Юрий РЕВИЧ

«Страницы бревен перелистывал…»

Эта строчка - из стихотворения Бахыта Кенжеева, посвященного Кижам. Российские власти всегда любили создавать витрины: от «потемкинских деревень» через магазины «Березка» к современным якобы «рыночным отношениям». К счастью (а иногда и к сожалению), многие подобные начинания никак не желали влезать в шаблон, приготовленный чиновниками. Кижи, как и некоторые памятники «Золотого кольца», так и не стали только лишь показушным символом «заботы» властей о «сохранении культурного наследия». К Каргополью это относится в значительно большей степени.

Когда я впервые попал на Архангелький Север, я был потрясен и повержен. Это невозможно понять и почувствовать по фотографиям и путеводителям – надо там быть. И не просто пробежаться в рамках официальной экскурсии – надо там пожить, походить пешком по брошенным деревням, по разбитым лесным дорогам, где из зарослей вдруг неожиданно выглядывает заросшая бузиной полуразрушенная часовня, по неведомым причинам построенная в километрах от ближайшего жилья.

В Москве и даже в Питере, и тем более во многих мелких российских городах, где памятники целенаправленно уничтожались, мы существуем в ином, неисторическом мире: «историческое наследие» отдельно, наша повседневная жизнь отдельно. Современный Кремль не наводит на мысли об Аристотеле Фиораванти, скорее он ассоциируется с событиями новейшей истории, а при словах «Зимний дворец» мы вспоминаем «Ленина в октябре», а не екатерининское время или хотя бы восстание на Сенатской площади. Мы, живущие в городах и поселках средней полосы, неважно – в хрущобах и бараках, в коттеджах или дворцах, и по сей день оторваны от истории ничуть не меньше, чем в советское время, когда вообще всю мировую историю предлагалось начинать с октября 17-го.
В местах, подобных Каргополью (а существуют ли еще такие места? – наверное, да), это не так: там история разлита в воздухе, она составляет часть повседневной жизни. Феномен деревянных церквей опрокидывает официальную трактовку исторических событий, как смены властвующих элит. Эти церкви триста с лишним лет назад строили простые люди – монахи и крестьяне.
Да простят меня верующие, но я не верю, что религиозные соображения тут играли определяющую роль: это только форма, в которую было облечено нечто более глубокое.

Готические соборы Европы, московские храмы навевают мысли о Боге и вечности, они есть библейская проповедь, выполненная в камне – как, собственно, и задумывалось. Но уже церковь Покрова на Нерли совсем из другой оперы, а деревянные церкви самим своим материалом отрицают религиозную «вечность». Выражение «единение с природой» тут куда лучше подходит: это тоже вечность и Бог, но не те догматические, предопределенные церковными канонами. Православная София, интерпретируемая, как символ разлитой в мире красоты – это уже ближе, но тоже не совсем то.

Это и не мирское искусство – если искусством, вслед за Бердяевым, называть конструирование собственных миров (о современных тенденциях уж и речи не идет). Это не создание новой вселенной, а стремление органично вписаться в существующий миропорядок, утвердить себя в нем. Деревянные храмы настолько далеки от антропоцентризма, насколько это вообще возможно для рукотворных сущностей - не господствовать на природой, слиться с ней, гармонически сосуществовать. Как это все бесконечно далеко от современного (и не только современного) лубочного «патриотизма» с его имперскими амбициями, не правда ли?

Где-то я прочел, что в период раскулачивания в Архангельской области власти столкнулись с той проблемой, что раскулачивать оказалось некому, или, если хотите, некого: почти все население по всем формальным признакам относилось к кулакам. Есть над чем задуматься, согласитесь…

Теперь посмотрите фотостраницу Ю.Ревича.