Шишкин Афанасий Кузьмич

КЕНОЗЕРЫ И КЕНОЗЕРО (фрагменты)

Волость в Пудожском уезде

Помню, в 1926 году побывал у нас председатель Вологодского губисполкома Маслов. Поднялся со мною на гору, что нависла над деревней Шишкиной. Любуясь живописным ландшафтом озера, он воскликнул: «Ах, какая красота! Это же другая Швейцария! Вот где следовало бы строить дома отдыха и санатории!» А я смотрел на закат солнца и радовался, что наше родное, милое сердцу Кенозеро понравилось председателю губисполкома.

Было время царского владычества на Руси, когда наше Кенозеро, оторванное от железнодорожных путей почти на двести километров, как и вся бывшая Олонецкая губерния, считалось самым глухим местом — «краем непуганых птиц».

Издавна к нам ссылали неугодных царю лиц. Я хорошо помню, что и в нашей деревне жили ссыльные. Их было много. Одни, отбыв срок, уезжали. К ним на смену приезжали другие. Долгое время шишкинцы добрым словом вспоминали ссыльного врача Редькина и его жену акушерку. Они жили в нашем доме и всегда оказывали медицинскую помощь нуждающимся. Их я не помню, да и не мог помнить, так как они вернулись в Петроград, когда меня еще не существовало на свете. Рассказали мне о них мои родители.

Кенозерская волость — самая большая в Пудожском уезде — семьдесят шесть деревень. Большинство их расположено по берегам озера. Лишь несколько деревень находятся на отшибе в 25-30 километрах от центра — деревни Вершининой. В такие деревни, как Заволочье или Яблонь-Горка, в летнее время трудно попасть. Через волость можно проехать только верхом на лошади или пройти пешком.

Самыми зажиточными деревнями были Поромское и Караник. Крестьяне этих деревень жили своим хлебом и даже частично продавали его на сторону. В других деревнях волости жили беднее. Зажиточные крестьяне за помощью никуда не обращались. А вот бедняки не могли похвастаться, что едят чистый ржаной хлеб. Уже с января хозяйки начинали добавлять в муку картошку и другие примеси, часто несьедобного характера, а о белой булке могли только мечтать. Не было денег на керосин. Жгли лучину. Экономили на всем. Изнашивался кафтан или шубенка, клали заплаты, и опять в них ходили. Ситцевую рубашку и матерчатые штаны одевали только в праздничные дни, а в остальное время — грубые рубахи и портки из домашнего холста. Женщины носили холщовые рубахи, только их верхняя часть была ситцевой. Что делать? Бедность научит, как жить.
Всё это заставляло идти на отхожие заработки. Зимой уезжали на своих лошадях в деревню Кумбас-озеро на лесозаготовки. Заготавливали лесоматериалы и дрова для пудожского лесопромышленника купца Катайкова. А весна настанет, уходили на сплав. Плату получали хлебом или деньгами.

В дореволюционные времена в Кенозере почти в каждой деревне можно было увидеть курную избу. Вместо дымохода в потолке прорубалось отверстие. Дым расходился по всей избе и постепенно выходил через потолочное отверстие. Стены и потолки были черными, будто их покрасили черной краской.
Такая курная изба Егора Шишкина простояла до 1930 года. Ее осматривали приезжающие экспедиции. Так, в 1926 году в Кенозере побывала этнографическая экспедиция Московского исторического музея (братьев Юрия и Бориса Соколовых). Художник нарисовал этот дом. Изба настолько была стара, что почти на метр наклонялась «лицом» на дорогу. Мимо избы было страшно ходить, но дядя Егор продолжал в ней жить. Чтобы не упала, он поставил бревенчатые подпорки.

Самовар

Кенозёры — большие любители почаевничать. Попьют чаю, полотенцем пот оботрут — и опять пьют. Пока не опустошат самовар, из-за стола не выйдут. По четыре-пять чашек выпивают. Самовар был у каждого хозяина, даже у самого бедного. На Кенозере считают за срам для себя из чайника чай пить.
Знали это и волостные управители. Вот почему за неуплату налогов в первую очередь описывали и уносили самовар. Не всегда это им удавалось. к их приходу самовар обычно был спрятан. Ищи-свищи! Черта с два найдешь!

Ярмарка

По большим праздникам в Кенозере на Погосте устраивались ярмарки. Особенно оживленными были Крещенская и Покровская ярмарки. Издалека наезжали купцы; из Ошевенска, Каргополя, Пудожи.
Торговые бревенчатые ряды выстроены много лет назад. Ломились от товара. Чего здесь только не было! Мануфактура разных расцветок, товары для женщин: юбки, кофточки, платки, косынки. Мужские картузы и шапки-ушанки. Разве перечтешь! Отдельные лари заняты были продуктовыми, кондитерскими и хозяйственными товарами. По другой стороне площади установлены временные палатки для книжной торговли, всевозможных картин и лубков.
На песчаной площади, что тянется от Погоста к деревне Дьяковской, расположились с товарами кустари-ремесленники. Горшечники разложили глиняную посуду: корчаги для тушения углей горшки, латки, кринки для молока и детские свистульки. Бондари выставляли свою деревянную тару: ушаты, бочонки, ведра. А вот и разный хозяйственный инвентарь кустарного производства: прялки и дуги расписные, колеса, вилы, грабли. Чего только нет! —Всё, что требуется крестьянину.
.................................................................................................................................
.................................................................................................................................
.................................................................................................................................

Вместо эпилога

… Недавно мне стукнуло семьдесят пять лет. Несмотря на плохое здоровье, меня неудержимо тянет в родные места, в Кенозеро. Не страшит удаленность моей деревни от железнодорожной станции. Я часто наведываюсь в свою деревню.
Лучшее место для отдыха, чем Кенозеро, трудно найти. Какое удовольствие испытываешь, сидя летом в лодке с удочкой в руках! Кенозеро давно перестало быть «краем непуганых птиц». Это излюбленное место туристов со всего Советского Союза. Для стоянки они облюбовали большой и красивый Медвежий остров на озере неподалеку от деревни Ряпусово.

У меня не осталось родных в Кенозере. Братья Иван и Михаил погибли на войне. Семья Михаила проживает в городе Рыбинске Ярославской области. Константин умер в мае этого года. Осталась у него спутница жизни жена — старушка Лукерья. Доживает последние годы в своей ветхой избенке.

Я решился и съездил в этом году в Кенозеро. Оно неузнаваемо изменилось. Отдельных деревень нет. Жители переселились ближе к центру — к деревне Вершининой, где появились новые постройки, здание средней школы. Деревни Чудимовская и Дьяковская вошли в состав Вершининой. По озеру за буксирными пароходами тянутся гонки с лесоматериалами. Ручной способ доставки леса в реку Кену (человеческой тягой) ушел в прошлое.

Изменилась и жизнь колхозников. В Кенозере теперь — совхоз. Люди живут зажиточно. Почти у каждого имеется моторная лодка. Керосиновую лампу заменила «лампочка Ильича». Электричество стало насущной необходимостью. В быту появились стиральные машины, холодильники. Кенозёры не только по радио слушают Москву, но и видят ее на экране телевизора. Я невольно вспоминаю далекий день 1925 года, когда мы впервые поставили в Вершининой мачту на горе, а в клубе установили радиоприемник. Никогда не собиралось столько посетителей, как в тот раз. Не только молодежь, но и старики, старушки пришли посмотреть на диковинку и услышать собственными ушами голоса из столицы. Не все верили, что это возможно. Говорили, что мы поставили пластинку. Трудно было доказать маловерам, что они действительно слушают Москву.

Люди теперь стали культурнее. Многие получили среднее и высшее образование, профессии инженеров, врачей, педагогов. Сейчас их уже ничем не удивишь!

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Примечания:
1. Из книги "История от первого лица". Издание Товарищества Северного Мореходства. Архангельск-Москва, 2011.
2. Афанасий Кузьмич родился в 1905 г, воспоминания записаны в 1980 г. Хранятся они в Архангельском обл. краеведческом музее.