Ю.С.Ушаков

ДЕРЕВЯННОЕ ЗОДЧЕСТВО РУССКОГО СЕВЕРА

Комплекс северного селения. Принципы ансамблевости

Из каких элементов складывался комплекс северорусского селения? Приглядимся повнимательней к тем сооружениям, которые рубились в северном селе, и постараемся понять, какие принципы лежали в основе создания каждого, что помогало многим из них стать высокими образцами зодчества. Несмотря на то, что селения возникали без заранее составленного кем-либо плана, глубокие традиции, огромный строительный опыт, а главное, высоко развитое чувство природы позволяли крестьянину успешно осуществлять архитектурный замысел, очень точно находить место для каждого сооружения всего комплекса. При решении любых практических вопросов никогда не оставались в стороне и эстетические запросы.

Трезвая практичность всегда согласовывалась у народ с поэтичностью мыслей и чувств, — в этом проявилась одна из основных черт русского национального характера. Уже говорилось о том, что во всех прибрежных селениях избы ставились так, чтобы жилая ее часть «глядела» на воду и максимально была обращена к солнцу.
Комплекс северного селения. Панорама села Кимжа
 (Мезенский р-н Арх. обл.)
Северянину важно было видеть зори и закаты, по которым определялись время и погода. Амбары ставились в достаточном удалении от дома, но так, чтобы их было видно всегда. Часто (на Пинеге и Мезени) они выстраивались целыми порядками. В случае пожаров в них сохранялось зерно и запасное имущество. На высоких открытых местах вокруг села ставились ветряные мельницы. Внизу у самой воды сооружались бани и причалы для лодок. В случае непрочности береговых грунтов, оползавших в половодье, изобретательные плотники рубили подпорные стенки, создавая целые набережные вдоль всего села. Такие укрепленные берега были в Юроме, Палуге, Азополье и многих других селах на Мезени. По этим набережным в любое время года можно было посуху пройти из конца в конец села, здесь же ставились амбары, сушились заготовленные на зиму дрова. У северных изб редко увидишь палисадники: всякое дерево у дома загораживает так ценимый на Севере солнечный свет, а лес всегда рядом, сразу за полями, отвоеванными у него же.
Cело Веконь на р.Выми в Республике Коми. Дома, развернутые к солнцу, и разнообразные крыльца создают интересную перспективу улицы.
И, наконец, важнейшие вопросы — выбор места для общественных сооружений (церкви, часовни, колокольни) и их размеры обычно решались сообща, «миром», в процессе застройки села. Работы поручались опытной артели плотников, которые начинали заготовку леса и рубку в соответствии с условиями, оговоренными в так называемой порядной. Лес для бревен метили на сухих местах. Здесь росли кондовые, или так называемые рудые сосны — смолистые, прямые и прочные деревья с тонкими годовыми слоями. Заготовляли в феврале, когда дерево спит и «соки в нем малы». Плотницкие работы начинались обычно с приходом весны. Бревна в венцах точно притесывали друг к другу и первый раз сруб собирали без утепления мохом. Избы на Севере высокие — по 20 и 30 венцов, а церкви и колокольни и того выше. Много раз нужно было поднять и опустить каждое бревно. Для облегчения этой работы сруб по высоте плотники разбивали на 2—3 чина по 10 венцов в каждом, а затем сруб сразу собирали на всю высоту. Для точности такой сборки бревна в чинах размечались плотницким счетом: первая цифра — номер чина, вторая — номер венца.

Вплоть до XVIII века основным инструментом плотника был топор. Пилу на Севере, хотя и знали, но применяли редко, несмотря на то, что перерубать бревна поперек — работа трудоемкая. На это была серьезная причина: в перерубленное бревно вода с торца не впитывается — от ударов топора поры дерева закупориваются, а после пилы бревно тянет воду, как губка. Эти свойства древесины хорошо знал и учитывал при работе плотник. В основе любого сооружения северного села лежит главный строительный элемент — бревно, размеры которого чаще всего были в пределах 5—9 м и только в исключительных случаях достигали 12-15 м.

Четыре бревна рубились в венец, из венцов собиралась бревенчатая клеть. Она-то и была основной мерой — модулем всех сооружений. Благодаря этой модульности все северорусское село воспринимается как единое целое. Впечатление органического единства всей застройки усиливалось наличием одного и того же строительного материала, одной и той же техники его обработки, общего модуля и ритма горизонтальных венцов. Однако здесь же может таиться и опасность — однообразие. Ведь, говоря сегодняшним языком, крестьянин имел в своем распоряжении только один стандартный элемент.

Но, хорошо усвоив основное правило — природа не терпит повторения (и действительно, невозможно обнаружить в природе два одинаковых элемента или сочетания), мастера создали стройную и логичную тектоническую систему в дереве, лишенную однообразия. В основе этой системы лежал принцип неповторимости каждого сооружения при повторяемости его элементов. И это удавалось сделать, не взирая на то, что средства для того были весьма ограничены: бревно, брус, тес, позднее резьба При одинаковой традиционной (в каком-либо районе) схеме планировки жилого дома — огромное разнообразие пропорций и деталей. При канонической плановой схеме культовых сооружений - множество различных сочетаний традиционных форм, каждый раз приводившее к своеобразию облика. Дома северорусского селения никогда не производят впечатления однообразия — каждый дом имеет свое лицо. Если это в Карелии, то нельзя не залюбоваться резными ограждениями балконов, тонкий узор которых на фоне рубленых стен особенно хорош. На Северной Двине, Пинеге или Мезени основное внимание сосредоточено на крыльце дома. И каких только вариантов не придумали мастера — нет только двух одинаковых.

 Вот два дома, стоящие рядом, казалось бы очень похожи, но приглядимся — у них в чем-то разные пропорции, по-разному срублены крыльца, непохожи узоры оконных наличников, неодинаков выгиб охлупней-шеломов на коньках крыш. Этот же принцип художественной неповторимости присущ и хозяйственным сооружениям: что-то свое есть в каждом амбаре или бане, оригинален силуэт каждой ветряной мельницы. Эта черта свойственна внешнему и внутреннему виду дома. Когда входишь в него, где бы это ни было — в Каргополье или Заонежье, на Пинеге или в Беломорье,— каждый раз поражает глубокая целесообразность любой детали. Это проявляется то в оригинально сложенной печи, то в своеобразии резного узора лавок, то в росписи подпечья и шкафов.

 Архитектура жилого дома, требовавшая постоянного обновления, рождала, по сути дела, все основные приемы деревянного зодчества...

Жилая изба, даже двухэтажная, и хозяйственные постройки (за исключением мельниц) тяготели к горизонтали. С помощью этих сооружений нельзя было ощутимо разнообразить силуэт села. Это естественное стремление можно было осуществить при строительстве общественных зданий. В этих зданиях мечта северянина о высоте как идеале красоты находила свое воплощение. Опираясь на приемы, выработанные в жилом зодчестве, совершенствуя и усложняя их, народные мастера создавали архитектурные произведения, стоящие в одном ряду с лучшими памятниками мирового зодчества.

И здесь мы опять встречаемся с великим народным правилом—творить не повторяясь. При строительстве церквей необходимо было считаться с четко установленными канонами, регламентировавшими определенную последовательность элементов: притвор, церковь, алтарь. Задана была и восточная ориентация алтаря. И, несмотря на эту заданность, вся история культового деревянного зодчества говорит о непрекращающихся поисках в создании новых форм и сочетаний из них, поисках, приводивших каждый раз к оригинальным решениям.

Каковы основные этапы этого развития? Более древней формой храма, берущей начало еще в язычестве, считается клетская, или, как называют ее летописи,— «древяна клетски». Это та же четырехстенная клеть, что и в жилом доме, перекрытая двускатной кровлей. Стремление выделить это сооружение из остальных, сделать его главным привели к увеличению высоты сруба и кровли. Высокие клинчатые кровли храмов с врубленными в них главами и давали искомый силуэт.

Такова, например, Георгиевская церковь в Юксовичах Подпорожского района Ленинградской области, построенная по предположению в 1493 г., — один из самых древних памятников деревянного зодчества нашего Севера, или Преображенская церковь из села Спас-Вёжи Костромской области (1628 г.), стоящая ныне в музее деревянного зодчества в Костроме на территории Ипатьевского монастыря.
Георгиевская церковь в Юксовичах
(1493 г.)
Преображенская церковь
из села Спас-Вёжи
 (1628 г.), утрач.
Эти постройки показывают, каких высот мастерства достигли зодчие в простейшем типе культовых сооружений.
Основные типы деревянных храмов (слева направо):
1-Клетский. Георгиевская церковь в Юксовичах (1493 г.)
2-Шатровый. Никольская церковь в с.Понилове (1600 г.)
3- Кубоватый. Вознесенская церковь в с.Кушерека (1668 г.).
4-Шатер на крещатой бочке. Мих.-Арх. церковь в с.Юрома (1685 г.)
5-Ярусный. Ильинская церковь в Белозерске (1690 г.)
6-Многоглавый. Преображенская церковь в Кижах (1714 г.)
И все же клетская церковь не стала ведущим архитектурным типом русского деревянного зодчества. Она уступила первенство храму с шатровым завершением, ставшим наиболее популярной формой на протяжении всей истории русско архитектуры. «Шатровые храмы являлись воплощением народных представлений о красоте, они вполне отвечали эстетическим запросам русских людей», — пишет М. Красовский.

Много причин способствовало рождению этого образа на русской земле. Здесь и представление о высоте как идеале красоты, и аналогия со сторожевой башней, с ее суровым силуэтом — символом спокойствия и безопасности. Да и северные просторы настоятельно требовали вертикалей-ориентиров.
Панорама с.Кондопоги на берегу Онежского озера (Карелия). Успенская церковь (высота 42 м) расположена на гранитном мысу, видна из каждого дома села и является хорошим ориентиром.
Все это хорошо чувствовал и понимал народный зодчий, все эти качества высоко ценил народ, недаром эта форма как одна из национальных принадлежностей русской архитектуры была воспринята каменным зодчеством и недаром именно шатер претерпел упорное гонение ревнителей византийских канонов. Трудно перечислить даже известные памятники, в основе которых лежит шатровая форма, родившаяся в просторах русского Севера, форма так и названная «древяна вверх». Нет сомнения в том, что идейное, образное, художественное начало преобладало в шатровых храмах над чисто функциональным. Недаром внутренние объемы этих столпообразных сооружений, достигавших высоты 45 м, функционально использовались едва ли на одну треть, так как объем шатра не входил в интерьер церкви, а перекрывался изнутри более низким и пологим шатром — так называемым небом. В этом сказывалась и забота о соразмерности интерьера человеку, да и трудно было бы обогреть такое пространство.

Но была еще причина, уже чисто практическая, приведшая к появлению многостенных храмов, увенчанных шатром. Клеть-четверик со временем стал тесен, длину же бревна, как известно, нельзя увеличить до бесконечности. Появился шестерик, затем восьмерик и в единичных случаях десятерик, позволявший значительно  расширить площадь храмов. И как следствие появления многогранной формы храма уже чисто конструктивное логическое завершение — многогранный шатер. Шатровый храм — еще одно яркое свидетельство неразрывности практических и художественных начал в мышлении народа.

Наибольшей популярностью пользовался восьмерик. Примеров шатровых восьмериковых храмов можно привести немало, правда, сохранившихся — и это очень важно — на местах своего создания осталось не так уж много. Из наиболее известных нельзя не назвать Никольскую церковь в Лявле (1583 г.), стоящую недалеко от Архангельска, Георгиевскую церковь из села Вершина (1672 г.),  перевезенную в музей "Малые Корелы", Никольскую церковь в селе Панилово (1600 г.)  Арх. области (не сохранилась), Владимирскую церковь в селе Белая Слуда (1642 г.) Арх. области (не сохранилась).
Никольская церковь
в Лявле (1583 г.) 		Георгиевская церковь из села Вершина
(1672 г.)
Никольская церковь
в Панилове (1600 г.) 		Владимирская церковь
из села Белая Слуда (1642 г.)
 Сохранился до нашего времени, правда, в искаженном виде, десятериковый храм — церковь Воскресенья в селе Важины (1630 г.) в Подпорожском районе Ленинградской области.

В особых случаях храмы рубились многошатровыми — таков, например, Успенский собор в Кеми (КАССР), заложенный в 1711 году в честь победы над шведами, — интересная трехшатровая композиция, объединенная воедино трапезной, где главный высокий шатер возвышается над двумя боковыми.
Успенский собор в Кеми (1711 г.) Троицкая церковь в селе Ненокса (1727 г.)
Еще более сложна пятишатровая Троицкая церковь в селе Нёнокса (1727 г.) в Приморском районе Архангельской области.

Шатром венчались не только церкви, но и колокольни — их силуэты были неотъемлемой частью храмового комплекса. Правда, колокольни, рубленые шестериком или восьмериком «до звона», появились позднее, сменив открытые столбчатые конструкции, которые также завершались шатром.
Колокольня в Цивозере
(1658 г.)

Говоря об этом типе сооружений, нельзя не упомянуть колокольню в Цивозере, срубленную в 1658 г. (Красноборский район Архангельской области) и донесшую до нас классический образ подобного сооружения, или могучий столп колокольни из села Кулига Дракованая того же района, перевезенной в музей "Малые Корелы"

Кроме шатрового завершения, наиболее распространенного на Севере, существовал еще один тип венчания храмов, так называемый кубоватый. Квадратный в плане сруб завершался фигурным рубленым покрытием с главой, а на углах покрытия ставились обычно еще четыре главки.

Вознесенская церковь из села Кушерека (1669 г.)
Эта форма получила наибольшее распространение со второй половины XVII века после известных реформ патриарха Никона, одна из которых требовала обязательного пятиглавия. Более всего храмов, получивших завершение кубом, было возведено в бассейне реки Онеги.

 Интереснейшие ансамбли кубоватых храмов сохранялись до недавнего времени в селах Турчасово и Подпорожье на реке Онеге и в селе Кушерека Архангельской области па берегу Белого моря. И все же, несмотря на гонения, шатровая форма продолжала жить. Для того чтобы сохранить эту излюбленную форму и в то же время удовлетворить официальным требованиям пятиглавия, на Пинеге и Мезени получил распространение так называемый «шатер на крещатой бочке». Четыре дополнительных главы, завершавшие каждую бочку, давали требуемое пятиглавие, но общий силуэт высокого и стройного завершения сохранялся. Богатая фантазия и изобретательность народных мастеров и здесь нашли выход из положения, обратив требования церковного канона на увеличение художественной выразительности.

Выдающимся ансамблем с подобными завершениями был храмовый комплекс Юромско-Великодворского погоста в селе Юрома на реке Мезени (не сохранился)
 Храмовый ансамбль в селе Юрома и его восприятие с основых направлений
 Из сохранившихся сооружений такого типа можно назвать церковь Одигитрии в селе Кимжа — 1763 г. (Мезенский район Архангельской области).
Церковь Одигитрии в селе Кимжа (1763 г.)
Разнообразие храмов достигалось также за счет пристройки различных по форме галерей, трапезных и крылец.

Стремление к большим высотам храмов и к разнообразию силуэтов приводило и к другим решениям — одним из них было так называемое «ярусное» завершение в виде нескольких уменьшающихся срубов, поставленных один на другой. Примером храма с таким завершением может служить Ильинская церковь 1690 г. в г. Белозерске Вологодской области, а наиболее известным сооружением такого типа является замечательная церковь Иоанна Предтечи в селе Ширково на озере Вселуг (1697 г.) в верховьях Волги (Великолукская область).
 Церковь  Иоанна Предтечи (1694)
в д.Ширково.
Тверская обл.
И, наконец, к последнему, завершающему этапу развития культового деревянного зодчества можно отнести многоглавые церкви. В основу наиболее сложных и богатых по силуэту многоглавых церквей был положен план так называемого двадцатистенка — традиционного восьмерика с четырьмя прирубами, один из которых служил притвором, другой — алтарем. Такие церкви завершались и шатрами, но для многоглавой церкви мастера ввели поставленные один на другой уменьшающиеся кверху срубы, каждый из которых завершался бочкой с главой. Примером такого храма может служить всемирно известная двадцатидвухглавая Преображенская церковь в Кижах, срубленная в 1714 г.

Преображенская церковь в Кижах (1714)

Этот храм — один из высших взлетов архитектурного мастерства народных зодчих. На всех этапах развития культового деревянного зодчества мастера-древоделы оперировали, по сути дела, довольно ограниченным набором форм. Но пользуясь их различными сочетаниями, видоизменяя и усложняя их, они, не повторяясь, добивались исключительного разнообразия в силуэтах, объемах и деталях храмов, блестяще доказав на деле жизненность принципа неповторимости сооружений при повторяемости форм и деталей. В этом состоит один из главных уроков народной архитектуры.

До сих пор, рассказывая о культовом зодчестве, мы имели в виду отдельные памятники, но почти всегда основная приходская церковь сопровождалась отдельно стоящей колокольней, а чаще всего культовый комплекс состоял из трех сооружений — двух церквей и колокольни. Длительный зимний период заставлял строить рядом с обширным, так называемым холодным храмом, более компактную отапливаемую зимнюю (теплую) церковь.

 Говоря о храмовых комплексах северорусских селений, мы часто употребляем слово «ансамбль», и это справедливо: можно только восхищаться тем блестящим мастерством, с каким использовались имевшиеся в руках народных зодчих минимальные возможности.

 Какими же средствами это достигалось? Понимая большую важность силуэта храмового комплекса, строители очень внимательно относились к взаиморасположению отдельных сооружений. Опытным и интуитивным путем они нашли приемы размещений, при которых достигалось наиболее интересное и разнообразное восприятие всей группы с различных сторон так, чтобы сооружения как можно меньше закрывали друг друга.

 Хорошо учитывалась и непрерывная смена силуэтов при движении, позволявшая разнообразить впечатления. Наибольшие возможности в этом отношении давали именно треугольное или диагональное размещение зданий в плане. При этом тонко учитывалось и взаимное уравновешивание масс сооружений при раскрытии их с основных направлений движения по суше или воде. Природное окружение было важнейшим компонентом каждого ансамбля.

 При размещении храмового комплекса и его элементов учитывалось и то, в каком месте горизонта садится солнце, то есть важно было знать, как будут восприниматься церкви от села на фоне закатного неба. Различная природная ситуация подсказывала каждый раз и новые решения. Все эти приемы исключали однообразие. Вот, собственно, в чем секрет обаяния северорусского деревянного зодчества. Сегодня нас, естественно, не устраивает, говоря современным языком, уровень комфорта русского или карельского села, но эстетическая сторона этих жилых образований все еще сохраняет свою прелесть и оказывает на современного человека сильное художественное воздействие.

 Итак, неповторимость каждого сооружения и ансамблевость их композиций — главнейшие традиции народного зодчества. Эти традиции соблюдались неукоснительно, несмотря на явную ограниченность средств выражения, следовательно, они были жизненно необходимы. В наш технический век это проверенное многовековым опытом народа правило — неповторимость зданий при повторяемости элементов — можно и должно соблюдать с неменьшим успехом.
Примечания:
 1. Из брошюры  Ю.С.Ушакова "Деревянное зодчество Русского Севера". Изд. "Знание", 1974 г.
2. Рисунки  отсканированы из брошюры.
3. Фотографии - из интернета.
4. С небольшими купюрами.
5. Перейти на страницу УШАКОВ.