А.Б.Пермиловская
доктор культурологии, гл. научный сотрудник Института экологических проблем Севера Уральского отделения РАН

АРХИТЕКТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ СЕВЕРНОГО ДОМА (на примере района Каргополье-Онега)

(из книги "Крестьянский дом в культуре Русского Севера")

Среди крупных северных рек Онега занимает крайнее западное положение, на границе с карельским озерным краем. Местоположение во многом определило особенности природы и культуры этих мест. Семь крупных озер —Лача, Воже, Кенозеро, Ундозеро, Шардозеро, Лекшмозеро и Кожозеро, соединившись с сотнями мелких озер, малых и средних речек, составили единую водную систему с бассейном Онеги. Длина реки Онеги — 416 км. Площадь ее бассейна — 56 900 кв. км. Особенности ландшафта обусловили появление здесь большого количества приречных и приозерных поселений. Русское население Каргополья и Поонежья составили выходцы из земель Великого Новгорода. Строительные, художественные традиции края складывались под сильным влиянием Каргополя — административного, торгового и культурного центра, основанного в 1146 году. Создание исторического единства территорий Каргополья и Поонежья выразилось в понятии «Каргопольская земля», включавшем в себя огромный реги­он, протянувшийся с юга на север от озера Лача до берегов Белого моря.

Бассейн озера Лача и реки Онеги на протяжении XVIII—XIX веков был разделен между Архангельской и Олонецкой губерниями. Юг входил в состав Карго­польского уезда Олонецкой губернии, север — в Онежский уезд Архангельской губернии.

Каргополье (его рамки значительно шире современного Каргопольского района) в середине XIX века — один из наиболее густо населенных уездов Олонецкой губернии, здесь прожива­ло 54 958 человек. Основное занятие населения — земледелие в сочетании с кустарными промыслами и домашними ремеслами. Удобные для обработки земли располагались небольшими участками на расстоянии друг от друга. Это наложило отпечаток на характер заселения региона. Поселения обычно располагались по берегам рек и озер, а также на транспортных магистралях, связывавших край с Архангельском и Петербургом.

В Каргополье встречаются все виды поселений с преобладанием прибрежно-рядовой, свободной, уличной планировок. К характерным примерам селений со свободной застройкой можно (было бы - М.З.) отнести д. Гужево Каргопольского района, расположенное на берегу озера. Основным занятием жителей были земледелие и рыболовство. «Здесь нет ни одной семьи, которая не имела бы лодки и сетей. Амбары, где хранятся рыболовные снасти, поставлены на сваях прямо в воде; рядом находятся бани, несколько выше по склону берега озера расположены избы, на гребне — овины и гумна.

д.Гужово. Фото нач. 50-х годов 20 в. из книги И.В.Маковецкого "Памятники народного зодчества Русского Севера"

Селение состоит из двух частей: нижней, наиболее древней, и верхней, возникшей во второй половине XIX века. Здесь нет улиц, четких границ усадеб. Нельзя встретить двух изб, расположенных по одной линии. Преобладающая ориентация окон жилых помещений — на юг, многие из зданий имеют значительный разворот к востоку или западу с лестницами крылец, опускающимися к озеру. Такое положение построек определялось сильно изрезанной линией берега и стремлением владельцев при всех обстоятельствах повернуть фасад здания к воде». (Сейчас в Гужово осталось несколько домов, в которых живут только летом - М.З.)
Ярким примером своеобразного архитектурного заповедника и свободного планировочного решения каргопольских поселений является древняя Ошевенская слобода. Свое название слобода получила по имени ее основателя — Никифора Ошевни.

В середине XV века крестьянин Ошевня вместе с односельчанами, жителями деревни Никифоровской, испросили у новгородского посадника слободскую грамоту, найдя «пустопорожнее» место по реке Чурьеге, в 50 км от Каргополя. Здесь они и поставили свои дворы. Центральная деревня Погост была построена сыном Никифора — Александром, основателем и первым настоятелем монастыря, который впоследствии и стал называться Александро-Ошевенским.

д.Погост Ошевенской слободы.

Самое оживленное место в слободе — Ошевенский погост. Здесь в течение года проводились три многолюдные и многодневные ярмарки, во время которых высокая бревенчатая ограда погоста превращалась в торговые ряды.

Более двух десятков деревень Ошевенской слободы расположились по течению рек Чурьеги и Халуя. По-видимому, уже в XVII веке они делились на три группы. В первую входили небольшие монастырские деревеньки.
Вторая группа разместилась ниже по реке. Это — Ширяиха, Федорово, Михеево, Подгарье, Низ; а также три ныне исчезнувших деревни - Кукуй, Обрезково, Сребино. Наконец, третья группа состояла из двух деревень по левому берегу реки Халуй — Большой и Малый Халуй, а также деревень Бор и Гарь. Каждая из крупных деревень имела свой организующий центр в виде шатровой часовни.

Селения связаны между собой не только дорогами, но и зрительно. Вертикали часовен помогали зрительно связать большое пространство как вдоль берегов рек, так и с одного берега на другой. В этой зрительной «перекличке» участвовали вертикали приходской шатровой церкви Богоявления, колокольни, а также шатры Александро-Ошевенского монастыря (до пожара 1706 г. - М.З.). Находясь в любой точке села, можно было по вертикалям культовых построек зрительно охватить все замкнутое берегами пространство и быстро сориентироваться в нем. (Ю.С.Ушаков)

На Каргополье зафиксирована «кончанская» планировка улиц, которая была распространена в древнем Новгороде. Подобно тому, как вокруг центра Новгорода расположены районы — «концы», так и здесь, вокруг центра деревни, находятся «концы» с их улицами, как правило, не связанные с рекой, дорогой и имеющие каждый свое назначение и название. Вероятно, подобная планировка возникла в тот период, когда каргопольские земли были владением Великого Новгорода.

При разнообразии планировок поселений была разнообразной и ориентация передних фасадов домов. Если на Мезени, Пинеге ориентация домов «на лето» была преобладающей (даже в тех случаях, когда на севере находилась река, фасады обращались на юг), на Каргополье природные факторы и планировочные традиции играли определяющую роль. Не только в поселениях с уличной застройкой, где неизбежна противоположная ориентация домов, но и при рядовой планировке ориентация передних фасадов была различной. Например, в с. Пияла Онежского района три порядка домов в южной части селения обращены передними фасадами на запад — на реку. Дома Попова и Третьякова из Ошевенской слободы (в настоящее время памятники музея «Малые Корелы») также имели западную ориентацию фасадов.

Интересно, что в каргопольских домах роль переднего фасада, обращенного на дорогу, улицу, площадь, реку, играет не только торцевой фасад, но и боковой, особенно в тех случаях, когда связь дома и двора выполнена по типу «поперечная» или «двойная связь». Именно так стояли дом Пухова в д. Большой Халуй и дом Кириллова в д. Киселево, перевезенные в музей деревянного зодчества "Малые Корелы". Оба они боковыми фасадами были обращены на дорогу, на юг. Эта планировочная особенность сохранена и в музее.

Каждый регион на Русском Севере имел свои особенности развития народной деревянной архитектуры, как художественные, так и конструктивные. Для Каргополья характерны дома с однорядной связью, однако здесь встречаются почти все типы домов-комплексов, бытовавших на Севере. Это «двухрядная связь», «кошель», «глаголь», «Т-образная связь».

В подавляющем большинстве здесь получили распространение избы-четырехстенки на высоких подклетах. Дом Попова — классический пример крестьянского дома, один из наиболее известных и изученных памятников Русского Севера. В 1972 году его перевезли в музей «Малые Корелы».

Прием соединения жилья и двора типичен для Каргополья — «нечистый брус». Жилая часть — пропорциональный четырехстенок с 4 окнами по главному фасаду на высоком подклете. На втором этаже — курная изба, под ней — подвал и подполье для хранения продуктов. Вход в избу расположен с бокового фасада и решен традиционно для Каргополья: камень-валун перед низкой входной дверью, обрамленной мощными косяками. Справа от входа расположены клеть для хранения утвари и «зимняя изба», или «заднюха». Из сеней на второй этаж ведет крутая лестница. Здесь кроме черной избы летняя горенка — парадное, гостевое помещение, женская половина в доме. Горенка отличалась особой чистотой, ухоженностью. Кровать, расписной шкаф, диван, стол, застланный белой льняной скатертью, зеркало, лубочные картины на стене — все это говорит о городском влиянии на уклад крестьянской жизни в конце XIX века. Но принцип расстановки мебели традиционен для крестьянского дома: она группируется вдоль стен.

Плотно примыкает к избе большой хозяйственный двор. Первый этаж — скотный двор с двумя воротами для въезда и выезда подвод и четырьмя хлевами для скота. Поветь (по-каргопольски — «сарай») конструктивно не связана с двором и опирается на мощные стойки-столбы, укреплена контрофорсами-перерубами. На поветь ведет бревенчатый взвоз с перилами, расположенный по отношению к дому под углом в 30 градусов.

Для украшения дома Попова использована трехгранно-выемчатая резьба в сочетании с резьбой на проем. Кровля дома самцовой конструкции так же, как и сруб жилища, построена без гвоздей. Исключение составляют резные доски причелины, закрывающие концы продольных слег кровли. Причелины состоят из трех накладных досок, украшенных геометрическим узором. На концах — две круглые, лучевые розетки, одна из которых вырезана на проем. На стыке причелин — полотенце овальной формы. Вдоль скатов кровли — деревянные желоба-потоки с глухими концами, вода выходила через круглые отверстия в их днище. Курицы, поддерживающие потоки, скульптурно обработаны в виде птичьей головы. Венчает все здание охлупень, орнаментированный валиками. Традиционная обработка охлупня в виде головы коня, характерная для декоративного убранства Русского Севера, не получила распространения на Каргополье, что, по-видимому, объясняется влиянием финно-угорской культуры.

Окна украшены наличниками двух видов: волютообразные кронштейны держат треугольной формы навершия (главный фасад), окна сеней, «зимней избы», горенки обрамлены сандриками со сквозной резьбой.

Развитие пятистенного жилища в этом регионе было связано с появлением неполной перегородки, а затем и капитальной стены по главному фасаду четырехстенного сруба. Избы-пятистенки — как одно-, так и двухэтажные — получили большое распространение на Кенозере. Следующей стадией развития каргопольского жилища стало преобразование пятистенной избы в избу-крестовик, представлявшую в плане почти правильный квадрат и значительно увеличивавшую площадь и количество жилых помещений.

Крестьянское жилище среднего и нижнего течения реки Онеги не отличается от каргопольского. Здесь также преобладают избы-четырехстенки, строенные «брусом». Характерная черта архитектурно-планировочного решения онежского дома — наличие в составе сеней встроенных горниц, выступающих за пределы сруба жилой части.

Интересной особенностью гражданской архитектуры некоторых каргопольских поселений (Река, Заручевье, Ошевенск) было наличие «плановых домов». Жилая часть дома устроена в виде четырехстенка, реже — пятистенка. Изба перекрыта трехскатной кровлей, на стыке находятся маленькие мезонины, украшенные резными причелинами. Появление подобных домов было обусловлено влиянием строительного устава.

В XIX — начале XX века традиционным каргопольским жилищем были курные избы. Они строились в комплексе с одной-двумя белыми избами и холодной летней горенкой.

Причин долгого бытования здесь рудных изб несколько. Прежде всего климатические условия — большая влажность каргопольского озерного края. Открытый огонь и дым из печи просушивали и пропитывали стены сруба, происходила своеобразная консервация древесины, в результате век черных изб был более длительным. Черные печи устраивались хозяином то в одной, то в другой избе для просушки сруба, поэтому печи в них могли переделываться многократно.

Курная печь лучше обогревала помещение, создавала температуру в избе до 25 градусов, не требуя при этом много топлива. Ошевенские крестьяне вспоминают: «в рудных избах было тепло, как в бане — зимой по полу босиком ходили». «Курная изба, да печь тепла» — гласит старинная поговорка. Черная печь была удобна для ведения хозяйства, дым просушивал одежду, обувь, сети. Сети, пропитываясь дымом, служили в 5—6 раз дольше, чем сети, просушиваемые на воздухе.

Для крестьянина-кустаря, занимавшегося плотничьим, кожевенным и другими промыслами, такая изба помимо своего прямого назначения служила одновременно и мастерской, где он мог просушить необходимое сырье: дерево, кожу. А примитивное устройство глинобитной печи не требовало больших затрат на ее сооружение.

Значительная часть крестьян Каргополья исповедовали старообрядчество. В раскольничьей среде дольше всего сохранились старые традиции, бытовой уклад, материальная культура допетровской Руси.

Но главная причина долгого бытования черных изб — удобная, совершенная система удаления дыма, устройство высокого (3—4 метра) трапециевидного потолка, который сводил до минимума неудобства курных изб.

Описание среднерусских и северных курных изб XVII — начала XX в. свидетельствует, что потолок в подобных постройках, как правило, был низкий, дым стелился гораздо ниже полок-воронцов, затрудняя пребывание в избе и ведение хозяйства во время топки печи. Поэтому курные избы с низким потолком в этих регионах не получили большого развития и в начале XX века стали уже редкостью.

В устройстве высокого трапециевидного потолка прослеживается связь северного народного творчества со строительными традициями финно-угорских племен, ранее населявших эти места. Черные избы Карелии также имеют высокий трапециевидный потолок. Несмотря на сходство, русские и карельские курные избы различаются способом дымоудаления. У карел дым из избы удалялся через потолочный дымоволок и устроенную из дуплистого ствола (реже набранную из дощечек) круглую дымницу на чердаке. У русских дым удалялся в стенной дымоволок и дощатую дымницу в стене сеней. В русских районах Карелии курные избы соединяли особенности русских и карельских построек. Дым в них выходил через потолочный дымоволок, но дымница делалась не круглой, а прямоугольной, подобно дымницам Русского Севера.

Высота и трапециевидный потолок роднят каргопольские избы (особенно Ошевенскую слободу) конца XIX— начала XX в. с курными избами древнего Новгорода X—XIII вв., которые имели такое же устройство. «Большая высота изб древнего Новгорода свидетельствует о том, что проблема дыма внутри избы при черной топке и вопрос сохранения чистоты были настолько острыми, что для их решения даже небогатые люди шли на увеличение жилой постройки (до 3 м), хотя последнее усложняло и удорожало ее возведение».

Дом Третьякова представляет наиболее архаичное крестьянское жилище Русского Севера — курную, или «рудную», избу. В конце XIX века в д. Гарь почти все избы были черные, позже перестроенные для топки «по-белому». Изба Третьякова не перестраивалась и сохранила первоначальный интерьер. Жилая часть — высокий пропорциональный четырехстенок с 4 окнами по главному фасаду. Прием соединения жилья и двора— «брус»; все помещения спланированы в вытянутый прямоугольный сруб, перекрытый двухскатной кровлей. В планировочном решении заключена особенность постройки: хозяйственная часть значительно шире избы, в образовавшемся углу размещается взвоз на поветь. При подобном положении скаты крыши получают не только разные уклоны, но и разную длину. Планировочная структура таких домов представляет разновидность «бруса» — «нечистый брус» или «брус с уширенным сараем».

Типичный каргопольский дом в своем составе имеет три жилых помещения: курная изба, горница (II этаж), зимняя изба — «заднюха», «зимовка» (I этаж).

Интерьер этого ошевенского дома традиционный. Около входа — большая глинобитная печь, устьем обращенная к окнам главного фасада, вдоль стен — лавки, над ними по периметру всей избы полки-воронцы, три жерди («вешалы») протянуты для сушки сетей, одежды. Все пространство вверху занимает высокий черный смолистый потолок. Дым, выходя из устья печи, поднимался под трапециевидный потолок, отталкивался от полок-воронцов и вытягивался через отверстие над печью. Воронцы задерживали дым и служили своеобразной границей, отделяющей нижнюю часть избы от закопченного верха.

Место за печью — «прилуб» — отделено от избы филенчатым шкафом-заборкой, украшенным свободной кистевой росписью. В прилубе находилась домашняя посуда и утварь. В полу располагается люк, ведущий в «подполье», использовавшееся для хранения продуктов.

Четкое деление интерьера на отдельные зоны, расположение утвари и мебели вдоль стен дают ощущение свободы, поэтому в северной избе несмотря на большое количество членов семьи удивительно просторно. Через сени изба соединялась с горницей.

В хозяйственной части, на первом этаже: 4 встроенных хлева с плоскими крышами, в стенах каждого есть продухи для вентиляции.

Архаичный тип дома-двора с двухрядной связью представлен единственным сохранившимся в Архангельской области домом Е. И. Кириллова из д. Киселево Каргопольского района (в 1972 году перевезен в музей «Малые Корелы»). Изба и двор стоят рядом, коньки их двухскатных крыш параллельны.

Жилая часть — двухэтажный четырехстенок с 4 скатами по главному фасаду. Сени делят избу на две части. На первом этаже жилое помещение — зимняя изба, выходящая на главный фасад, другое крыло первого этажа — подклет для хранения продуктов. Первый и второй этажи соединяются лестницей. На втором этаже два жилых помещения, соединенные небольшой проходной комнатой, образованной из переруба сеней. Вход в хозяйственную часть находится на первом и втором этажах. На поветь перпендикулярно дому ведет крытый, с навесом на столбах,взвоз.

Входом в избу служит небольшое крытое крыльцо в 4—6 ступеней, расположенное с бокового фасада. Навес крыльца в средней части вырезан полукругом, его поддерживают колонки. Нижняя часть крыльца с трех сторон зашита досками. Все сооружение завершает двухскатная кровля.

Декоративное решение дома Кириллова традиционно для каргопольского жилища, оно отличается простотой и утилитарностью. Особую нарядность дому придают «распашные» филенчатые ставни и резные наличники. Особенно красив сплошной ряд из 7 окон-«шестерок» на боковом фасаде дома. Резьба наличников отличается редким разнообразием: в одном случае это волютообразные завитки, в другом — ромбы, в третьем — овальные фигуры.

Каргопольские наличники имели навершие в виде треугольного фронтона или в виде прямоугольного карниза, иногда с пропиловочным завершением в виде решетки. Боковые доски зачастую заканчивались резными «капельницами», напоминающими бахрому полотенца. Нижние доски обычно очерчивались красивыми линиями лекального профиля. Набор декоративных элементов был невелик, большей частью это солярное полукружие, ромбы, крестики. Двухстворчатые филенчатые ставни обычно расписывались.

Со стороны главного фасада каргопольские дома имели своеобразные дощатые свесы-«фартуки», которые служили для предохранения передней стены и окон главного фасада от атмосферных осадков. Иногда «фартуки» и верхняя часть главного фасада украшали мелкой пропильной резьбой. При устройстве «фартуков» окна не имели развитых форм наличников, поскольку в этом не было функциональной необходимости, они лишь обрамлялись гладкими досками.

Характерной особенностью гражданского зодчества региона было решение входа в жилище в виде большого камня-валуна или нескольких известковых плит, на второй этаж дома вела широкая лестница с перилами. Для большинства жилых построек был характерен один тип крыльца, устройство которого было довольно простым.

Построить дом на Севере мог каждый крестьянин, но расписать или, как говорили раньше, «расцветить» его были способны только специальные мастера. Роспись свидетельствовала об известном достатке хозяина и служила предметом его особой гордости. В конце XIX — начале XX века в Ошевенске «рацвечивали» дома местные живописцы И. К. Новожилов, И. В. Дружинин.

Многометровые свесы каргопольских домов украшали целыми сказочно-декоративными композициями: цветами, птицами, геральдическими львами; фоном для росписи служил белый цвет. Яркость рисунков как бы возмещала скудность красок северного пейзажа.

Мотивы росписи обычно были далеки от местной флоры и фауны, вероятно, они заносились из средней полосы России, домовая живопись часто исполнялась мастерами-профессионалами, которые организовывали артели и уходили на работу далеко за пределы своей волости.

Домовая роспись бытовала в онежских деревнях Усть-Кожа, Порог, Прилуки, Хачела. Самым интересным среди обследованных онежских расписных домов является дом в д. Усть-Кожа, сохранивший точную датировку —1880 год. В верхней части фронтона изображены фигуры двух львов, внизу — цветы. Роспись выполнена в пастельных тонах, в технике свободной кистевой росписи на хорошем профессиональном уровне. По композиции роспись напоминает небольшое декоративное панно, которое отличалось монументальностью и в то же время жизнерадостностью.

 

Примечания:
1. Текст из книги А.Б.Пермиловской "Крестьянский дом в культуре Русского Севера (XIX - нач. XX в.)", Архангельск, 2005.
2. С некоторыми сокращениями.
3. Фотографии из книги и архива сайта.