А.Б.Пермиловская,
доктор культурологии, гл. научный сотрудник Института экологических проблем Севера Уральского отделения РАН

СЕМАНТИКА СТРОИТЕЛЬНОЙ   ОБРЯДНОСТИ

В строительной обрядности при возведении крестьянского дома существенная роль принадлежит таким аспектам, как выбор места, времени и материала для строительства, обряд строительной жертвы, укладка первого венца, возведение матицы, процесс перехода в новый дом. Семантика строительной обрядности выступала как целостная знаковая система, с помощью которой крестьяне Русского Севера оберегали свои сакральные и ритуальные ценности и своеобразие традиционной народной культуры, ее связь с окружающим миром, позволяли поддерживать историческую память и самосознание, передавая информацию из поколения в поколение.

Большое значение для строительства дома имел выбор деревьев не только в практическом, но и в его сакральном значении. Существовал целый ряд деревьев, которые нельзя было использовать для строительства. К ним относилась большая группа священных деревьев. Священными считались как отдельно стоящие деревья, так и священные рощи, особенно часто встречаемые на Русском Севере. Они росли на месте разрушенной церкви, часовни или на кладбище.

Священные рощи как культовые места сохранились в ХIХ-ХХ веках. Это были участки земли, состоящие из очень старых деревьев, обнесенные оградой, внутри которой помимо деревьев находились святыни: часовня, почитаемое дерево, дерево с явленной на нем иконой, целебный источник. Сюда приходили лечиться, пить воду, молиться. При этом оставляли на деревьях вблизи источников, на иконах и крестах одежду, ткань, ленты, деньги и другие приношения. Здесь же совершались крестные ходы в праздники, особенно в дни освящения местных часовен.

Рощи считались неприкосновенными. В такой священной роще нельзя было не только рубить деревья, но и просто сломать ветку, а нарушивших запреты настигали наказания, рассказы о которых формировали корпус местных легенд..

Сакральный статус имели некоторые придорожные деревья и рощи. Многие из них отмечали границы своей территории, располагаясь за околицей селения, у дороги или на перекрестке дорог. В Заонежье и на Каргополье у развилок и перекрестков стояли «дорожные» деревья, преимущественно сосны и ели, с которыми были связаны особые верования и обряды....

У дороги на Почозеро в Плесецком районе (Кенозеро) стоит большая многоствольная придорожная сосна с обетными приношениями.

Деревья в некоторых регионах сажали у дорог по случаю рождения ребенка. На Кенозере зафиксирован обычай сажать ель, если родится мальчик, иву - если девочка.

Рябине и можжевельнику (вересу) поверья приписывали особое свойство открывать человеку дорогу, выводить из леса, когда заблудится.

Запрет что-нибудь брать у священных колодцев, деревьев, камней, часовен мотивировался неминуемым наказанием за святотатство.

Старые большие деревья, растущие в деревнях или в непосредственной близости от них и почитаемые неприкосновенными, служили местом сбора во время больших празднеств. Здесь водили хороводы и устраивали игры, жгли обрядовые костры, отсюда начинались обрядовые процессии и ритуальные обходы дворов.

К специфической категории следует отнести так называемые «буйные» деревья. «Им приписывались особые свойства - разрушительная сила, скрытая и тайная, угадать и указать которую могут лишь одни колдуны. Такое дерево, с корня срубленное и попавшее между двумя бревнами в стены избы, без всяких причин рушит все строение и обломками давит насмерть неопытных и недогадливых хозяев. Даже щепа от таких бревен, положенная со зла лихим человеком, ломает и разрушает целые мельницы»...

К «буйным», нечистым деревьям относилась осина. Природные свойства осины, ее практическая непригодность, а также тяготеющее над ней проклятие (по христианскому преданию, на осине повесился Иуда-предатель) немало способствовали своеобразному «избранничеству» этого дерева в славянской и русской традиционной культуре и фольклоре. На Русском Севере в большом почете у пастухов были осиновые барабаны, звуки которых помогали в лесу пастуху держать все стадо поблизости и при необходимости быстро собрать его. Для изготовления такого барабана выбирали осину из самых густых зарослей на болоте; делали барабан ночью при свете костра, разведенного из осиновых поленьев. Считалось, что использование осинового барабана угодно лешему и другой нечистой силе, обитающей в лесу и на болотах. Это скрепляет договор пастуха с лешим и одновременно усиливает магические свойства самого инструмента.

При таком отношении к осине становятся понятны касающиеся ее бытовые предписания и запреты. «Грешное» дерево запрещалось вносить в дом и даже сажать вблизи человеческого жилья... 

Запрещалось рубить и использовать при строительстве  очень старые деревья, которые, по поверьям, должны были умереть своей смертью. Непригодным считалось дерево, на котором ворон свил гнездо, а также любое бревно с места пожарища (для предохранения будущего дома от пожара). 

На Русском Севере в XIX- начале ХХ века существовала традиция не сажать деревья около дома. Местные жители считали, что ветви деревьев закрывают окна избы от солнца, т.е. от тепла и света, которые так ценились на Севере. Кроме того, ради благополучия дома и его обитателей существовал обычай, запрещающий сажать деревья вблизи дома, чтобы не вымерла семья: «у дома куст — настоится дом пуст».

Также в этом ритуальном контексте нужно сказать о другом запрете, который получил распространение в средней полосе России, а позднее и на Севере: не использовать при строительстве деревья, выращенные человеком и находящиеся в пределах усадьбы.

Дерево, посаженное около дома, воплощает идею непрерывности рода, как и сам дом: если что-то из них перестает существовать, другой объект отчасти компенсирует  утрату.

О топоре и иконе

Сопряженность борьбы за материальное начало и торжество духа в Древней Руси лучше всего демонстрируют два предмета, традиционно присутствующие в каждой крестьянской избе: топор и икона. Топор был главным и незаменимым орудием, с его помощью человек подчинял себе лес. Икона как священный образ была хранителем крестьянина — ее несли впереди, когда шли с топорами в лес — валить деревья или отражать нападение врага.

Топор — это универсальный инструмент в руках северного плотника, с помощью которого «можно и дом построить, и ложку вырезать». Как гласит поговорка: «Топор одевает, топор обувает, да он же и кормит». Сакрализация плотницкого ремесла порождала оппозицию святое/нечистое. Это зависело от специализации плотницкой артели. Плотники, строившие дома или хозяйственные постройки, наделялись нечистой, колдовской семантикой. Строители храмов, напротив, считались святыми людьми, наделенными божественной силой. Это противопоставление двух ипостасей сакрального по своей природе плотницкого мастерства основано также на оппозиции дом/храм, которая соразмерна микрокосмосу/макрокосмосу.

При строительстве храмов и часовен плотники готовились к этой работе заранеев плане духовного очищения от мирской скверны. Накануне они мылись в бане, воздерживались в еде, не употребляли спиртные напитки, не использовали в своей речи бранных выражений и, когда приступали к работе, надевали чистую одежду, вероятно, имело место и половое воздержание.

Оппозиция дом/храм позволяет пояснить глубинную семантику мотива священного топора. Предание о построении Преображенской церкви на острове Кижи гласит, что построил ее легендарный мастер Нестер и «на одном бревне он вырубил: «Церковь эту построил мастер Нестер, не было, нет, и не будет такой...» Нестер со священным топором поднялся до последней главки, привязал до креста алую ленту, а топор закинул в озеро и поклялся, что такого чудесного храма нет нигде и не будет больше никогда и топор этот никто не найдет. И тогда начали святить церковь, а Нестера больше никто не видел». Мотив заброшенного священного топора раскрывает глубокую мифологическую идею завершенности храма, его уникальности и неповторимости, что еще раз подчеркивает различие между сакральным характером строительства храма и профаническим характером строительства дома. Последнее не знает конца, никогда не достигает завершенности, поскольку окончание строительства дома знаменует смерть главы семьи или кого-либо из домочадцев.

О плотниках и печниках

О плотниках и печниках распространены в народе многочисленные рассказы, свидетельствующие о том, насколько мстительны и недоброжелательны эти люди, когда им недоплачивают условленную сумму хозяева и подрядчики. Плотники могли сделать так, что построенный ими дом оказывался непригодным для проживания, так как в нем «поселялась нечистая сила». «Особенно дурной славой пользовались те из плотников, которые известны своим мастерством, вроде костромских галичан, знаменитых владимирских «аргунов», вологодских, вохомских». Существует много рассказов о том, как плотники, если хозяева недостаточно их ублажили, в отместку делали так, что при ветре в избе выло и стонало. Для этого они вставляли между стен бутылочное горлышко или прилаживали под коньком кровли длинный ящичек, набитый берестой, - и в ветреную погоду слышались плач и вой, вздохи и крики. Или засыпали в пазы между венцами сруба щепочки, которые мешали плотной осадке бревен, и в этих местах всегда продувало и промерзало.

Выбор места и времени для нового дома

Окружающее человека пространство характеризуется не только топографической, но и семантической дискретностью. Различным частям пространства, как правило, приписываются различные значения в самом общем виде: положительные или отрицательные. Поэтому выбор места для строительства нового дома был непременно связан с процедурами, направленными на проверку или выявление истинной информации о значении той части пространства, на которой предполагалось построить новый дом.

Строительство предваряет комплекс действий, ориентированных на выбор времени и места для нового дома. Эти действия имеют ритуальный характер и призваны обеспечить наиболее благоприятные условия для вхождения дома в систему «человек - природа». Нельзя строить новый дом там, где раньше проходила дорога, на существующей дороге, на росстани, на месте сгоревшего дома, на спорном участке земли, на месте, где ранее стояла баня.

Отметим здесь два момента. Особая семантическая напряженность дороги хорошо известна. Объясняется это, видимо, тем, что дорога соединяет свой мир с чужим, а на уровне ритуально-мифологических значений является началом или продолжением мира мертвых. Уместно вспомнить древний обычай, которыйсуществовал в языческой Руси, а затем перешел в Русь христианскую, - хоронить умерших на путях-дорогах и на перекрестках,.

Противопоставление дома и дороги находит свое выражение в представлениях об опасности, которую дорога несет для дома и его обитателей.

Дома никогда не ставили на месте, где была раньше баня, такое место считалось «нечистым». Баня имеет особое положение в структуре русской усадьбы и деревни. Она не относится ни к надворным, ни к хозяйственным постройкам. Бани, как правило, строились на периферии - «задах» усадьбы или вообще выносились за пределы поселения, например, на берег реки или озера. Ритуальная нечистота бани подчеркивается в системе христианских верований отсутствием икон, что само по себе является значимым. На Терском берегу Белого моря говорили: «Баня считалась местом обитания нечистой силы, так как в бане не вешали икон». В свою очередь счастливым местом для строительства дома было «обжитое» место, на котором ложится крупный рогатый скот.

Само сооружение жилища сопровождалось многочисленными символическими действиями, регламентировалось временными и иными правилами и запретами, место для строительства определялось при помощи гаданий. Наиболее распространенным и самым простым был следующий способ: по углам будущего строения хозяин насыпал 4 кучки зерна. Если на следующее утро зерно оставалось нетронутым, то место выбрано удачно. Потревоженное зерно - знак несчастливого места для постройки дома.

Гадания подобного рода основаны на принципе моделирования предполагаемой жизни семьи на новом месте. С помощью символических средств, ритуальных измерений вводятся основные параметры организованного пространства - маркирование углов, центра. Получает свое выражение и идея неравнозначности различных частей жилища. Таким образом, устанавливается необходимый минимум семиотических характеристик дома на уровне пространственной символики. Значимым оказывается использование зерна, с которым связан круг представлений о счастье, богатстве, плодородии. Временной аспект «сжимается» в гаданиях до символической достаточности. Начинают гадать обычно вечером, а результат становится известен на следующее утро, а иногда через несколько дней (как правило, через 3 дня). Также для гаданий использовались шерсть, вода, глиняный горшок, хлеб.

Существенным условием успешного строительства жилища считался правильный выбор времени и начала строительства. Если говорить о наиболее сакральной точке годового цикла, то она находится на стыке старого и нового года. Считалось необходимым, чтобы строительство дома захватывало по срокам христианский праздник Троицы. Это представление зафиксировано в поговорке: «Без Троицы дом не строится». Наиболее благоприятными днями для строительства были вторник и четверг.

Строительная жертва

Одним из центральных моментов строительной обрядности было жертвоприношение. Обряд «строительной жертвы» является одной из мировых универсалий, он зафиксирован у многих народов. Собственно строительство дома начинается с определения ритуального центра. Обычно такой точкой признавалась середина будущего жилища или его красный угол. Перед тем как приступить к жертвоприношению, на месте будущего сруба устанавливалось (сажалось или втыкалось) молодое деревцо и сделанный плотниками крест.

На Русском Севере посредине строящегося сруба ставили елку. Установленное деревце должно было стоять здесь в течение всего времени строительства. Дерево посредине сруба - это одновременно и центр будущего жилища, и «центр мира». Связь дерева (креста) с концепцией мирового дерева не вызывает сомнений.

С идеей мирового дерева непосредственно связана строительная жертва. На ранних этапах у славян не исключены человеческие жертвоприношения при закладке крупных строений. Ритуальным эквивалентом человеческой жертвы становятся дом и мелкие животные. Верхнее бревно на кровле северного дома – конек – изображалось в форме конской головы. Можно предположить наличие связи между конскими головами, приносившимися в жертву (археологические раскопки в Новгороде, относящиеся к XI в.), и «коньками» на крыше. Дом, как бы выраставший из закопанной в землю конской головы, увенчивался ее же изображением на крыше. Конь в славянской традиции имел двойственную природу. Наряду с культом плодородия, воплощенным в солярной семантике, он был связан с хтоническими существами, смертью и погребальным культом. В соответствии с двойственной природой коня-медиатора амбивалентными свойствами наделялся конский череп. Ритуализированная смерть коня должна была способствовать плодородию земли, а его череп использовался в качестве строительной жертвы. Причем одна изба могла иметь до четырех коньков, как, например, на доме Попова в д. Мозолово Устьянского района: над летней, зимней избами, хозяйственным двором (тип дома «на два жилья»), крыльцом. Украшая дом, амбар или ледник, северный крестьянин никогда не вырезал конек на бане, считавшейся нечистым местом.

Конь - один из древнейших образов, стоящих у истоков традиционной народной культуры. Он всегда присутствует в культурном пространстве северной деревни и дома. Конь возвышается на крыше северной избы, становится кронштейном и поддерживает мощный вынос кровли северного дома. В интерьере он также распространен в повседневных бытовых вещах: принимает форму ковша для питья вода или кваса, изображается на деталях ткацкого станка, выполняет роль детских игрушек. Стилизованная форма конской головы украшает печную доску – конник, а также силуэты конской головы можно увидеть по бокам божницы в красном углу.

Укладка первого венца

Обряд жертвоприношения тесно связан с укладкой первого венца. Этой операции придается особое значение. В этом смысле венец - главная структурная единица сруба. Первый венец в конструктивном плане служит эталоном другим венцам, из которых состоит сруб, и реализует пространственную схему жилища. Поэтому строительство жилища можно рассматривать как N-кратное воспроизведение стандартных операций, когда из венцов получается сруб. Вместе с тем первый венец отражал глубокое символическое значение в строительстве дома. Сруб делит все пространство на домашнее и недомашнее, на внутреннее и внешнее. В семиотическом пространстве человек, ограничивая и одомашнивая какую-то его часть, тем самым вносит идею организации не только во внутреннее, но и во внешнее пространство. При этом «очеловечивание» пространства - это осмысление, интерпретация, наделение его знаковыми свойствами

Венец может служить классическим примером «рамки» как одного из наиболее распространных способов ограничения пространства, защиты человека внутри этого пространства, «человек с момента своего самосознания, т. е. выделения из природы, стремится установить границы и обезопасить себя внутри некоторого замкнутого пространства».

Укладка первого венца имеет четко выраженный ритуальный характер. Обычно в день установки первого венца следует окладное угощение. Для того, чтобы жизнь в доме была богатой, под первый венец кладут деньги, зерно, шерсть, кусочки церковного ладана. Когда при рубке окладного венца первая щепка полетит внутрь сруба, то это значит, что в дом достаток будет приходить.

В ряде районов Русского Севера, например в Шенкурском, Вельском, Мезенском и др., первый уложенный венец обходили с хлебом-солью. Следует отметить устойчивый обычай класть нечетное число венцов - «в крестьянской избе венцов всегда нечет: от 19 до 21».

Обряд укладки матицы

Особый комплекс обрядовых действий связан с укладкой матицы - балки, на которой настилается потолок. Чтобы понять смысл обряда, следует рассматривать роль матицы не только в конструктивном, но и в семиотическом аспекте. С первой точки зрения, матица является основой конструкции верха жилища, поэтому считалось, что «худая матка всему дому смятка». Такое значение подкрепляется и семантикой самого термина «матица» - опора, центр. Ей придавалось значение связывающего начала не только по отношению к конструкции дома, но и по отношению к проживающей в этом доме семье. Матица могла метонимически обозначать все строение. Осыпание матицы (т е. дома) зерном и хмелем относится к числу стандартных ритуальных действий (как, например, осыпание молодых во время свадьбы) с общей семантикой богатства и плодородия. Выцеленность процесса укладки матицы во времени и специфический способ объявления об этом, сходного со свадебным обрядом, позволяет видеть в этой операции кульминационный момент ритуала строительства.

Подведение под кровлю

Важным этапом строительства северного дома является подведение его под кровлю. Крыша обеспечивает ощущение конечности, предельности, упорядоченности Вселенной. Дом без крыши равнозначен земле без неба. С другой стороны, крыша служит метонимическим обозначением дома. Для того, чтобы изобразить нежилой или чужой дом, в северном фольклоре используется образ дома 6ез крыши, например, изображение чужого дома (дома жениха) в свадебном фольклоре.

При строительстве дома крыша выступает символом окончания строительства. С крышей связано и последнее самое обильное угощение плотников, называемое на Русском Севере «саламатник». Это торжественный семейный обед для родственников. Основными блюдами была саламата нескольких сортов - густая затируха и: муки (гречневой, ячменной, овсяной) на сметане и заправленная топленым маслом, а также каша из поджаренной на масле крупы. 

Печь тоже играла важную роль в семантике строительной обрядности. На Севере в конце XIX века существовал обряд «печебитье». При строительстве дома «хозяином или наемными плотниками изготовлялись лишь деревянный опечек и форма для печи - в виде чурок, обложенных досками. После этого хозяин приглашал парней и девушек на печебитье, которое устраивалось обычно вечером в ближайшее воскресенье. Молодежь приносила глину и сначала мяла ее, потом принималась бить печь, вбивая глину в форму ногами, досками, молотками, работа шла под такт песен, и часа через два печь была уже сбита (а трубы клались уже потом из кирпича); после этого начиналось веселье, пляска на остатках глины, хозяин угощал парней водкою, а девушек пряниками и булками (угощенье называлось «печное»).

Отмечая трехчастность ритуала возведения дома, можно выделить три главных этапа, которым придается ритуально-мифологический смысл. К ним относятся: укладка первого венца, укладка матицы, устройство крыши. Такая структура ритуала идеально совмещается с представлениями о троичности любого процесса: начало - середина - конец. Поскольку при строительстве дома особенно актуально противопоставление верх/низ, трехчастность строительного ритуала можно рассматривать как указание на трехчастность вертикальной структуры Вселенной и дома как ее модели. Низ - первый венец, середина - матица, верх - крыша. Возведение северного дома постоянно сопровождается обрядовым угощением. Приготовление еды и питья для обрядовой трапезы является воспроизведением основной идеи ритуала - преобразование «естественного» в «искусственное».

Переход в новый дом

После окончания строительства этот процесс продолжается: происходит наделение дома способностями живого организма, т. е. утверждается аналогия «дом - тело». Этому посвящен обряд перехода в новый дом. Новый, но еще не заселенный дом считался опасным местом. Существовало представление о том, что тот, кто первым войдет в него, должен умереть. Поэтому вначале в новый дом старались пустить живое существо - петуха, курицу или кошку, которое выступало в роли ритуального двойника человека. Показательно, что это наиболее близкие человеку домашние животные и птицы. Если учесть, что незаселенный дом представлялся «нечистым», то выбор кошки, курицы и особенно петуха с этой точки зрения не случаен, так как в системе верований им принадлежала очистительная функция.

В мифологическом плане заселение нового дома - аналог заселения мира живыми существами в устойчивой последовательности: животные – люди. Заселение дома происходит в порядке ритуальных ценностей: петух (курица), кот (кошка), овца, корова, лошадь, человек.

Из членов семьи обычно первыми в дом переходили старики, поскольку «рождение» нового дома вызывало смерть одного из домочадцев. «Дом считается полностью освоенным после свадьбы кого-нибудь из семьи. Показательна сама альтернатива свадьбы и похорон, свидетельствующая о сознании глубинного сходства этих образов. Первая смерть, как и первая свадьба, в новом доме включает его в общий поток смертей и рождений, где понятия «новый дом», «новоселье» имеют другой смысл (колыбель, дом жениха, гроб). Эти отношения между такими разными обрядами – еще одно указание на принципиальное единство ритуального текста культуры». 

У русского населения Заонежья зафиксирована интересная модификация обряда перехода в новый дом, который распадался на три акта: действие, совершаемое в старом доме, действие в новом доме в ночное время, действие в день новоселья утром. В старом доме протапливали печь, собирали тлеющие угольки в горшок, чтобы разжечь в новом жилище. По углам избы, а иногда и в других жилых комнатах раскладывали монетки, что в народе считалось расплатой с домовым за прошлое житье. Если дом покидался совсем, то хозяева кланялись по углам, просили домового переселиться на новое место. Если же часть родственников оставалась там жить, то «просили отпустить на новое жительство». 

Если в старом доме жилось неважно, то уходили тайком, прихватив с собой самое необходимое для совершения предстоящего обряда, чтобы обмануть старого домового и оставить его на прежнем месте.

Выходить полагалось в потемках перед восходом солнца, чтобы никто дорогу не перешел и чтобы не сглазили. Первым шел хозяин с иконой, за ним хозяйка с квашней, за хозяйкою следовали прочие члены семьи с тлеющими в горшке углями, постелью и другими вещами. В новую избу не всегда входили через дверь. Когда хотели обмануть домового из старого дома, то в новый дом лезли по лесенке в окно. Чаще, однако, шли в двери, так как верили, что домовой не сможет перешагнуть через прибитую на пороге подкову Иногда, прежде чем войти, гадали, будет ли жизнь на новом месте удачной. Для этого от порога катили каравай в красный угол. Благоприятным считалось, когда каравай падал на нижнюю корочку

Прежде чем вступить в избу, в нее впускали животное. По его поведению гадали, изгнана ли нечистая сила из избы. Животное считалось у заонежан воплощением домового. Первой порог дома переступала хозяйка и произносила: «Хозяйка пришла». Потом она целовала стол, затем печь и ставила квашню на шесток. Пока члены семьи входили в избу и собирались у стола, она готовила угощение домовому и клала его за печь. Только после этого хозяин ставил икону в божницу, а хозяйка раздувала огонь и готовила еду. Помолившись, семья съедала приготовленное, но со стола до завтрака ничего не убирали, «чтобы жизнь дальше была сытая».

С утра у зажиточных крестьян священник служил молебен. Жители, которым это было не по средствам, сами опрыскивали святой водой все углы, читали молитвы либо совершали на рассвете тайный троекратный обход дома с иконой.

На новоселье собирались соседи. С пустыми руками не приходили («чтобы не было пусто на новом месте»), каждый нес хотя бы щепку. В качестве обязательного подарка принято было приносить дерево (на Пинеге подарком на новоселье служило полено дров). Плотники дарили полено, напоминающее по форме куклу. Плотницкие «куклы» известны были на Руси еще по памятникам древнего Новгорода. Хозяйка в ответ одаривала каждого плотника рубахой.

Приведенный здесь церемониал перехода в новый дом - это обобщенная реконструкция обряда, в каждой заонежской деревне он выглядел несколько иначе, имея локальные интерпретации.

Домовой – покровитель домашнего очага

На Русском Севере большое значение при переходе в новый дом имеют ритуалы, связанные с переселением домового и перенесением некоторых важных предметов прежнего жилья, воплощенных, например, в огне домашнего очага, соре, хлебе, иконах. Для того, чтобы счастье и богатство не остались в старом доме, хозяева как 6ы «похищали» их и переносили в новый дом. Хозяин, как главный «похититель», надевал на себя одежду, вывернутую наизнанку. Подобным образом одевались остальные участники обряда. Из старого дома в новый переносили важнейшие символы благополучия крестьянской семьи: иконы, хлеб, конская подкова на счастье. В старом лапте переносили домового – духа-покровителя домашнего очага. Особый ритуал приглашения домового объясняется представлением о том, что без приглашения домовой не покидает старый дом. Неприглашенный домовой жалобно плачет и нередко мстит хозяину нового дома.

Домовой - домашний дух, мифологический хозяин и покровитель дома, обеспечивающий нормальную жизнь семьи, здоровье людей и животных, плодородие. Название «домовой» чаще всего дается по месту обитания. На Русском Севере встречаются такие лингвистические интерпретации домового: «доможирушко», «дед-домовей», «дедушка-«доброхот», «домашний хозяин», «домашничек», «домовая ласточка», «домоведуко», «домовейко», «домовик», «запечник», «ласка», «суседко», «шишка». В д. Ямская Гора Шенкурского района говорили: «Заходят в дом жить, приговаривают: «Домовой, домовой, пусти ночевать!»   К домовому обращаются с просьбами о6 обеспечении довольства и благополучия: «Домовишко-дедушка, всех пой, корми овечушек и ладь ладно, а гладь гладко и стели им мягко» (Пинега). Домовой имеет семью, повторяя состав семьи и уклад хозяина. Как правило, место его обитания в доме строго не фиксируется, но чаще он живет за печкой, под печкой, в подполье, на полатях, на чердаке, под порогом, под веником, во дворе. Проявляет себя различными звуками: стуком, скрипом, вздохами и кряхтением, а также перемещением или пропажей вещей. Наваливается на спящего человека и «гнетет» ночью, оставляет на теле синяки, зализывает волосы. Домовой имеет обычно антропоморфный облик, повторяя облик хозяина (живого или умершего или последнего умершего члена семьи). Иногда он предстает в виде маленького старика, покрытого шерстью или волосами, или, наоборот, в виде высокого старика в белом. Домовой может являться кошкой, собакой, мышью, ужом, жабой, лаской, тенью на стене. 

На значительной территории Русского Севера произошли совмещения образов домового и дворового, нейтрализация их признаков, в результате чего персонажи не различаются. Сохранение самостоятельности дворового персонажа чаще наблюдается на западе территории. Домовой (дворовой) считается хозяином-опекуном скота и птицы в доме, влияет на их здоровье и плодовитость. Если домовой любит скотину, она становится гладкой, сытой, здоровой. Домовой кормит и поит скот, подгребает корм в его ясли, чистит скотину, расчесывает гриву лошади, заплетает ее в косички. Если скотина чахнет, худеет, а утром оказывается мокрой, считается, что она пришлась домовому «не ко двору», «не по масти». Нелюбимую скотину он мучает, гоняет, у лошадей в гриве сбивает колтуны, отбирает у нее корм. Такую скотину продавали, поскольку считалось, что домовой все равно ее изведет... Домовой своим поведением или появлением предвещает будущее, предупреждает об опасности, отводит беду. Обычно невидимый для домочадцев, он появляется в образе хозяина дома перед несчастьем, чаще всего перед смертью члена семьи; перед смертью хозяина дома он появляется в его шапке. Если дела в семье идут хорошо, домовой пляшет в клети или в сенях, предвещая добро обитателям дома, домовой смеется, гладит мохнатой или теплой рукой.
 
Чтобы домовой хорошо относился к семье, в определенные дни ему совершают приношения: хлеб, который кладут под печку, кашу...

Крестьянину, который дружит с домовым, во всем сопутствует удача: торгует ли он скотом или зерном - непременно с выгодой и прибылью; отправится ли на рыбий промысел - за день наловит столько, сколько соседи за две недели. В хозяйстве такого крестьянина всегда обилен урожай и ухожен, плодовит рабочий скот. Не случайно в народе домового называют «жировик» (от слова «жир» - привольное, богатое житье), «кормилец», «доброхот», «доброжил», но наиболее часто - «хозяин».  

Домовой - покровитель семьи, олицетворение души предков. Его голос и привычки часто тождественны с голосом и привычками одного из прапрадедов. Это определяет одну из семантических граней образа домашнего духа – включенность его в семейно-родовые связи.

Духи усадебных построек

Вне дома мифологические персонажи отмечены во всех основных усадебных новостройках Русского Севера: бане, амбаре, овине, гумне, мельнице, колодце, в пустых строениях и лесных избушках.

В бане отмечается мужской мифологический персонаж «баенник», «баенной хозяин», «байнушко»... Особо следует отметить зафиксированный на Пинеге и на Печоре персонаж – банную «обдериху». Это злая колдунья, ведьма, она может захлестать человека вениками, ошпарить его кипятком, содрать кожу. В пинежских банях не мылись ночью после 12 часов и до третьих петухов.

В амбаре живет «дед-житовик», «амбарник» - дух амбара, его хозяин. В отличие от других мифологических духов хозяйственных построек представление о нем расплывчаты и немногочисленны.

В овине отмечается несколько персонажей: мужской - «овинник» (Карелия, Вологда), «подовинник» (Вологда), «овинный жихарь» (Карелия), «дедушко овинный»; женский персонаж - «овинница» (Пинега), парный персонаж в овине – «подовинник батюшка» и «подовинник матушка» (Архангел. обл.). Характеристики персонажа весьма противоречивы: доброжелателен к человеку, оберегает овин и хлеб, может дать хороший примолот. В то же время может быть враждебным и опасным для человека...Овинник участвует в гадании о замужестве, о бедном или богатом женихе (Карелия, Вологда)... «Гуменник» - дух, хозяин гумна. Иногда гуменник отождествляется с домовым или с овинником, но в целом это самостоятельный персонаж. Он связан с хлебными злаками, соломой, растительностью и с помещением, в котором обрабатывается урожай, составляющий достаток семьи, залог ее благополучного будущего: «Есть на гумне, так будет и в суме». На мельнице обитает «мельничной», «мельник», в колодце - «колодечник», в лесных избушках - «тень» (Пинега).

...и выводы

Сделаем некоторые выводы о семантике строительной обрядности и обрядах, связанных со строительством дома. Процесс преобразования «природного» (не освоенного человеком) в культурное (освоенное) включал ряд моментов, которые являются характерными в традиционной народной культуре Русского Севера. Это прежде всего выделение части окружающего пространства и наложение ограничений на выделенное пространство. Определение места строительства будущего дома, так же как и используемых для строительства деревьев, имело подчеркнуто ритуальный характер. Система действующих запретов носила не столько практический, сколько символический смысл. Венец сруба можно рассматривать как классический способ огланичения пространства. В строительной крестьянской обрядности был выработан своеобразный классификатор, где объектам приписывалось положительное или отрицательное значение, соотносимое с системой ценностей, существовавшей в данном социуме - в мире северной деревни XIX – начала XX веков...

В строительной обрядности Русского Севера значительная роль уделялась семиотике пространства. Место, материал и время строительства оказываются соотнесенными с концепциями жизни, смерти, богатства, бедности, плодородия. Жилище в ходе строительства постепенно включалось во все актуальные для данной модели мира содержательные схемы, и  прежде всего в сферу макрокосмос/микрокосмос, оно прочно увязывалось с ритуальной схемой жизни человека и устройства Вселенной. Строительство дома - повторение дела Творца, не случайно через весь комплекс строительных обрядов проходит тема сотворения мира. Человеческое жилище – « малый мир», созданный по правилам «большого».

Дом, как результат ритуала строительства должен удовлетворять как практическим, так и символическим требованиям: быть связывающим звеном в системе «человек-природа» и вместе с тем - центральным знаковым комплексом семиосферы. Только для человека его жилище становится тем местом, где происходит его «встреча» и «расхождение» со Вселенной.

Примечания:
1. Глава из книги А.Б.Пермиловской "Крестьянский дом в культуре Русского Севера". Архангельск, 2005 г.
2. С небольшими сокращениями.
3. Разбивка текста по смыслу - ведущего сайта.
4. Библиография опущена.
5. На эту тему писал также А.К.Байбурин.
6. Еще о "Священных рощах и деревьях" - здесь.
7. Другие статьи А.Б.Пермиловской - здесь..
8. Значения некоторых слов в статье:
- Семантика - наука о понимании (значении) определённых знаков, последовательностей символов и других условных обозначений (Википедия).
- Семиотика - наука, исследующая свойства знаков и систем.