О НАРОДНОМ ЖИЛИЩЕ
(из книги А.В.Сусловой и Т.А.Славиной «Владимир Суслов»)
 
...С большой очевидностью природа эволюции архитектуры отразилась в народном жилище. В «Обзоре» ("Обзор древнего деревянного дела на Руси" - рукопись утрачена, но сохранились более поздние редакции - М.З.) Суслов дает широкую картину развития типов избы и обоснование ее типологических особенностей.

Искусство строить жилище из дерева на территории, занимаемой славянскими племенами, возникло в глубокой древности. «Период сплоченных, напочвенных деревянных построек должен был начаться около I века. далее, около V века, вероятно, жилища славян несколько усовершенствовались, перейдя в рубленые. В Х веке, судя по сообщениям Нестора, тип славянского жилья уже сложился окончательно». Это подтверждено исследованиями советских археологов.
 
Свидетельством древности и самобытности русской архитектуры Суслов считал, как и Забелин, наличие в русском языке специальной терминологии. Лингвистом Г.М.Ляпуновым для «Обзора был составлен лексикон строительных терминов русского и некоторых славянских языков, позволивший Суслову сделать вывод о том, что такие конструктивные элементы, как дверь, окно, стена, стреха, порог, печь, восходят, судя по древности названий, к V веку н. э.

Совершенствование жилища шло вслед за развитием общества, вместе с особенностями природных условий создававшим логические предпосылки для возникновения тех или иных приемов в устройстве избы.

Суровый климат Руси обусловил появление такой целесообразной архитектурной формы, как крутая скатная кровля. Он же предопределил эволюцию системы отопления — от простого очага, на котором раскладывали огонь жители «доисторической землянки, к черной печи, а затем — к поистине универсальному сооружению, знаменитой русской печи. Суслов подробно раскрывает содержание и смысл композиции внутреннего пространства избы в связи с ее развитием.

«Обязательное положение печи у двери объясняется, понятно, тем, что дым еще недавно должен был выходить через дверь наружу; хайлом и челом они ставятся всегда к стене, противоположной от входа, и тоже понятно почему: волоковое окно, освещающее хайло, делалось всегда в этой стене... Вследствие этого неизменного положения печи естественно, что перед челом образуется угол, в котором сосредоточены все приспособления для варки пищи.., это место называется — бабий кут, а самый угол — жерновым углом, оттого, что тут обыкновенно лежал жернов... Вся остальная часть избы составляет самое обширное, собственно жилое помещение... В первобытные времена эта часть избы по стенам, вероятно, устанавливалась широкими нарами, где семья и располагалась на ночлег. Но впоследствии заметили, что всего теплее спать под потолком, а потому догадались делать еще выше новую стлань, . . . так называемые полати. . . С появлением полатей нары потеряли свое значение и постепенно сузились в лавки, окаймляющие все стены избы и служащие исключительно для сидения. Конечно, изба от этого стала несравненно просторнее.

Лавка у задней стены делается обыкновенно с подъемной верхней доской, а с боков зашивается тесом. Тут хранятся хомуты, обороти, веревки и другая конская сбруя. Лавка эта называется конником... Как чашки, плошки, ухваты и т. д. составляют бабий кут, так конник со всею конской сбруей, которою заведует сам хозяин, называется хозяйским кутом.

Наконец, угол, противоположный печке, остается всегда свободным от всяких хозяйственных приспособлений; он самый высокий, самый светлый и чистый, его-то русский народ посвятил иконе... Тут же стоит стол, на котором семья обедает. Место под иконами самое почетное. Вот почему этот угол называется красным, т. е. красивым, большим».
 
Усложнение типа избы до двух- и трехъярусных на Севере и двух и трехстройных в новгородской земле сопутствовало усложнению форм быта: «Общий склад избы везде одинаков, но известный достаток, многосемейность, а за ними и прихотливость развили его в нечто более сложное». Описывая композицию избы сложного типа, Суслов отмечает «… интересное сплетение разных частей и вместе с тем разумную поладливость со всевозможными обстоятельствами. Наши городские и барские дома перед этими по- стройками становятся какими-то казармами. Стряпушечки, боковуши, горницы, молельни, светлицы, кладовые, клети и подклети, сени, прирубы, пристены, присенья, крыльца, лесенки, заломцы, навесцы, переходы, соединяющие жилые покои с целым хором амбарчиков, мшанников, поветей и т.д. — все это представляет иногда удивительную и прямодушную гармонию помещений. Вместе с тем в этих строениях ясно видна основная тема, которая была указана в складе одножилой русской избы .

Устойчивость принципов объемно-планировочного решения избы позволила стандартизировать ее элементы и, соответственно, сделать строительство скорым и дешевым. Избы продавались готовыми, с лавками, шкафами и киотами. Особый смысл мы найдем в этом, если вспомним, как часто целые селения уничтожались пожарами.

В.В.Суслов раскрыл неразрывную связь композиции избы и ее оборудования. «В описании внутреннего склада избы указаны многие подробности, относящиеся скорее к истории русской утвари, нежели к исследованию собственно строительного дела; но всякий читатель, знакомый с домашней жизнью нашего простонародья, знает, до какой степени вся... обстановка, так сказать, срослась с телом самой избы». Особенно характерен в этом отношении наряд рядовой небогатой избы, в котором не было «ничего лишнего, не необходимого». К нему относились: полати, лавки, столы, киот, разного рода полки, шкафы, сундуки. Передвижной мебели допетровской поры почти не было (кстати, Суслов отмечает, что в русском языке нет слова, адекватного понятию «мебель». Сам принцип избного наряда современен: мы узнаем здесь знакомое встроенное оборудование, да и побудительные мотивы в обоих случаях одинаковы —экономия и удобство.

В законченном, сформировавшемся типе изба, как пишет Суслов, «удивляет нас своей практичностью и осмысленностью.. Входя в избу вы видите перед собой пространство в четыре-шесть квадратных саженей, вполне свободных для размещения хотя бы десяти и даже более человек, и вместе с тем вы найдете в этих же стенах все, что необходимо: для молитвы, еды и стряпни, спанья и умыванья, одежд и обуви, освещения и отопления — словом, для всех обыденны потребностей…»  Ученый делает вывод: «Ее замысел носит следы вековой строго обдуманной работы; только нужда и упорная борьба со стихиями природы могла создать столь цельное и законченное во всех отношениях явление».

Если эволюцию объемно-планировочной композиции обычной избы Суслов анализировал на основе конкретного материала, то богатых хором к ХIХ веку не сохранилось. В силу отсутствия натурных данных анализ этой области гражданского зодчества носит более общий характер: В.В.Суслов здесь следует за И.Е.Забелиным Отметим только некоторые интересные замечания, сделанные ученым. Так, Владимир Васильевич устанавливает различие между русскими хоромами и средневековыми европейскими замками. Замки—это сооружения «единичные, неподвижные, неразрастающиеся», хоромы же — сложный и гибкий архитектурный организм, свободно изменяющийся в зависимости от потребностей владельцев путем пристроек новых частей.

В самой структуре здания, составленного из отдельных изб-клетей и не скованного регулярным планом, заложена возможность его развития. «Все это лепилось подле коренной, хозяйской избы, как сама семья жильцов лепилась подле хозяина, господина». Такая структура соответствовала формам родового патриархального быта, в ней выражалось «сочетание родового единства с личной и семейной обособленностью». Далее Суслов отметил, что хотя хоромы и «многожилые»,   рядовые избы формируются по одному принципу, однако между ними имеется существенное композиционное различие градостроительного характера: хоромы—это обособленно расположенный крупный комплекс, доминирующая роль которого выражена сложной композицией объемов; изба же, даже большая, является единицей более крупного целого—села, поэтому все ее многочисленные компоненты сведены в единый цельный объем.

...Относительная устойчивость форм народного быта определяет традиционность и известную стабильность архитектуры. Однако Суслов не склонен рассматривать народное зодчество как нечто застывшее, косное, неизменное. Владимир Васильевич отмечает его постоянное развитие как внутри отдельных типологических схем, так ипри появлении новых типов сооружений. В этом он идет дальше Забелина, допускавшего только частные, несущественные изменения. Эволюцию архитектурных сооружений и их элементов Суслов считает следствием трех причин: совершенствования строительного дела, усложнения требований к уровню комфорта (в частности, к отоплению и освещению жилья), роста общих требований к типу сооружений с развитием семьи и общества.

Подобную эволюцию Суслов показал на примере окна. Самое древнее окно — слуховое — восходит к двускатному шалашу, когда проем нужен был не столько для света, сколько для того, чтобы услышать приближение опасности — шорох шагов врага или зверя.

В избе с печью, топящейся по-черному, под потолком устраивается «волоковое окно с задвижкой-волоком. Окно становится световым проемом в полном смысле слова с появлением рамы-оконницы, затянутой холстиной или пузырем. Теперь окно называется «красным»; это среднее из трех окон главного фасада избы, два других остаются волоковыми. Наконец, с изобретением печной трубы можно было все три окна сделать световыми со слюдой, а затем со стеклами. Названия окон свидетельствуют об их назначении и положении: переднее, красное, судное (посудное).


Примечания:
1. Из книги "Владимир Суслов" А.В.Сусловой и Т.А.Славиной, Стройиздат, 1978.
2. С небольшими сокращениями.