А.В.Ополовников, Е.А.Ополовникова

ДЕРЕВО И ГАРМОНИЯ
(фрагменты из книги)
The use of Wood in the Achitecture by A. and E.Opolovnikov

<Роль часовен в пейзаже>

В архитектурном пейзаже северных деревень часовни играли примерно такую же роль, как церкви в селах и на погостах. Выделяясь на однородном фоне жилой застройки своими необычными формами, они не только вносили в нее элементы красоты, разнообразия и пространственной организации, но и выражали в своих художественных образах думы народа о земной и небесной жизни, об их извечной взаимосвязи и взаимозависимости. Словом, призывали человека не забывать о том, что главное достояние его тела — разум и сердце. Остальное лишь средства, предназначенные для их сохранения и развития.

Уважали себя люди в старину. Уважали. В причинно-следственных связях радостей и горестей не путались. Ясность ума была.

Часовни были разными: большими, похожими на церкви, как, к примеру, часовня из деревни Кавгора в Кижах, и совсем маленькими, отличающимися от простого амбарчика лишь тем, что главка была на крыше и крест на главке. Не случайно такие маленькие часовенки называли в старину амбаронками. Стояли они повсеместно в России. Стояли когда-то и в Почозере, о котором мы рассказывали, знакомя читателя с северной деревней.

Почти все деревянные часовни, сохранившиеся до наших дней, сходны по типу: они клетские — от слова «клеть», то есть самый обычный четырехугольный сруб. Главная их часть перекрыта двускатной кровлей с луковичной главкой, с западной стороны примыкают крылечко и небольшая трапезная со звонницей.

Вот такими, самыми обычными в своей конструктивной основе были клетские церкви и часовни. Однако конструктивная простота не исключала композиционной слаженности и утонченности как в малых, так и в больших сооружениях.

По своему внешнему облику часовни были самыми разными. При этом они удивительно постоянны в одном: в подчинении всех своих частей единому композиционному замыслу, тоже, в свою очередь, подчиненному законам зрительного восприятия в пространстве. По этим законам формировался архитектурно-природный ансамбль северной деревни. Центром его нередко была всего одна постройка— именно часовня. Стоило ее убрать, как поселение сразу же приобретало какой-то сиротливый вид. Композиционная законченность архитектурной среды была утрачена. Так было, когда перевезли в музей часовню из деревни Федоровская на Кене. (Сам уникальный памятник сохранился. Но один из редкостных ансамблей Русского Севера лишился неповторимого своеобразия. Лишился осмысленной законченности созданного человеком пространства).

Восстановленная в Музее «Малые Корелы» часовня из Федоровской уже не производит того чарующего впечатления, каким она одаривала, стоя на своем исконном, родном месте. Окружающее пространство, часть жизни человеческой, являлось и частью ее архитектуры. Оживляло и одухотворяло ее. В музее живая непосредственность памятника исчезла. К тому же и ряд его архитектурных деталей выполнен сухо, формально. Геометрически правильные очертания бревенчатых выпусков, резных причелин, схематизм рисунка опорных столбов звонницы — все эти, казалось бы, мелочи отчуждают воссозданный памятник от его первоначального образа.

Мелочи, чуть-чуть... А по этим штрихам и узнается подлинное искусство. вместо Впрочем, есть отступления от древних традиций в воспроизведении деталей памятника, которые термином «чуть-чуть» уже не определишь... Одно из них слишком броское: вместо сплошного дощатого заполнения галереи сделаны плоские резные балясины. А появились они в деревянном зодчестве в пору его перерождения из глубокого философского искусства, отражающего систему и образ жизни, в нечто занимательно-балаганное. В сочетании с хлипкой полоской лестничных перил, вообще лишенных ограждения, образуется некая стилизация под старину, да и та не лучшего качества. А старина вместе с завораживающим, магическим ощущением гармонии улетучивается.

И неверно думать, что все эти архитектурные мелочи не видимы и не замечаемы людьми, не имеющими прямого отношения к строительному искусству. Восприятие архитектурных построек доступно каждому, даже самому равнодушному человеку со скованной псевдоразумом душой. Разница лишь в том, что у одних гармоническая слаженность малого и большого вызывает осознаваемую радость, а вслед за ней и стремление воспроизвести эту радость — пусть даже в совсем другой форме!— в собственной жизни, а у других рождает хорошее настроение и добрые порывы неосознанно. Но и последнее неплохо. Незримая энергия гармонии умиротворяет сердца. Нам, как хлеб, а может быть, и больше его, необходимо ее присутствие в жизни. Иначе просто-напросто не выживем.

Примечания:
1.  Текст является фрагментом главы "На погосте".
2. Фотография - из архива сайта.
3. Перейти на страницу "А.В.Ополовников, Е.А.Ополовникова"