В.В.СУСЛОВ О РУССКОЙ АРХИТЕКТУРЕ
(из книги А.В.Сусловой и Т.А.Славиной «Владимир Суслов»)

В.В.Суслов об архитектуре

Труды В.В.Суслова в области истории и теории народного зодчества, примечательные широтой проблематики и цельностью методологии, составили важный вклад в развитие русского архитектуроведения. Владея огромным материалом, собранным во время экспедиций и, позже, при исследовании и реставрации памятников, Суслов не только ввел в научный обиход ряд ранее неизвестных фактов из истории русской архитектуры, впервые осветив некоторые периоды ее развития (особенно—деревянное зодчество), но и получил возможность систематизации и анализа фактических данных на основе широких исторических обобщений.

Касаясь таких кардинальных вопросов теории архитектуры, как социальная природа архитектуры, взаимоотношение формы и конструкции, проблема стиля, Суслов развивает прогрессивные рационалистические традиции отечественной историко-архитектурной науки второй половины ХIХ века.

Печатные труды Суслова посвящены русской средневековой архитектуре (до ХVII века включительно). Это «Материалы к истории древней Новгородско-Псковской архитектуры» (1888 г.) , «Очерки по истории древнерусского зодчества» (1889 г.), «Памятники древнего русского зодчества» и «Памятники древнего русского искусства» (1895—1912 гг.), статьи в периодической печати.

Особое место занимает неизданный труд «Обзор древнего деревянного дела на Руси» (рукопись утрачена, но в Музее Академии художеств в Ленинграде хранится ее первая редакция, датированная 1898—1908 гг.).

В основе «Обзора» лежит фактический материал, собранный В.В.Сусловым, а также Л.В.Далем и другими исследователями; привлечены труды языковедов, историков и этнографов (Карамзина, Забелина, Соловьева), путевые заметки средневековых путешественников по России. «Обзор» охватывает широкий круг вопросов, в нем полно и последовательно изложены теоретические взгляды Владимира Васильевича, и в то же время это — первое в России обобщающее исследование деревянной архитектуры. По словам автора, «Обзор» был главным делом его жизни. Отсутствие этого труда в научном обиходе—очевидная утрата отечественного архитектуроведения .

Высказывания ученого, рассеянные по страницам его книг и рукописей, дополняя друг друга, складываются в стройную систему взглядов на природу архитектуры. В.В.Суслов рассматривает архитектуру как явление, зависящее от закономерностей развития общества, от объективных условий его формирования. Зачатки этой концепции сложились в 1870-х годах в трудах И.Е.Забелина*….
 Анализу архитектуры того или иного края Владимир Васильевич предпосылал экскурс в его историю и этнографию. Так, основу развития архитектуры русского Севера он видел в известной свободе этого края от центральной церковной власти, а толчком к ее расцвету считал миграцию новгородских плотничьих артелей после присоединения Новгорода к Москве. Суслов отмечает, что подлинным творцом архитектуры является народ, а точнее, — его «низшие слои», артели мастеров, глубоко знающих потребности своего края и его архитектурно-строительные традиции.
 
Отсюда вытекает основной тезис концепции Суслова: «Истинное искусство никогда не может быть случайным следствием причудливого выбора различных форм. Оно должно быть логичным результатом известных физических и духовных условий народной жизни. Касаясь архитектуры, — развитие ее должно согласовываться, с одной стороны, с климатом, материалами, характером потребностей, техникой, а с другой стороны, — с религиозными воззрениями, нравами, обычаями, привычками, ремесленными преданиями и с свойственными народу вкусами».

Еще определеннее звучит та же мысль в «Обзоре древнего деревянного дела». Анализируя народное жилище, Суслов пишет: «Мы создали эту избу сами, под влиянием исключительно: 1) нашего климата, 2) имеющегося у нас строительного материала, З) нашего духовного склада, т. е. нравов, обычаев, общественного, семейного и религиозного строя, 4) присущего нам художественного вкуса».

Сусловское определение сущности архитектуры в общем созвучно архитектурной теории наших дней: то, что мы называем материальными и идеологическими факторами, Суслов именует физическими и духовными сторонами.

Потребности, по Суслову, — это комплекс требований, предъявляемых обществом к архитектуре. От них зависит функциональная характеристика и облик зданий, начиная с избы и кончая церковью.

Относительная устойчивость форм народного быта определяет традиционность и известную стабильность архитектуры. Однако Суслов не склонен рассматривать народное зодчество как -нечто застывшее, косное, неизменное. Владимир Васильевич отмечает его постоянное развитие как внутри отдельных типологических схем, так и при появлении новых типов сооружений...  Эволюцию архитектурных сооружений и их элементов Суслов считает следствием трех причин: совершенствование строительного дела, усложнение требований к уровню комфорта (в частности, к отоплению и освещению жилья), рост общих требований к типу сооружений с развитием семьи и общества...

Подобную эволюцию Суслов показал на примере окна. Самое древнее окно – слуховое – восходит к двускатному шалашу, когда проем нужен был не стольео для света, сколько для того, чтобы услышать приближение опасности – шорох шагов врага или зверя. В избе с печью, топящейся по-черному, под потолком устраивается «волоковое» окно с задвижкой-волоком. Окно становится световым проемом в полном смысле слова с появлением рамы-оконницы, затянутой холстиной или пузырем. Теперь окно называется «красным»; это среднее из трех окон главного фасада избы, два других остаются волоковыми. Наконец, с изобретением печной трубы можно было все три окна сделать световыми со слюдой, а затем со стеклами. Названия окон свидетельствуют об их назначении и положении: переднее, красное, судное (посудное).

Особенности народного жилища

С большой очевидностью природа эволюции архитектуры отразилась в народном жилище. В «Обзоре» Суслов дает широкую картину развития типов избы и обоснование ее типологических особенностей.

Изба в Олонецкой губернии. Фото 1886 г.

Искусство строить жилище из дерева на территории, занимаемой славянскими племенами, возникло в глубокой древности. «Период сплоченных, напочвенных деревянных построек должен был начаться около I века. Далее, около V века, вероятно, жилища славян несколько усовершенствовались, перейдя в рубленые. В X веке, судя по сообщениям Нестора, тип славянского жилья уже сложился окончательно». Это подтверждено исследованиями советских археологов.

Свидетельством древности и самобытности русской архитектуры Суслов считал, наличие в русском языке специальной терминологии. Лингвистом Г.М.Ляпуновым для «Обзора» был составлен лексикон строительных терминов русского и некоторых славянских языков, позволивший Суслову сделать вывод о том, что такие конструктивные элементы, как дверь, окно, стена, стреха, порог, печь, восходят, судя по древности названий, к V веку н. э.

Совершенствование жилища шло вслед за развитием общества, вместе с особенностями природных условий создававшим логические предпосылки для возникновения тех или иных приемов в устройстве избы.

Суровый климат Руси обусловил появление такой целесообразной архитектурной формы, как крутая скатная кровля. Он же предопределил эволюцию системы отопления — от простого очага, на котором раскладывали огонь жители «доисторической» землянки, к черной печи, а затем — к поистине универсальному сооружению, знаменитой русской печи. Суслов подробно раскрывает содержание и смысл композиции внутреннего пространства избы в связи с ее развитием.

«Обязательное положение печи у двери объясняется, понятно, тем, что дым еще недавно должен был выходить через дверь наружу; хайлом и челом они ставятся всегда к стене, противоположной от входа, и тоже понятно почему: волоковое окно, освещающее хайло, делалось всегда в этой стене... Вследствие этого неизменного положения печи естественно, что перед челом образуется угол, в котором сосредоточены все приспособления для варки пищи... это место называется — бабий кут, а самый угол — жерновым углом, оттого, что тут обыкновенно лежал жернов... Вся остальная часть избы составляет самое обширное, собственно жилое помещение... В первобытные времена эта часть избы по стенам, вероятно, устанавливалась широкими нарами, где семья и располагалась на ночлег. Но впоследствии заметили, что всего теплее спать под потолком, а потому догадались делать еще выше новую стлань, ... так называемые полати... С появлением полатей нары потеряли свое значение и постепенно сузились в лавки, окаймляющие все стены избы и служащие исключительно для сидения. Конечно, изба от этого стала несравненно просторнее.
Лавка у задней стены делается обыкновенно с подъемной верхней доской, а с боков зашивается тесом. Тут хранятся хомуты, обороти, веревки и другая конская сбруя. Лавка эта называется конником. .. Как чашки, плошки, ухваты и т. д. составляют бабий кут, так конник со всею конской сбруей, которою заведует сам хозяин, называется хозяйским кутом.

Наконец, угол, противоположный печке, остается всегда свободным от всяких хозяйственных приспособлений; он самый высокий, самый светлый и чистый, его-то русский народ посвятил иконе... Тут же стоит стол, на котором семья обедает. Место под иконами самое почетное. Вот почему этот угол называется красным, т. е. красивым, большим».

Усложнение типа избы до двух- и трехъярусных на Севере и двух и трехстройных в новгородской земле сопутствовало усложнению форм быта: «Общий склад избы везде одинаков, но известный достаток, многосемейность, а за ними и прихотливость развили его в нечто более сложное». Описывая композицию избы сложного типа, Суслов отмечает «... интересное сплетение разных частей и вместе с тем разумную поладливость со всевозможными обстоятельствами. Наши городские и барские дома перед этими постройками становятся какими-то казармами. Стряпушечки, боковуши, горницы, молельни, светлицы, кладовые, клети и подклети, сени, прирубы, пристены, присенья, крыльца, лесенки, заломцы, навесцы, переходы, соединяющие жилые покои с целым хором амбарчиков, мшанников, поветей и т. д. — все это представляет иногда удивительную и прямодушную гармонию помещений. Вместе с тем в этих строениях ясно видна основная тема, которая была указана в складе одножилой русской избы».

Устойчивость принципов объемно-планировочного решения избы позволила стандартизировать ее элементы и, соответственно, сделать строительство скорым и дешевым. Избы продавались готовыми, с лавками, шкафами и киотами. Особый смысл мы найдем в этом, если вспомним, как часто целые селения уничтожались пожарами.

Конструкция избы

В. В. Суслов раскрыл неразрывную связь композиции избы и ее оборудования. «В описании внутреннего склада избы указаны многие подробности, относящиеся скорее к истории русской утвари, нежели к исследованию собственно строительного дела; но всякий читатель, знакомый с домашней жизнью нашего простонародья, знает, до какой степени вся... обстановка, так сказать, срослась с телом самой избы». Особенно характерен в этом отношении наряд рядовой небогатой избы, в котором не было «ничего лишнего, не необходимого». К нему относились: полати, лавки, столы, киот, разного рода полки, шкафы, сундуки. Передвижной мебели допетровской поры почти не было (кстати, Суслов отмечает, что в русском языке нет слова, адекватного понятию «мебель»). Сам принцип избного наряда современен: мы узнаем здесь знакомое встроенное оборудование, да и побудительные мотивы в обоих случаях одинаковы — экономия и удобство.

В законченном, сформировавшемся типе изба, как пишет Суслов, «удивляет нас своей практичностью и осмысленностью. .. Входя в избу, вы видите перед собой пространство в четыре-шесть саженей, вполне свободных для размещения хотя бы десяти и  даже более человек, и вместе с тем вы найдете в этих же стенах все, что необходимо: для молитвы, еды и стряпни, спанья и умыванья, одежды и обуви, освещения и отопления — словом, для всех обыденных потребностей...» Ученый делает вывод: «Ее замысел носит  следы вековой строго обдуманной работы; только нужда и упорная борьба со стихиями природы могла создать столь цельное и законченное во всех отношениях явление».

Если эволюцию объемно-планировочной композиции обычной  избы Суслов анализировал на основе конкретного материала, то богатых хором к XIX веку не сохранилось. В силу отсутствия натурных данных анализ этой области гражданского зодчества носит более общий характер. Отметим только некоторые интересные замечания, сделанные ученым. Так, Владимир Васильевич устанавливает различие между русскими хоромами и средневековыми европейскими замками. Замки — это сооружения «единичные, неподвижные, неразрастающиеся», хоромы же — сложный и гибкий архитектурный организм, свободно изменяющийся в зависимости от потребностей владельцев путем пристроек новых частей.

В самой структуре здания, составленного из отдельных изб-клетей и не скованного регулярным планом, заложена возможность его развития. «Все это лепилось подле коренной, хозяйской избы, как сама семья жильцов лепилась подле хозяина, господина». Такая структура соответствовала формам родового патриархального быта, в ней выражалось «сочетание родового единства с личной и семейной обособленностью». Далее Суслов отметил, что хотя хоромы и «многожилые» рядовые избы формируются по одному принципу, однако между ними имеется существенное композиционное различие градостроительного характера: хоромы — это обособленно расположенный крупный комплекс, доминирующая роль которого выражена сложной композицией объемов; изба же, даже большая, является единицей более крупного целого — села, поэтому все ее многочисленные компоненты сведены в единый цельный объем.
                                ***
Вопрос о происхождении архитектурных форм — один из кардинальных в русском архитектуроведении второй половины XIX века. Сторонники теории заимствований решали его путем отыскания аналогов в иноземной архитектуре. И.Е.Забелин склонен был видеть в архитектурных формах имитацию бытовых предметов: шатер— источник шатрового покрытия, навес кибитки — прообраз бочарной кровли и т. д. Он оценивал архитектурные формы и с точки зрения христианской символики, рассматривая, например, церковную главу как символ главенства бога. По существу, Забелин коснулся проблемы художественного образа в архитектуре, его семантической стороны. Однако в известной мере концепция Забелина вытекала из пренебрежения к конструктивной основе зодчества, если не считать внимания, которое он уделил клети — формообразующей единице деревянных сооружений.

Между тем, вопрос о соотношении формы и конструкции был достаточно полно разработан в середине XIX века в трудах русских рационалистов, в частности, А.К.Красовского. «Все архитектурные формы в общих своих очертаниях,—писал Красовский,— определяются полезным их назначением, свойствами материала, употребленного на построение, и условиями равновесия и прочности». Л. В. Даль также считал конструкцию и материал основой композиции и облика здания.

Подход к древнему зодчеству с этой точки зрения был методически правильным, но в то же время ограниченным, поскольку оставлял в стороне художественную выразительность, духовную основу зодчества.

Как же решал этот вопрос Суслов? Он исходил из того, что архитектурная форма обусловлена рядом факторов: функциональными требованиями, в том числе влиянием климата; свойствами строительного материала; собственно конструкцией; эстетическими соображениями. Эти «правдивые начала» составляют целостную совокупность.

Особенно ясно проявляется сущность формы в деревянной архитектуре. Дерево было самым распространенным и древним строительным материалом на Руси: «Стоит вспомнить толстые 11 -вершковые ... бревна, из которых рубилась встарь наша изба лесного севера; эти бревна облились смолой, как янтарными слезами, и побурели в сизовато-пурпурный цвет, — топор их не берет, искры сыплются. Отколите щепку от такого дерева, через двэсти лет оно внутри свежо; посмотрите через эту щепку на свет — она прозрачна, как засахаренная дынная корка. Срубам из такого леса не надо было никакой окраски».

В архитектурных формах деревянных зданий отразились технические и эстетические свойства дерева вместе с функциональными
требованиями. Исходной единицей объемно-планировочного решения любого деревянного здания, будь то изба, амбар или церковь, является клеть, форма и размеры которой продиктованы свойствами материала. Стена из круглых бревен имеет своеобразную фактуру; наряду с этим можно делать стены гладкие (из брусов на четыре грани) или «грановитые» (при отеске бревен на шесть или более граней).

Форма крутой скатной кровли жилого дома дает возможность быстро отводить дождевую воду и предупредить провисание стропил под тяжестью снегового покрова; ряд деталей кровли рассчитан на защиту ее и стен дома от воды и ветра: например, потоки — желоба у свеса кровли, гнеты, прижимающие дрань. Конструктивная основа крыши ясно воспринимается: ее составляют стропила с обрешеткой, на которую укладывалась солома, позднее доски — «дрань». Такую же целесообразность отмечает Суслов в конструкции крылец, потолка (наката), шатров церквей.

Троицкая церковь в посаде Ненокса.  Проект реставрации. 1887 г.	Церковь Владимирской БМ в с. Подпорожье. Обмер. 1886. Утрач.

«В церквах нашего далекого Севера, вследствие частых непогод, положительно требовалась или шатровая форма, или какая-нибудь другая, но только наименее способная к залежам снега и медленному скату дождя». Но кроме утилитарной задачи, не меньшую роль здесь играло и стремление к художественной выразительности здания, стремление «к высоким формам зданий, которое так свойственно народам, живущим в огромных равнинах»...

Суслов обладал острым инженерным мышлением, хорошо чувствовал работу конструкций, применявшихся в древних сооружениях, умело читал конструктивную схему здания. Именно поэтому он трактовал архитектурную форму по Далю, отыскивая ее первоисточник в рациональной конструкции. 

Кокошники, по мысли Суслова, ведут свое начало от повышенных подпружных арок, примененных в перекрытиях церквей типа церкви Михаила-Архангела в Пскове. Выходя поверх кровли, подпружные арки образуют четыре внешних полукруглых выступа под барабаном. Это и есть прообраз кокошников...
 
Новейшие исследования уточнили место и время появления таких форм, но подтвердили принципиальную схему их эволюции, разработанную В.В.Сусловым, и логически-конструктивный смысл, который ученый увидел в этих своеобразных деталях русских храмов.

Роль художественной выразительности в архитектуре

В.В.Суслов уделил большое внимание проблеме художественной выразительности русской архитектуры. Страницы его трудов, посвященные этой теме, проникнуты основополагающей мыслью о том, что художественное творчество есть выражение духовной жизни народа. Какие же черты национального характера обусловили специфику художественной выразительности русского зодчества? В чем состоит народный «вкус» (под этим словом подразумевалось, по выражению О. Шуази, «инстинктивное чувстзо гармонии»)?

Для Суслова это прежде всего — здравый народный смысл, сказавшийся в рациональности архитектуры. «Всякая идея, выраженная в архитектурных формах, должна... сама по себе быть логичною и ясною для зрения... На этих принципах созидались лучшие искусства». Логика форм лучших образцов древнерусского зодчества составляет основу их эстетического совершенства.

Неповторимое своеобразие придает древним постройкам их
сложный силуэт, причудливая затейливость венчаний. «Стремление завершить здание в высшую конечную точку, линию или плоскость есть черта, присущая всякому искусству... Этот закон есть следствие безотчетной потребности увенчать произведение как бы последним звучным аккордом». Эта склонность усугубляется природными условиями: при сумрачном небе, при рассеянном свете  только силуэт может придать зданию яркую выразительность.

Последовательно применяемый в храмовом зодчестве, этот принцип заложен и в гражданской архитектуре. Структура хором, позволяющая перекрыть каждую клеть особой крышей, способствовала созданию сложного и характерного силуэта, особенно если учесть многообразие древних типов кровель — скатных, с переломами, с полицами, шатром, епанчой, бочкой, кубоватых и пр. Даже изба, перекрытая простейшей двускатной кровлей, увенчивалась причудливым охлупнем и бабайками.

В русском храмовом зодчестве примечательна одна особенность, а именно: главенствующее значение внешнего облика здания по сравнению с его интерьером. Известно, что в композиции византийских церквей предпочтение отдавалось внутреннему пространству,— здание служило оболочкой для ритуальных действий, фасад же играл второстепенную роль.

На Руси византийский прототип претерпевает эволюцию, завершившуюся появлением шатровых церквей — величественных сооружений со скромным внутренним объемом. Это наблюдение позволило В.В.Суслову сделать важный вывод: в церковном зодчестве определяющую роль играли не столько религиозные, сколько эстетические начала духовного склада народа. Суслов характеризовал его как «наиболее полное выражение народного художественного вкуса». Здесь «стояло впереди всего желание воплотить свои идеалы духовной красоты и проявить их в наиболее художественных и совершенных формах».

Суслов отмечает композиционную цельность архитектурных памятников прошлого, гармонию пропорций, чувство меры в декоре и его красоту. Высокое стремление к красоте и гармонии — еще одна черта русского народного характера, еще один исток народного искусства.

Роль декора

Большое внимание В.В.Суслов уделил системе декора в деревянном зодчестве. Прежде всего он отмечал, что «архитектурные формы в украшениях иначе не могут быть поняты, как только в связи с их строительным значением и общим смыслом здания». Так, хозяйственные и надворные постройки декора не имели, поскольку «у нас не любили путать приятное с полезным». Древние мастера отдавали должное художественной выразительности рубленой стены и поэтому не украшали ее. «Ряды бревен и их своеобразная вязка, по углам образующая круглые торцы в обрубах, своей простотой и строгостью составляют противоположность богатству и веселой затейливости украшений очелья»

Декор, как и архитектурная форма, зависит от конструкции, но оконницу проще делать прямоугольной, поэтому и окна имеют такие же очертания. Но «форма слухового окна не обусловливалась строительными целями, а потому народная фантазия не стеснялась ими». Слуховые окна приобрели сложные, порой причудливые очертания и богато украшались резьбой. Согласно этому принципу, резьбой украшаются или накладные детали — причелины, — или «неработающие» части конструктивных элементов — конец охлупня превращается в конскую голову, верхушки бабаек вырезаются в виде птичек или фигурок людей.

В композиции здания декор группируется в ограниченных зонах. Снаружи — это очелье, крыльцо, наличники окон, внутри — киот. Такое акцентирование позволяет выделить элементы, наиболее существенные с точки зрения импозантности, и в то же время сохранить ясность основного объема.

Преимущественным видом декора в древнем зодчестве была резьба. Суслов делит декоративные мотивы резьбы на три группы: геометрическую, зооморфную и растительную. Первая наиболее распространенная, ввиду простоты выполнения, и самая древняя. Корни зооморфных мотивов также уходят в глубокое прошлое, к язычеству.

В. В. Суслов в «Обзоре» решительно утверждает связь русского искусства с дохристианским прошлым. Так, например, излюбленный мотив резьбы — конская голова — в прошлом был охранительным талисманом, ведущим свое происхождение еще от кочевой степной жизни. Растительный орнамент, применяемый преимущественно в церковном декоре, ведет свое начало от форм растений, которые народ любит и часто упоминает в песнях — хмеля и повилики, и в то же время является логическим развитием линейного «городца», что доказывается сравнением простейших городцов со сложной вязью церковных иконостасов.

Будучи проявлением духовной жизни, архитектура неотделима от народного искусства и культуры в целом: «В народе сложился наш язык, поэзия, музыка и та архитектура, о которой мы теперь говорим». Связь архитектуры с другими видами искусства выражается в глубоком единстве образной системы народного творчества, в реализме структурных элементов, общем характере законов гармонии. Владимир Васильевич всегда рассматривал архитектуру в единстве с декором и художественной обработкой утвари, подмечал сходство убранства очелья избы «с чудными головными уборами древнерусских красавиц», находил аналогию между деревянной резьбой и народными песнями: «просто частое повторение одного и того же мотива без конца или с перемежающимся, замечательно изящным, так называемым падением на кварту».

Псевдорусские стилизации вызывали глубокое возмущение ученого. «Во вкусе нашего народа лежит много здравого смысла, серьезности, монументальности, своеобразного уклада пропорций, контрастов, .. .строгости орнамента и его размещения. В нем далеко нет того бессмысленного разгула в мишурной резьбе и сложных фигурных вырезках из тонких дощечек, наклеенных одна на другую, как это видно в современных постройках». Определяя стиль как единство художественной системы архитектуры, утвари и декоративно-прикладного искусства, В.В.Суслов, естественно, отвергал поверхностную стилизацию, которая не затрагивала основ формообразования, характерных для русского зодчества.

Связь церковного зодчества с гражданским

В 1888 году В. В. Суслов разработал первую в России программу лекций по истории русского искусства. Этот документ в сочетании с другими трудами ученого позволяет представить в общих чертах историческую концепцию Суслова и ее некоторые особенности. Прежде всего, он рассматривал историю архитектуры в единстве с историей изобразительного и прикладного искусства на фоне истории страны. Основой русской архитектуры Владимир Васильевич считал самобытное деревянное зодчество, которое корнями уходит в глубокое прошлое, а наибольшего расцвета достигло в лесном краю на северо-востоке России.

Предваряя современную историко-архитектурную концепцию, Суслов оценивал гражданское зодчество как важнейшую и значительнейшую часть архитектуры, много места уделяя «образу селитьбы», крепостным и другим гражданским сооружениям.
 
Приемы гражданской архитектуры оказали большое влияние на деревянное церковное зодчество. В течение домонгольского периода «наши деревянные церкви постепенно перерабатывают формы каменных византийских храмов в свои самобытные, сообразные со свойством самого дерева, с теми приемами, которые были уже выработаны на гражданском зодчестве». Церкви складывались по образцу изб и хором. В основе их композиции «те же клети, приставленные друг к другу; средняя побольше и по­выше, по бокам поменьше и пониже, крыши двускатные... и т. п., не говоря уже о приемах технических, ... самый характер и общий стиль вполне напоминает те высокие клети, которые составляют, например, хоромы царевен в Коломенском дворце». Следовательно, «наше деревянное церковное зодчество... уместнее рассматривать в связи с деревянным гражданским, нежели с каменным церковным».
Особенность русского каменного храмового зодчества состоит, следовательно, в том, что в процессе развития оно испытывало влияние гражданской архитектуры и, с другой стороны, деревянного зодчества. Это влияние продолжалось до XVII века, сказавшись в композиции каменных шатровых церквей, в восьмигранных столпах колоколен и некоторых деталях.

Концепция В. В. Суслова, таким образом, опередила современную ему науку как широтой охвата процессов и явлений, так и историзмом, лежавшим в основе его взглядов. В связи с этим уместно вспомнить «Историю русской архитектуры» А.Павлинова, который ограничился анализом культового зодчества.

Историю русской архитектуры В.В.Суслов трактовал как последовательную смену региональных архитектурных школ, самобытных, но взаимовлияющих.
Испытывая порой иноземное влияние, зодчество Руси в целом прошло самостоятельный путь развития. Анализируя памятники Пскова, Новгорода, Старой Ладоги, Москвы, Ярославля и других городов, Суслов раскрыл содержание отдельных этапов этого развития, изменение объемно-планировочного решения зданий, совершенствование тектонических систем.

«Самым цветущим и самобытным периодом русской архитектуры» Суслов назвал XVI—XVII века. К этому периоду относятся и его самые любимые (не считая деревянных) памятники, например, Воскресенский собор в Романове-Борисоглебске. Отметив традиционность объемно-планировочной системы, сочетающуюся со смелостью и оригинальностью инженерного решения, Суслов пишет: «В нем сложились элементы по преимуществу чисто народной архитектуры. Галереи, приделы, крыльца, своеобразная декорация фасадов — все это, не появлявшееся в наших каменных храмах до XVI столетия, наконец, приняло повсеместный и общий характер с древними деревянными постройками Северной России... Здесь нет эффектов, здесь все спокойно, и вас невольно чарует родное творчество и уносит в какой-то пленительный мир былой жизни народа».

Архитектура конца XVII века восприняла благодаря росту связей России с Западной Европой «детали западного ренессанса», но продолжала вместе с тем традиции, сложившиеся в XVI веке. Новый же период, начиная с петровского времени, В. В. Суслов прямо называл периодом упадка русского зодчества. Причину упадка он видел в изменении классовой основы зодчества, потерявшего связь с широкими народными массами и ставшего «достоянием правительственного центра России и богатого класса людей, быстро усвоившего господствовавшие тогда вкусы Европы». Образовался ряд специальных школ искусства, не связанных с народом, во главе с Академией художеств. Восприятие западных архитектурных течений было поверхностным и подражательным, вкусы стали сменяться модой, и народный, рациональный характер зодчества сменился компиляциями. Отрицательная оценка новейшей русской архитектуры не помешала Суслову отдать должное мастерству архитекторов XVIII—XIX веков, создавших ряд прекрасных памятников.

Владимир Васильевич Суслов был убежден в том, что высокая архитектура — удел разумно организованного общества: «Чем теснее интересы людей, тем однороднее и сильнее искусство. Чем разумнее жизнь, тем оно совершеннее». Он критически относился к современной ему архитектуре: «Мы держимся на почве внешнего перенимания и не ставим себе прямых задач архитектуры в строгом смысле. Все это, к сожалению, только дискредитирует архитектуру как искусство».

Путь, который может привести к возрождению великой архитектуры, проходит, по мнению Суслова, через изучение народных традиций: «Вот где мы должны искать первоначальные указания на то, что должно быть основой русского гражданского зодчества». Он предостерегает от копирования древности: время вносит коррективы в предпосылки, лежащие в основе архитектуры, и «вернуться к воспроизведению наших древних самобытных форм... было бы насилием». Настоящая архитектура может быть создана только на основе глубокого знания жизненных потребностей общества, а ее краеугольным камнем должны быть принципы, разработанные традиционным народным зодчеством — здравый смысл, правдивые начала и высокий художественный вкус.

Примечания:
1. Из книги  А.В.Сусловой и Т.А.Славиной "Владимир Суслов", Стройиздат, 1978.
2. С небольшими сокращениями.
3. * Забелин Иван Егорович (1820 - 1908) - русский археолог и историк, основатель Императорского Исторического музея, автор книг по истории.
4. Библиография опущена.
5. Деление на части и заголовки -  от ведущего сайт.