега.
Прежде река была выше пола, затем она отходила по направлению к правому берегу и теперь находится от пола сажен на 30 и на несколько метров ниже. По этому можно судить, что изменения в местности, происшедшие со времени исчезновения жителей каменного века, весьма не велики. С другой стороны, трудно сказать, по каким причинам был оставлен этот теплый домашний очаг, вместе со всеми орудиями, стоившими жителям большого труда, и которыми они дорожили, может быть, несравненно больше, чем самый пылкий из современных археологов.
<Как же жили в каменном веке ?>
С представленным очерком местонахождения орудий, а также с принадлежностями каменного века, находящимися налицо, открывается перед нами небольшой отрывок из длинной летописи, написанной весьма неразборчивым почерком, и на котором, вдобавок, летописец забыл выставить год. Но при всем том, в этих отрывочных и часто неполных показаниях мы находим небезынтересные сведения о человеческой деятельности.
<Пища>
Состав нашей коллекции показывает, что первобытные обитатели
Олонецкой губернии, не отличаясь от нас потребностью питаться,
умели удовлетворять ее приличными в их положении средствами.
Они ловили рыбу, охотились за зверями; выбирая удобные для
этого места, они обеспечивали себе успех добычи
соответственными цели орудиями.
Приготовление этих последних
требовало с их стороны ремесленных знаний, которыми они в
своей сфере обладали в совершенстве. После трудов в лесу или на
болоте, после холодной схватки со зверем или себе подобным
неприятелем, после путешествия за материалом для нового
орудия они возвращались к семейным очагам, где грелись, и за
целость которых стояли. Здесь согревал их не тот только внешний
огонь, от которого археологи находят угли, но и тот, о котором
свидетельствуют украшения.
Хотя мы и не имеем остатков их пищи, чтобы наглядно судить о ее
качестве, однако полагаем, что в способах ее приготовления они
далеко превосходили многих из своих собратьев, начиная с
варивших ее в корытах, в сосновой и еловой коре, и кончая теми,
которые готовили пищу в собственных желудках и шкурах животных,
ее давших.
Олончане каменного века имели для этого глиняную
посуду. Главная их отличительная черта проглядывает в том, что
они сумели представить на выставку человеческой
любознательности следы своего искусства и трудолюбия, не
употребляя металлов и не зная их.
<Уклад жизни и поселения>
Как проявляли они свой труд? Вероятно, охотник сам острил
себе на охоте затупившуюся стрелу и затачивал сломавшийся
топор; вероятно также, что труд по приготовлению большинства
домашних принадлежностей вертелся в среде одиночных
семейств, как это показывает положение более или менее
изолированных семейных пепелищ (в окрестностях Кенозера), и
нет вероятия, чтобы несколько более скученное население
обусловливалось разделением труда, выходившим из пределов
семьи, ибо иначе скопление значительного числа жителей на
Тудозерском валу пришлось бы объяснить не следствием
рыболовческих выгод, а существованием фабрики, подобной
отчасти нашим,— чему противоречит даже современное
положение промыслов среди жителей окрестностей Вытегры и
Водлозера, хотя, с другой стороны, и нужно допустить, что всякого
рода скопление людей ведет уже к некоторым усложнениям в
разделении труда.
Во многих случаях можно видеть, что кенозерское население по
остаткам своих орудий оказывается сходным с населением,
распределявшимся на юго-востоке Онежского озера. Несколько
более мощное развитие слоев, заключающих в себе остатки
человеческой деятельности из первой местности, указывает на
большую ее древность, и, может быть, на то, что она была центром
заселения, откуда люди уже потом двинулись к Онежскому озеру, в
местность более молодую. Но в этом отношении требуются
дальнейшие исследования. Что же касается до большинства
высказанных положений относительно жизни здешнего
доисторического населения, которое во многих случаях
оказывается сходной с жизнью и западно-европейских народов
доисторической эпохи, то более подробные на них доказательства
можно будет найти в нижеследующем обзоре принадлежностей из
каменного века.
Вал из небольших валунов, найденный мной на берегу
Лужандозера, в песке, на глубине 0,250 м, привел меня в полное
удивление. В его устройстве поразило меня то, что доисторический
обитатель, при всей бедности в инструментах, но единственно при
ловкости своей руки, обращался с камнями как столяр,
вооруженный пилою и топором, с кусками дерева. Имея ввиду
получить сплошную каменную стену, устойчивую и крепкую,
работник каменного века пригонял камень к камню, одну плитку к
другой, и притом так, чтобы единственная выпуклость одного
камня совпадала с вогнутостью другого. Если один камень не
устанавливался плотно и тесно с другими, то строитель делал на
нем выемку и отсекал от него торчащий бок в степени, вполне
соответствующий обстоятельствам и надобности. По-видимому, у
строителя был запас камня, в виде материала, и если в каком-
либо случае иные составные каменные части вала не
прилаживались одна к другой, то откалывался нужного вида кусок
и ставился в приличное ему положение. Осколки одного такого
камня найдены мною в различных частях вала, и я составил из них
целый валун такого вида, каким он вышел из рук природы.
Видя в
устройстве этого вала проявление некоторого искусства, я однако
же не решаюсь сказать что-нибудь положительное об его
назначении. При указанной глубине его верхних частей от
поверхности, он имел до 0,200 м в ширину и такую же высоту. К
линии, параллельной береговому валу озера, а также к самой
береговой линии, он представлял выгнутую в сторону озера дугу. По
окружности он имел 2,900 м. Между камнями были остатки углей,
береста от тонких ветвей березы, кое-где в окрестностях обломки
кремней, но больше никаких принадлежностей не найдено.
Очагом этот вал служить не мог: зачем в таком случае делать его
дугой? Видеть в нем составную часть хижины также нельзя, ибо он
не составляет никакой правильной и полной фигуры. А потому и
остается отложить разгадку его значения до благоприятного
случая, который, несомненно, представится, если увеличатся
факты. В ожидании этого посмотрим, чем вооружил себя
представившийся нам работник.
<Каменные орудия труда и их обработка>
Вооружение первобытного обитателя состояло в топорах, копьях или стрелах, в ножах и пращах — предметах, на приготовление которых он употреблял различные способы.В Олонецкой же губернии стачиванию редко предшествовало обивание материала. Для приготовления, например, топора, житель пользовался острым, режущим и твердым прибором, который легко мог иметь форму простого кремневого ножа или пилы. Следы такого инструмента замечаются на весьма многих из наших орудий; таковы боковые борозды — это два параллелепипеда, надпиленные, вероятно, в естественной глыбе горной породы и затем выломленные. Следы этого излома также заметны в виде тонкого шероховатого слоя на нижней окраине пластинок, представляющих в таком виде первую стадию обработки топора. Затем параллелепипед подвергался уже стачиванию на камне. Этот камень несомненно служил точилом. Он имеет вид плиты, сточенной с одной стороны; нижняя его поверхность шероховата, углы и ребра остры и неровны, словом это никак не валун, подвергавшийся действию воды. Сточенная поверхность плиты особенно характерна, как весьма очевидное и убедительное доказательство ее искусственного происхождения; посередине плиты выдается равномерная выпуклость, переходящая на своих окраинах в вогнутость, или ею опоясанная. На этой поверхности орудия стачивались круговым движением, и наиболее углубленная часть вогнутости соответствует как раз тому месту, по которому чаще всего должен был проходить стачиваемый предмет. На середине плиты осталась выпуклость, потому что если бы точильщик сосредоточил на ней свое орудие, то размах его был бы чрезвычайно мал, а работа шла бы очень медленно. Не держал он орудия и около самого края плиты, оставшегося неисточенным, потому что здесь оно весьма часто срывалось бы с плиты и этим замедляло бы работу. Наша плита состоит из талькового кварцита и имеет до 360 мм в длину, 280 мм в ширину и от 18 до 30 мм в толщину. Найдена она около Кумбасозера, подле очага или пола из валунов, из которого было, в свою очередь, извлечено другое точило, сделанное из породы более твердой... Вообще, как в Скандинавии, так и в Олонецкой губернии орудия для обтачивания представляли одно из самых необходимых принадлежностей в хозяйстве обитателей каменного века. Кроме двух вышеописанных точил, я нашел обломок от плиты для стачивания орудий и на Тудозере, и это служит доказательством того, что и здесь, поблизости, жители имели постоянное местожительство.
Главными орудиями, получаемыми через стачивание, были в
Олонецкой губернии топоры. Все найденные топоры являются в
форме клина, сточенного с двух сторон; продольные ребра их
иногда выдаются весьма резко, иногда же и они стачивались.
Острие топоров доводилось до большой тонкости. Величина
найденных нами топоров весьма различна: от самого меньшего,
достигающего 70 мм в длину и 32 мм в ширину, она
видоизменяется в самых больших от 190 мм в длину и 73 мм в
ширину до 247 мм в длину и 83 мм в ширину.
Между указанными формами найдено мною довольно
характерное орудие, значительно впрочем распространенное в
Олонецкой губернии. Это долото, острие которого образовано
выпуклостью, с одной стороны, и вырезкой или корытообразной
впадиной, соответствующей нижней выпуклости — с другой; такого
рода орудия в Олонецкой губернии были находимы Бутеневым и
Рыбниковым и в Прибалтийском крае — Гревингком...
Копья и
стрелы также входили в число необходимых принадлежностей
доисторических обитателей Олонецкого края, и эти орудия
значительно распространены в Олонецкой губернии. Различие
между копьем и стрелой заключалось в их величине. Наконечники
копий в Скандинавии, сделанные из кремня, достигали иногда до
362 — 371 мм в длину, при чрезвычайной тонкости выделки. У нас
пока найдено весьма мало подобных, кроме одного,
представленного Бутеневым.
Большинство наконечников,
найденных мною, принадлежат стрелам, что не служит, впрочем,
доказательством отсутствия в здешнем крае и более
значительных по размерам наконечников копий, так как эти
последние, благодаря своей величине, скорее могли быть
замечены жителями, истреблены на кремни и утрачены — ибо о
таких случаях я слыхал нередко. Впрочем и в величине
наконечников стрел существует значительная разница.
Наибольший имеет 85 мм в длину и от 14 до 18 в ширину. Эта
разница в величине объясняется различием назначения этих
орудий: каждый из наконечников предназначался, соответственно
своим размерам, на большое или малое животное. На лося или
оленя они готовили большие стрелы, чем на белку, бобра и пр.
Поражение врагов камнями было в ходу у нас на Севере и в
исторические времена и, несомненно, что и первобытные
обитатели придерживались этого способа самозащиты и
нападения, может быть в виде пращи, как это доказано
Нильсоном для Скандинавии. Округленные формы камней, хотя
произошедшие по-видимому естественным путем, не случайно
попадались около бывших жилищ первобытных людей, по
Лужандозеру и на Кумбасозере.
Две фигуры указывают еще на один род занятий и наводят на мысль о существовании у наших обитателей ряда орудий рыболовческих. Две формы, найденные на берегу Тудозера вместе с другими принадлежностями, составляют грузила из которых одна совершенно сходствует с употребляющимися там в настоящее время свинцовыми и почти такой же величины. Отличаются они от эскимосских, древнескандинавских и даже финляндских вытянутою цилиндрическою или сжатою с боков формой и вместо борозд вокруг всего грузила имеют для прикрепления лесы отверстия, но далеко не имеют той величины, как иноземные снаряды; это зависит впрочем от того, что финляндцы и скандинавы ловили рыбу на глубинах и в морях с сильными токами, тогда как нашим приходилось заниматься рыболовством, по крайней мере в данном случае, на небольшом озере, или, может быть, на Онеге.
<Чувство изящного>
При всей вышеописанной обстановке жизни доисторических
обитателей Олонецкого края, при такой массе труда, какой
требовало приготовление всякой домашней принадлежности,
трудно допустить, чтобы у них оставалось хоть сколько-нибудь
свободного времени на отдых и развлечения; почти невозможно
думать о том, чтобы они могли заботиться о чем-либо, не
касающемся непосредственно желудка и его настойчивых
требований.
Однако это оказывается не так: жители уделяли
немало времени на удовлетворение своего чувства изящного. В
самые древнейшие времена люди с натуры рисовали на своих
орудиях мамонта, вымерших оленей, козлов и пр. Обитатели
Олонецкой губернии придерживались тех же правил: найдено
орудие с весьма правильно высеченной головой лося и другое — с
рельефно вырезанной головой медведя. Вероятно, к украшениям
же принадлежит кружок с отверстием посередине, найденный
нами на Кумбасозере; он состоит из мелкозернистого кварцита и
имеет много себе подобных в Прибалтийском крае, в Финляндии и
Скандинавии, где подобного рода изделия делались из янтаря.
Факт, что жители стремились соединить полезное с приятным,
удобство предмета с некоторым его изяществом и красотой, ясно
выступает перед нами на весьма большом количестве найденных
обломков горшков. Глиняная посуда была здесь, в осмотренной
мною местности, такой же необходимой принадлежностью жилья,
как в озерных жилищах Швейцарии, в Дании и в Скандинавии. Так
и у олончан каменного века посуда была сделана из глины, с
большим содержанием песка. Горшки встречались нам только в
виде обломков, по которым, конечно, невозможно определить
формы в целом. Только один из обломков представлял нам форму
широкого и низкого конуса, с впадиной внутри. Снаружи он гладок,
и на нем трудно видеть даже часть сосуда, которую он составлял.
Большинство обломков принадлежит к окраинным или боковым
частям сосудов.
Отсюда видно, что горшки с внешней стороны
украшались разнообразными узорами, состоящими из рядов
бороздок, с правильными на их глубине четырехугольными
вдавлениями, бороздки располагались наклонными и
параллельными друг другу рядами или зигзагами между
окраинной линией и бороздкой ей параллельной.
Два ряда бороздок сходились под углом друг к другу, лежали
параллельно окраинам, или, наконец, разделялись ямочками,
составляющими второй элемент в разнообразных комбинациях
узоров на посуде.
Ямки в редких случаях не глубоки, по большей
же части они проходят через всю весьма толстую стенку горшка, и
на внутренней стороне получаются соответственные ряды
выпуклин. На местах этих ямочек стенки горшка являются весьма
тонкими и легко проламываются. Ямки иногда имеют форму
пирамидальную, продавленную как бы четырехугольною
пирамидкой, и правильную цилиндрическую, что бывает чаще.
Такие ямки располагаются в несколько рядов, в четыре или пять,
и обломок представляет тогда форму сота. Ямки находились
преимущественно насередине и, вероятно, в нижних частях стенок
горшка. Можно полагать, что присутствие их на посуде обязано не
только стремлению жителей к изящному, но, может быть, и тому
соображению, что в подобных горшках вода могла быстрее
нагреваться и кипеть.
Может быть также, к числу украшений на горшках относится найденный нами слепок из глины: он представляет спираль, совершенно схожую по форме с ныне живущей в окрестностях Тудозера раковиной. Ей же равняется он по величине, так что легко можно допустить, что он составлял какое-нибудь ушко у горшка или же отдельное украшение в дамском туалете.
<Заключение>
Итак, мы имели случай кратко очертить все формы принадлежностей каменного века, найденные нами на юго- востоке Олонецкой губернии. Но при этом мы сохраняем убеждение, что жители обладали и различными другими подобными же предметами, которые остаются пока в неизвестности, по неимению для исследователей удобного случая столкнуться с ними.
Все известные орудия Олонецкой губернии состоят из камней,
относящихся к различным горным породам: это видоизменения
глинистого сланца, сланец хлоритовый, кварцит, грюнштейн,
афанит, видоизменения кремня и глины; преобладающими в
изделиях породами являются глинистый сланец, кремни и глина;
глина по всему юго-востоку губернии не представляет недостатка.
Но по отношению к кремню и сланцам, жители каменного века
стояли в различных условиях. В одних местах трудно было
доставать кремень, в других — глинистый сланец, если только об
этом судить по тем скудным данным, которыми мы располагаем.
Жители по юго-восточному берегу Онежского озера, особенно
тудозерские, были хуже других обеспечены глинистым сланцем,
так как он непосредственно в коренных месторождениях
встречается только на северо-западном берегу Онего. Но они
могли добывать его отчасти и в местных наносах; в свою очередь
жители северозападного берега, обеспеченные изобилием
сланца, вероятно нуждались в кремне и должны были за ним
отправляться на юго-восточный берег. Даже самые тудозерцы
должны были переходить значительные расстояния, в десятки
верст, если не больше, чтобы добыть тот же кремень. В
аналогичных с тудозерцами условиях стояли жители Водлы, на
восточном берегу Онего, до Кумбасозера и Кенозера, где
расстояние от коренного залегания глинистого сланца —
наибольшее, и где кремень встречается уже в самых местных
наносах, а залегание его находится в ближайших окрестностях.
Таким образом, и здешние жители должны были уходить на
поиски за глинистым сланцем или выменивать его на кремень.
Что же касается до последнего, то несомненно, что он относится .к
развитой здесь каменноугольной формации. Это доказывается
отпечатками животных на некоторых кремневых обломках,
привезенных мною отсюда.
Другие породы были в гораздо меньшем употреблении.
Некоторые из них могли встречаться в виде валунов, как кварцит, и
таким образом доставляли материал для поделок; для прочих
допустить это весьма трудно, например для хло-ритового сланца:
залегает он довольно далеко на север от Онежского озера, а
между тем орудия из него встречались на Кумбасозере, в
окрестностях которого известно такое распространение афанита,
входящего также в число материалов для производства орудий.
За всем сказанным остается еще один, самый интересный
вопрос, к разрешению которого нет, однако, никаких, даже
приблизительно верных данных: это вопрос о племенных
свойствах людей, оставивших нам вышеописанные
принадлежности.
Определить время процветания культуры
каменного века в осмотренной нами местности невозможно.
Язык
тамошних древних обитателей в данном случае не может быть
каким бы то ни было образом восстановлен.
Сторона бытовая,
принадлежности домашнего хозяйства, занятия также к решению
вопроса не могут быть приложены: на основании этих данных
пришлось бы привести наших обитателей в тесное родство с давно
вымершими народами в разных концах земного шара...
Не решаясь однако же неизвестное отыскивать по неизвестному же, я представляю другим определить отношение ныне живуших на Севере народов к тем, которые уже вымерли.
(c некоторыми сокращениями).
Обратно на страницу ПОЛЯКОВ