Из книги "Небеса и окрестности Кенозерья. Расписные потолки, иконы, деревенские часовни и церкви, составляюшие историко-культурный ландшафт Национального парка "Кенозерский".
Программа "Первая публикация", 2009 - с разрешения издателя

Андрей Бодэ
кандидат искусствоведения,
зав. сектором «Деревянное зодчество»
НИИ теории архитектуры и градостроительства, Москва

ХРАМОВОЕ ЗОДЧЕСТВО КЕНОЗЕРСКОГО КРАЯ

Окрестности Кенозера отличаются большим количеством памятников деревянного зодчества. Вдоль изрезанных берегов расположены многочисленные небольшие деревни, и каждая имеет свой неповторимый облик. В одной деревне сохранилась часовня или церковь, в другой – дома, баньки, амбары. Старинные постройки являются органичной частью традиционной сельской среды, сохранность которой очень высока. Главная ценность кенозерских памятников заключается даже не в архитектурных достоинствах, а в единстве с ландшафтом, что и определяет их исключительную живописность и привлекательность. По сравнению с жилыми домами и хозяйственными строениями культовые здания выделяются и своим местоположением, и почтенным возрастом, и архитектурой.

В настоящей статье наше внимание будет сосредоточено на архитектурных особенностях кенозерских деревянных храмов, на их связях с традициями сопредельных территорий и – шире – с зодчеством всего Русского Севера. В окрестностях Кенозера сохранилось около десяти деревянных церквей и более тридцати часовен, которые составляют наиболее самобытный и ценный пласт в культурном наследии края. Тем не менее сначала мы рассмотрим церкви как сооружения более значимые и по масштабу, и по архитектуре, и с религиозной точки зрения.

Наибольший интерес представляют церкви в деревне Фёдоровская на Порженском озере (в литературе по деревянному зодчеству Севера этот населённый пункт называется Порженское, в соответствии с названием, существовавшим до начала XIX века) и в деревне Филипповская как наиболее старые и выполненные в традиционных для деревянного зодчества приёмах и формах. Церкви на Хижгоре, в деревнях Ряпусовский Погост и Ведягина значительно более поздние и не столь выразительные по архитектуре. В них проявились художественные вкусы и предпочтения, характерные для второй половины XIX века. Церкви Кенозерского края позволяют составить некоторое представление об основных направлениях и этапах развития деревянного храмового зодчества и отчасти о его типологии.

Георгиевская церковь в д.Фёдоровской на Порженском озере в публикациях некоторых исследователей датируется ориентировочно XVII веком . Архивные же материалы свидетельствуют о её постройке в 1782 году крестьянами деревень Фёдоровская, Окатовская и Турово Сельцо . Несмотря на данные об относительно поздней дате сооружения Георгиевской церкви, она обладает формами, характерными для построек значительно более раннего времени. Памятник относится к клетскому типу – общепризнанно одному из древнейших в русском деревянном зодчестве. Основной объём Георгиевской церкви представляет собой прямоугольный сруб – клеть с островерхим, так называемым клинчатым, покрытием. Таким же образом решён и алтарный прируб. Основной сруб и алтарь составляют самую старую часть постройки. Трапезная с сенями, над которыми возвышается шатровая колокольня, конструктивно не связана с церковью, что свидетельствует о разновременном их строительстве. В XIX веке церковь не избежала поновлений: появилась обшивка, накладные дощатые портики, но общие формы при этом остались неизменными.

Архитектурное и конструктивное решение Георгиевской церкви отличается архаичностью. Часто  слеговое покрытие основного сруба, т.е. состоящее из продольных брёвен-слег, врубленных в каждое бревно торцевых стен, свойственно наиболее ранним постройкам. Прямоугольные алтарные прирубы также характерны для построек XVI–XVII веков. На стенах сохранились первоначальные небольшие оконные проёмы. Не исключено, что зафиксированная в архивных источниках дата относится к реконструкции уже существовавшей церкви либо её строители в 1782 году ориентировались на какой-то более ранний образец.

Постройка трапезной во второй половине XVIII века сомнения не вызывает. Об этом свидетельствуют оконные проёмы, обрамлённые косяками, соединёнными сверху «в ус», с заплечиками и с прямоугольным опиранием стойки внизу, что характерно для того времени . Срубы молитвенного помещения и алтаря компактны в плане, в их пропорциональном строе отчётливо присутствует вертикаль. Пристройка трапезной сильно растянула здание по длине, хотя постановка  звонницы несколько уравновесила композицию.

Объединение церкви и колокольни в одно здание, что мы видим в Фёдоровской, – в деревянном зодчестве явление относительно позднее. Первоначально рубленые колокольни были отдельно стоящими сооружениями. Причём постановка колоколен относительно церкви была достаточно свободной. В XVIII веке отчётливо обозначилась тенденция к объединению этих построек. Очевидно, что это произошло под влиянием каменного зодчества середины – второй половины предшествовавшего столетия. Сначала объединение происходило путём постановки колокольни по продольной оси церкви и соединения их переходом. Подобные примеры – церкви в деревнях Яндомозеро (Заонежье), Лычный остров (западное Прионежье), на Ильинско-Водлозерском погосте (восточное Прионежье). Второй способ – надстройка колокольни над срубом сеней, представленный в Фёдоровской, в церковном строительстве XVIII века встречается нечасто. Среди немногочисленных примеров – церкви в Кондопоге , в Чёлмужах (северо-восточное Прионежье).

Важной особенностью Георгиевской церкви является клинчатое покрытие основного сруба и алтаря. Подобная форма покрытия в деревянном культовом зодчестве известна достаточно широко. Её распространение охватывает бассейны Онеги, Северной Двины и частично Поморье. Причём наибольшее количество объектов сосредоточено в верхнем и среднем Поонежье. На северо-западных территориях, например в районе Онежского озера или в Посвирье, эта форма покрытия не встречается вообще. Подобный характер распространения клинчатых покрытий наводит на размышления о том, как они могли появиться в деревянном зодчестве Русского Севера.

Наиболее ранняя известная постройка с клинчатым верхом – церковь Ризоположения 1485 года из деревни Бородава, перевезённая в Кирилло-Белозерский монастырь. Это один из древнейших памятников русского деревянного зодчества. Такие же покрытия были на церквях Богоявления в Елгомском (верховья Моши) 1643 года , Успенской в Усть-Паденьге (Поважье) 1675 года , в Лабакше (Белозерский уезд) 1707 года , Сретенской в Шалякуше в районе среднего течения Онеги 1711 года и других. Все эти постройки были расположены на путях, связывавших среднерусские княжества с северными окраинами. Создаётся впечатление, что клинчатые покрытия были привнесены на Север из центральных областей России, и распространение их шло главным образом по Онеге, где этот архитектурный приём оказался наиболее укоренившимся.

Как известно, освоение Севера происходило по двум основным направлениям – из Новгорода и из среднерусских земель. Путь на Север через Белоозеро и по Онеге был наиболее оживлён в период образования Русского централизованного государства. После падения Новгорода и присоединения его северных владений к Москве Онега приобрела важное значение в связях с Беломорьем. В конце XV века возводится Белозерская крепость на грандиозных, сохранившихся и по сей день валах. В первой половине XVI века благодаря торговле поморской солью возвышается Каргополь . Быстрое распространение архитектурных традиций из среднерусских земель по Онеге на север могло происходить, по-видимому, именно в это время, поскольку позже, в последние десятилетия XVI века, в связи с развитием международной морской торговли важнейшей транспортной артерией Севера стала Двина. К тому же с XVII века торговля беломорской солью пошла на спад, поскольку с Урала стала поступать более дешёвая соль .

В целом заметно, что клинчатые с полицами покрытия встречаются на наиболее ранних постройках, а позднее сменяются другими типами покрытий. Эти изменения можно увидеть на примере нескольких шатровых храмов XVII века в районе устья Онеги. Так, Никольская церковь 1618 года в Пурнеме и одноимённая 1638 года в Малошуйке отличаются клинчатыми с полицами покрытиями алтарей. Алтарные прирубы более поздних церквей – Никольской 1661 года в Нижмозере и Богоявленской 1668 года в Кянде – уже покрыты «бочками».

Таким образом, Георгиевская церковь в деревне Фёдоровская на Порженском озере в своей основе представляет тип постройки, обладающий достаточно архаичными архитектурно-конструктивными особенностями, что может объясняться удалённостью поселения и связанной с этим особой устойчивостью древних традиций.

Следующий рассматриваемый нами объект – храмовый комплекс Почезерского погоста в деревне Филипповская, состоящий из трёх компактно стоящих сооружений, соединённых переходами. Доминирующей постройкой комплекса является шатровая церковь Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня. С юго-западной стороны к ней примыкает небольшая клетская Иоанно-Предтеченская церковь, в связи с которой строго по продольной оси стоит колокольня. По архивным источникам известно, что церковь Происхождения Честных Древ построена в 1783 году вместо обветшавшего шатрового храма XVII века и перестроена в 1883 году без больших изменений её архитектурного облика. Предтеченская церковь была освящена 22 октября 1880 года . Интереснейшая особенность почезерских храмов – их архитектурно-пространственная композиция. Здания поставлены настолько компактно, что клетская церковь играет роль не самостоятельной церкви, а придела к шатровому храму. Особенно это заметно (при восприятии) с боковых ракурсов – масштабное несоответствие двух храмовых объёмов очень велико. В Каргополье известен ряд церквей, отличающихся сложной структурой: их приделы совмещены с трапезной. Это утраченные Никольская церковь 1659 года в Павловском близ Каргополя, Благовещенская 1795 года в Турчасове на средней Онеге. Они представляют собой строго осевые композиции: с запада к основному храму примыкают симметричные приделы, между ними остаётся проход, попасть в приделы можно из объединяющей их обширной трапезной. Описание аналогичной структуры храма содержится в тексте порядной записи 1707 года на реконструкцию церкви Спаса на Валушках в Каргополе . Имеются также примеры, когда один южный придел размещался прямо в помещении трапезной, но в наружном объёме выделялся надстройкой постамента с главкой. Таковы приделы в трапезных церквей в деревнях Саунино, Большая Шалга, Волосово, расположенных недалеко от Каргополя. Структура почезерского комплекса напоминает усечённый вариант перечисленных выше развитых двухпридельных храмов, реализованный только с одним южным приделом и уменьшенной трапезной. Архитектурный ансамбль на Почозере уникален: это единственный сохранившийся образец подобного рода композиций.

Что касается отдельных элементов этого комплекса, то они типичны для деревянного зодчества Поонежья. Основной объём церкви Происхождения Честных Древ представляет собой восьмерик на четверике, завершённый шатром. Это один из самых распространённых на Севере типов церквей. Появление его восходит ориентировочно к началу XVII века, но не исключено, что и к более раннему времени. Как неоднократно отмечалось исследователями, церкви типа «восьмерик на четверике» соединили клетское основание со столпообразным восьмигранным объёмом, ведущим своё происхождение от оборонного зодчества . Однако в композиции «восьмерик на четверике» видится в первую очередь аналогия с решением одноглавой каменной церкви: четверик подобен основному кубическому объёму храма, а восьмерик – барабану; но здесь размерное соотношение этих форм сильно изменено. Проявление той же тенденции формообразования мы видим на примере каменных шатровых храмов XVI века, но в деревянном зодчестве стремление к высотности оказалось более ярко выражено и пропорциональные преобразования более смелые. Восьмерик по величине приближается к четверику и даже превышает его, что мы можем увидеть на храмах южного и западного Прионежья.

Итак, тип шатрового храма с основанием в виде восьмерика на четверике на Русском Севере с XVII века стал повсеместно распространённым, но, сохраняя в целом неизменной структуру, приобретал местные особенности. Например, в бассейне Онеги эти храмы отличались декоративными кокошниками над углами четверика. Такова и церковь Почезерского погоста. Ещё одна особенность, присущая шатровым храмам Каргополья, – архаичные прямоугольные алтарные прирубы, сохранявшиеся и на постройках XVIII века.

Предтеченская почезерская церковь по форме плана и по пропорциям напоминает церковь в Фёдоровской на Порженском озере, однако её основной сруб и алтарь покрыты бочками.
Использование этой формы в качестве покрытия основного объёма церквей относится к одной из характерных особенностей деревянного зодчества Поонежья. Вообще в развитии храмового зодчества бассейна Онеги конца XVII и XVIII века основная формообразующая тенденция – пластическое и декоративное усложнение верха. В соответствии с этой тенденцией здесь широко распространились церкви с кубоватыми покрытиями. Форма куба, увенчанная пятью главами, прекрасно подходит в качестве завершения для значительных по величине храмов. Бочка не столь величественна, как куб, и более органично вписывается в архитектурное решение небольших церквей.

В конце XVII – первой половине XVIII века в районе верхней и средней Онеги было построено несколько клетских церквей с покрытием основного объёма бочкой: на Ольховском погосте, Елгомском погосте, в деревне Пустынька, в Спасозерской пустыни . Из них единственная сохранившаяся – Благовещенская церковь 1719 года в Пустыньке. У неё утрачена только глава. В почезерской же церкви подлинными являются только срубные основания, а покрытия бочками воссозданы в результате недавней реставрации.
Рассматривая архитектуру Предтеченской церкви, необходимо отметить, что выявленная по документам дата освящения (1880) фиксирует, скорее всего, не новое строительство, а перестройку существовавшей ранее церкви. Во второй половине XIX века в церковном строительстве традиционные для деревянного зодчества формы, такие как бочки, уже практически не использовались. Характерные примеры архитектурных решений поздних деревянных церквей – рассматривающиеся ниже храмы на Хижгоре, в деревнях Ряпусовский Погост и Ведягина. Формы Предтеченской церкви Почезерского погоста полностью соответствуют традициям деревянного зодчества. При сопоставлении с известными в Поонежье аналогами она может быть датирована XVIII веком.

Колокольня в комплексе Почезерского погоста представляет пример самостоятельного сооружения, размещённого по продольной оси церкви и соединённого с ней висячим переходом. Такой приём постановки колоколен не характерен для Поонежья. Судя по известным объектам, здесь преобладало свободное относительно церкви размещение колокольни, пример тому – памятники Саунине, Ошевенском, Лядинах. Соединение церкви и колокольни по продольной оси с помощью перехода было распространено главным образом в Обонежье (церкви с колокольнями в деревнях Яндомозеро, Поля, Щелейки). Вспомним, что с Онежского озера в бассейн Онеги проходил древний торговый путь, связывавший Новгород с его северными владениями, пролегавший по реке Водле, нескольким малым рекам, через волок, Кенозеро, по реке Кене. После объединения русских земель этот путь сохранял местное значение, что, видимо, и способствовало проникновению в Кенозерье архитектурных традиций Обонежья.

Почезерская колокольня отличается шестигранным рубленым основанием. В деревянном культовом зодчестве эта форма встречается редко, но в районе верхнего течения Онеги подобные колокольни были построены в Саунине, Ольховском Погосте, Усть-Волошке, Бережной Дуброве. По мере удаления на север такие объекты встречаются реже: на нижней Онеге известна только одна шестигранная колокольня – в Пияле, ещё одна находится в беломорском селе Ковда. Причину подобного распространения этой традиции объяснить пока представляется затруднительным.

Таким образом, в общей архитектурно-пространственной организации печозерского храмового комплекса синтезированы традиции сопредельных территорий – Каргополья и Обонежья. Архитектурное решение каждого сооружения в отдельности, напротив, строго соответствует местным обычаям.

 По сравнению с предыдущими рассмотренными храмами церковь Александра Свирского на Хижгоре относится к значительно более позднему времени – к 1866 году . С первой трети XIX века в деревянном церковном строительстве становится заметным отход от традиций . Плановые решения в принципе остаются прежними, но существенно меняются пропорции, формы завершений, детали.

 В целом архитектурное решение церкви Александра Свирского достаточно эклектично. Надо сказать, что памятники, подобные церкви на Хижгоре, и воспринимаются в первую очередь не как произведения высокого искусства, а просто как свидетели истории. Вообще развитие архитектуры XIX века наполнено сменами стилей, творческими исканиями, порой не всегда удачными. В провинциальной архитектуре, не только деревянной, но и каменной, в это время наблюдается смешение приёмов, восходящих к позднему Средневековью, с формами, заимствованными из различных стилей Нового времени. Порой эти сочетания трогательно наивны и достаточно колоритны, составляя одну из особенностей народной культуры. Церковь Александра Свирского по архитектуре очень характерна для своего времени.

 Следующий по времени строительства храм Кенозерья – Сретенская церковь Ряпусовского прихода, расположенная между деревнями Ряпусовский Погост и Зихнова. Она была построена в 1880–1888 годах крестьянами деревень Ряпусовой, Щанниковой, Мамоновой, Семёновой, Спицина, Зихнове, Важки-речки . Этот объект мало привлекал к себе внимания из-за поздней даты постройки, крайне плохого состояния и, надо признать, мало выразительной архитектуры той части здания, что сохранилась до нашего времени. Завершение церкви утрачено, и сейчас все её срубы покрыты единой низкой кровлей. Структура плана обычна: основной четверик, пятистенный алтарный прируб и развитый притвор. Видимо, строители ряпусовской церкви решали в первую очередь практические задачи, а потом уже – архитектурно-художественные.

Церковь апостола Андрея Первозванного в деревне Ведягина построена в 1898–1899 годах . Архитектура этого памятника ещё более далека от традиционных для дерева решений. Хотя формально и ярусное завершение, и шатровое покрытие звонницы Андреевской церкви принадлежат архитектурной палитре деревянного храмового строительства XVII–XVIII веков, однако здесь иная компоновка форм, иные пропорции, иные детали. Архитектура церкви в Ведягине суха, но выдержана в едином духе. В ней нет разностилевых элементов, присутствующих в решении церкви Александра Свирского.  Композиция Андреевской церкви построена на сочетании простых лаконичных объёмов и строго прямоскатных покрытий. Гладкие поверхности стен прорезаны большими окнами, под стать которым и квадратные проёмы яруса звона на колокольне. Конечно, по сравнению с традиционными деревянными постройками церковь Андрея Первозванного по архитектуре сильно проигрывает, но обладающая выразительным силуэтом и красиво вписанная в природное окружение она по-своему привлекательна.

 Одной из причин, влияющих на количество храмов на определённой территории и их масштаб, является система расселения. На Кенозере преобладают небольшие деревни, но не объединённые в группы, как, например, на Северной Двине, а расположенные отдельно. И в каждой деревне свой небольшой храм – часовня.

В народной культуре Русского Севера христианские верования своеобразно переплетаются с отголосками язычества. Говоря о часовнях, нельзя не упомянуть и о простейших культовых сооружениях – крестах, которые, наверное, были первичными символами христианства на вновь осваиваемых славянами землях. Известно, что по своему назначению кресты могли быть обетными, поклонными, памятными, надмогильными. Они ставились по случаю избавления от какого-либо бедствия, обретения иконы, чудесного исцеления или, наоборот, внезапной смерти. Местоположение крестов также могло быть самым разным: при дорогах, на перекрёстках, у мостов, на берегу реки или моря, на сельских улицах, в крестьянских усадьбах, при входе в деревню.

Такие сооружения, как кресты и столбы, недолговечны, поэтому их нередко старались различными способами предохранить от неблагоприятных погодных условий. Для этого в основании креста делался небольшой, в два-три венца, сруб, на который устанавливались столбы, несущие покрытие. Крестов с навесами в Кенозерье не сохранилось, хотя до 1990-х годов один из них стоял на окраине деревни Зихнова (этот крест, видимо, возобновляется Парком - в 2008 г. он стоял - М.З.). Подобные постройки занимают промежуточное положение между малыми архитектурными формами и собственно часовнями, имевшими внутреннее пространство. Часто кресты переносили внутрь часовни или строили небольшую часовню прямо вокруг стоящего креста, тогда он превращался в элемент интерьера.

Количество сохранившихся на Кенозере часовен поистине впечатляет, это ощущается особенно остро по сравнению с другими территориями Русского Севера. Раньше часовни были широко распространены почти повсеместно. К сожалению, во многих районах они оказались полностью утраченными или сохранились единичные памятники. Так, под Каргополем в Большешальском приходе в начале ХХ века было десять часовен, из которых уцелела лишь одна . В Оштинском приходе (южное Прионежье) насчитывалось двадцать часовен . Ныне все они утрачены. По количеству сохранившихся часовен Кенозерский край сопоставим, пожалуй, только с Заонежьем.

 Архитектура часовен, также как и церквей, отличалась местными особенностями. Одни из них распространялись на значительные территории, другие ограничивались, например, рамками волости. В силу произошедших утрат многие местные традиции безвозвратно ушли в забвение. Кенозерские часовни предоставляют редкую возможность детального изучения их архитектурных особенностей.

В целом часовни по своим архитектурным решениям близки к церквям, но имеют более упрощённые формы. Большинство часовен, известных на территории Русского Севера, относится к клетскому типу. Клетские храмы считаются одними из самых древних, так как восходят к формам жилища . Упрощённые клетские часовни оказываются ближе к этим прототипам, нежели более развитые здания церквей. Исследователи отмечают необычайную архаичность объёмно-планировочного и конструктивного решения часовен, свидетельствующую об их глубокой древности . Вообще в деревянном храмовом зодчестве часовни составляют подлинно народный пласт, где церковные каноны и официальные строительные правила, устанавливавшиеся в XIX веке, имели весьма ограниченное влияние.

На примере кенозерских памятников можно видеть всё многообразие их плановых и объёмных решений. В обобщенном виде архитектурно-типологический ряд клетских часовен – от простейших до наиболее сложных – представлен И.Н. Шургиным . Следуя этому принципу, мы и рассмотрим кенозерские часовни, но чуть более подробно.

 Большинство часовен на Кенозере поздние, они относятся к XIX и даже к ХХ веку, хотя отдельные памятники датируются XVIII столетием. Простейшие часовни состоят из одного небольшого сруба. Таковы часовни, называемые «крёст», близ деревень Тырышкино и Тырнаволок. Они даже не имеют окон и освещаются сквозь приоткрытую дверь. Завершением служит просто крест. Похожие постройки, но более ранние, зафиксированы в западных районах Карелии, например часовни в деревнях Лазарево, Юкко-губа . Чуть более сложный вариант представляют часовня Кирика и Улиты близ деревни Филипповская и часовня Иоанна Богослова в деревне Шишкина. Эти постройки имеют окна и завершаются небольшими главками.

Продольная композиционная ось, заданная коньком двухскатного покрытия, предопределяет основное направление развития постройки. Точно так же, по продольной оси, к избе последовательно пристраивались сени, хозяйственный двор. Начальный этап развития структуры храма по продольной оси прослеживается в устройстве открытой галереи вдоль западной стены на часовнях Андрея Первозванного в Ведягине, Власия на острове Медвежий и других. Считается, что один из ранних этапов развития жилого дома также выражался в пристройке некапитальных сеней, поначалу состоявших из прислонённых к стене жердей.

У некоторых часовен, например Иоанна Богослова в Зихнове, Ильи Пророка из деревни Мамонова, ныне перевезённой в музей «Малые Корелы», а также у Никольской близ деревни Горбачиха, можно увидеть увеличенную галерею, огибающую основной сруб с трёх сторон. Уникальная особенность последней из перечисленных часовен – треугольная восточная стена, имитирующая церковную апсиду .

 Двухчастные часовни, состоящие из молитвенного помещения и сеней, по структуре более всего напоминают жилые дома. Наверное, именно поэтому они и не имели широкого распространения. К ним относятся часовня Диодора в Тырнаволоке, Тихвинская в Хвалинской. Подобным постройкам явно не хватает высотного акцента, который мог бы выделить их из окружающей застройки и подчеркнуть их значимость. Таким акцентом стали звонницы. Часовни в виде сруба с сенями, над которыми возвышается колокольня, стали в Кенозерье излюбленным типом храма. Это часовни Параскевы Пятницы в Тырышкине, Введения в Рыжкове, Трёх Святителей в Немяте, Пахомия в Карповой и другие.

 Наиболее старые кенозерские часовни первоначально звонниц не имели. Так, в Зихновой звонница надстроена над галереей, в Глазове – пристроена к западной стене часовни и опирается на столбы, а в Вершинине колокольня в виде отдельного сруба вплотную пристроена к западной стене притвора. Все часовни, где звонница устроена сразу при строительстве и более органично включена в структуру храма, относятся к XIX веку.

Есть мнение, что импульс развития клетских часовен и объединение их с колокольней исходил из Заонежья, где эти типы построек отличались наиболее развитыми и совершенными архитектурными решениями. Подобному влиянию в немалой степени способствовало старообрядчество, духовно объединявшее Заонежье, Пудожье и Кенозерье .

 Звонницы кенозерских часовен очень разнообразны. Различия между ними заключаются главным образом в форме основания и покрытия. Простейшие – квадратные в плане – звонницы имеются на часовнях в деревнях Карпова, Минина, Федосова, Тарасово. Шестигранными звонницами отличаются часовни в Рыжкове, Глазове, Немяте, Горбачихе. Звонницы на восемь граней возвышаются над часовнями в деревнях Тырышкино, Зихнова, Свиное, Бухалово. Более сложной структурой, восьмерик на четверике, обладает звонница часовни в Тамбич-Лахте. Количество граней основания, наверное, некоторым образом зависело от величины звонницы. По крайней мере, все восьмигранные звонницы достаточно крупные.

 Традиционно в русском деревянном зодчестве колокольни покрывались шатрами. Именно таковы звонницы часовен в Немяте, Карповой, Свином. На большинстве кенозерских часовен, как на сооружениях достаточно поздних, традиционные формы покрытий своеобразно трансформированы: шатры в основании заужены и по форме приближены к шпилю. Особенно хорошо это заметно на часовнях в Зихновой, Тырышкине, Тарасове. Завершения звонниц в Тамбич-Лахте и Бухалове представляют варианты постановки небольшой главки прямо на полицы.

Звонницы играют очень важную роль в формировании архитектурного облика кенозерских часовен. Некоторые из них настолько похожи друг на друга по общему решению, что узнаются только по характеру колокольни.

 По форме покрытий выделяются две часовни – Никольская в Вершинине и Сошествия Святого Духа в Глазове. Первая из них точной датировки не имеет, но церковные документы свидетельствуют о её существовании задолго до 1846 года. Вторая построена местными крестьянами между 1801 и 1804 годами без дозволения церковных и светских властей «не по расколу, а за некоторые чудесные происшествия» . Над основными срубами этих часовен возвышаются островерхие клинчатые с полицами покрытия. Как мы уже отмечали, клинчатые покрытия составляют одну из характерных особенностей зодчества Каргополья. Известные здесь церкви с подобной формой завершения относятся к XVII – началу XVIII века (в Елгомском, Задней Дуброве, Шалякуше и другие). В более позднее время клинчатые покрытия в церковном строительстве Поонежья уже почти не используются. Их исчезновение согласуется с предположением о том, что клинчатые покрытия составляют один из древнейших пластов в традиционном деревянном зодчестве.

 Выявлено, что в народном зодчестве отжившие приёмы и формы не исчезали полностью, а продолжали использоваться какое-то время на постройках менее значимых (например, в устройстве бань присутствуют признаки, в прошлом свойственные жилым домам ). То же явление мы наблюдаем в применении клинчатых с полицами покрытий в культовом зодчестве Поонежья, где они продолжали использоваться в качестве завершения построек менее значимых (часовен) и в течение XIX века. Примером тому часовни Харлампия в Авдотьине, Георгиевская в Кириллове, Флора и Лавра в Карельском. В XIX веке очень заметна тенденция к снижению высоты покрытий. На перечисленных часовнях клинчатые покрытия невысокие, как будто распластанные, тогда как на более ранних церквях они подчёркнуто островерхие. Пропорциональный строй часовен в Вершинине и Глазове позволяет им занять промежуточное положение в хронологическом ряду между поонежскими церквями с клинчатыми покрытиями и более поздними аналогичными часовнями.

Небольшие храмы, такие как часовни, играют важную роль в организации окружающего пространства не только потому, что отличаются от других построек своей архитектурой, но и благодаря местоположению. На Севере есть немало преданий, повествующих о том, как выбирали место для строительства храма: бросали в реку икону и следили, где она пристанет к берегу, или икону ставили на запряжённую телегу и ждали, где лошадь остановится, и т.п. Вероятно, в этих легендах есть доля истины, но, видя, как поставлены севернорусские деревянные храмы, нельзя не признать, что их размещение не случайно, оно хорошо продумано. Культовые постройки, будучи расположенными на возвышенности, на склоне или в низине, всегда занимают место, где они наилучшим образом выглядят и сочетаются с ландшафтом.

Из глубокой древности до нас также доходят предания о постановке того или иного храма на месте бывшего языческого святилища. С одной стороны, эти действия понятны с точки зрения утверждения христианства и стремления искоренить отголоски прежних верований; другой – языческие святилища, наверное, также располагались на наиболее красивых, природой отмеченных местах.

На связь с язычеством указывают так называемые священные рощи, сочетающиеся с часовней или крестом. Хорошие леса вокруг давно вырублены, а в священных рощах бережно сохраняются старые ели и лиственницы. Многие из них сами являются объектами поклонения. Кроме того, священные рощи служат пространственными ориентирами, особенно для плывущих по воде. Маленькая часовня не видна издалека, но стоящие рядом высокие деревья отчётливо выделяются в окружающем пейзаже, что позволяет безошибочно определить местоположение культовой постройки и поселения.

* * *
Итак, рассмотрев в общих чертах кенозерские храмы, мы можем заметить, что в целом их архитектура соответствует традициям Поонежья. Местные особенности наиболее ярко выражены в архитектуре церквей, хотя они и представлены небольшим количеством памятников. Покрытие бочкой и шестигранная колокольня являются характерными особенностями деревянного зодчества верхнего Поонежья, кокошники на основном срубе шатровых храмов и клинчатые покрытия наиболее распространены в бассейне Онеги.

В архитектурных решениях большинства кенозерских часовен присутствуют некие универсальные приёмы, свойственные Русского Северу. Самой заметной местной особенностью, пожалуй, является удивительное разнообразие звонниц. Такого мы не увидим ни в Заонежье, ни на какой-либо иной северной территории.

Кенозерье – край уникальный по сосредоточению памятников деревянного зодчества на относительно небольшой территории и по их сочетанию с исключительно живописным ландшафтом. Все кенозерские памятники – от самых выдающихся до, казалось бы, совсем незначительных – требуют к себе бережного и корректного отношения.

(фотографии из архива сайта "Кенозерье")

Перейти на страницу МОНАСТЫРИ И ЦЕРКВИ КЕНОЗЕРЬЯ