Статус дома в русской традиционной культуре был чрезвычайно высок, он воплощал главные ценности и смыслы человеческого существования. С одной стороны, дом принадлежал человеку, олицетворяя его целостный, в том числе и вещественный мир. С другой — в своей внутренней организации дом запечатлевал символическую связь человека с Космосом. Внутренняя среда дома выступала тем сокровенным местом, в котором человек выражал представления о себе и мире, строил этот мир по законам своего мировосприятия.

В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И.Даля отмечается, что слово «дом» рассматривалось в традиционной народной культуре как воплощение своего, родного, безопасного пространства, а привязанность к нему считалась добродетелью. Слово «дом» в русском языке означает не только «строение для житья» или «избу со всеми ухожами и хозяйством», но и «семейство, семью, хозяев с домочадцами». Крестьянский дом в массовом сознании ассоциировался со словом «изба». Причем в это слово вкладывалось несколько значений. Изба может рассматриваться и как крестьянский дом вообще с хозяйственными и усадебными постройками, и как только жилая часть дома, отапливаемая русской печью.

В организации интерьера избы определяющими являются три признака: расположение печи, расположение переднего угла, ориентация устья печи. Точкой отсчета здесь является вход в избу. Различия в расположении печи и ее устья относительно входа позволили прийти к заключению, что в середине XIX века выделяются четыре типа внутренней планировки русского дома: северорусский, восточный южнорусский, западный южнорусский, западнорусский.

Восточный южнорусский тип, распространенный на территории Воронежской, Тамбовской губерний, на востоке Тульской, севере Владимирской губернии, характеризовался тем, что печь находилась в дальнем от входа углу. Устье печи было обращено к входу. Таким образом, красный угол находился около входа.

Западный южнорусский дом (Орловская, Курская, Калужская губернии) отличался от восточного южнорусского тем, что устье печи было повернуто к боковой от входа стене.

В домах западнорусского типа (Псковская, Витебская, Новгородская, Смоленская губернии) печь находилась около входной двери и была повернута к ней устьем. Этот же тип планировки был распространен в Белоруссии, на Украине, в Польше, на востоке Литвы, частично в Карелии.

Для северорусского дома характерно то же расположение печи, что и для западнорусского, но ее устье было обращено к противоположной от входа стене, то есть к окнам главного фасада. Этот тип был распространен не только на Русском Севере, но и в центральных и поволжских губерниях.

Все четыре типа внутренней планировки, при имеющихся различиях, обнаруживали в то же время единство расположения переднего угла обязательно по диагонали от печи. Такое расположение печи и переднего угла — одна из общих черт русского крестьянского жилища. Диагональ печь — красный угол  считается очень важным конструктивным и культурно-символическим направлением во внутренней планировке крестьянской избы. Красный угол отождествлялся с востоком или югом, а печь — с западом или севером.

Красный угол («передний», «старший», «большой», «святой», «божий», «сутки») — центральное, почетное место в доме. Красный угол освещен более других углов. В свою очередь все в доме было сориентировано по отношению к нему.

Красный угол в крестьянской избе. Музей "Витославицы". Фото П.Степанова

Молились на образа, помещенные в красном углу, то есть на восток, где располагался и алтарь храма. Покойника перед захоронением клали головой в красный угол.

В оформлении красного угла и его символике велика роль христианских элементов: божница ассоциировалась с алтарем православного храма и осмыслялась как место присутствия самого Бога, а стол уподоблялся церковному престолу. В красном углу находились объекты, которым придавалась высшая ценность: образа, библия, молитвенные книги, крест, свечи, сосуд с крещенской водой, веточки освященной вербы и троицкой зелени, литографии русских царей, а позже и фотографии умерших членов семьи. Повсеместно был распространен обычай подвешивать в красный угол деревянных голубков, щепных птиц, которые приносили счастье дому и его обитателям. Появление образа голубя в качестве украшения красного угла связано с христианской традицией, где голубь символизирует Святой Дух.

Красный угол в доме Ошевнева. Музей "Кижи". Фото П.Степанова

Важнейшим элементом не только красного угла, но и всего жилого помещения был стол. Его место в пространстве дома было постоянным. Стол составлял неотъемлемую принадлежность дома, не случайно при продаже дом обязательно передают новому владельцу вместе со столом. Символическое осмысление стола в народной традиции во многом определялось его уподоблению церковному престолу. «Стол — это то же, что в алтаре престол, а поэтому сидеть за столом и вести себя нужно так, как в церкви» (Олонецкая губерния). В связи с этим не разрешалось помещать на столе посторонние предметы, так как это место самого Бога. Здесь постоянно находился хлеб, чтобы обеспечить достаток и благополучие в доме: «Хлеб на стол, так стол престол, а хлеба ни куска — так и стол доска».

Место, занимаемое за столом, — важнейший показатель семейного и социального положения человека. Оно было фиксированным не только во время праздников, но и за повседневной трапезой. Место в красном углу, в центре стола, под иконами было самым почетным. Здесь сидел хозяин, наиболее уважаемые гости, священник. Без приглашения хозяина дома пройти в красный угол считалось грубым нарушением этикета.

Следующими по значимости были правая от хозяина сторона и ближайшие к нему места справа и слева. Здесь рассаживались по старшинству и родственной иерархии мужчины, на «нижнем» конце стола — женщины. Те из них, кому не хватало места, ели на лавке или около печи.

Значение стола в народной традиции многоаспектное. Стол объединяет семью, родственников, ему принадлежит значительное место в свадебном и похоронном обрядах. Явно сакральный смысл придавался покрытию стола скатертью, как и самой скатерти. Ею покрывали стол не всегда, а лишь в ритуально отмеченных случаях. Например, во время свадебного пира скатерть поворачивалась наизнанку, чтобы не было порчи новобрачных. Скатерти, которые побывали в церкви или использовались на свадебных или поминальных столах, приобретали особые целебные свойства, к ним активно обращались при лечении детей. В поморской деревне Нюхча свадебную скатерть хранили как семейную реликвию, в нее заворачивали заболевшего ребенка.

Скатерть в народной традиции составляла единое целое со столом, выражение «стол да скатерть» означает хлебосольство, гостеприимство. У русских существовал обычай устраивать трапезу на земле, покрытой скатертью, во время похорон и поминок. Скатерть выступает медиатором между Богом и людьми, будучи расстеленной, на земле, она несет на себе яства — жертвоприношения божествам природы. Поэтому скатерть может мыслиться и как дорога в высшие миры, и дорога вообще, отсюда выражение: «дорога — скатертью». Характер указанных обрядов говорит о древности происхождения скатерти и о том, что она, вероятно, не «моложе» стола. Культурно-символический смысл скатерти сохраняется в трансформированном виде и в современной жизни.

Хлеб — символ достатка, изобилия и материального благополучия осмыслялся как дар Божий и требовал к себе почтительного отношения. В крестьянской избе было принято, чтобы хлеб лежал постоянно на столе, что придавало столу особую сакральность и постоянную готовность к приему гостей, а также он был знаком божественного покровительства и оберегом от вражеских сил. Сочетание хлеба и соли в быту и обрядах символизировало пищу вообще и служило приветствием, обращенным к участникам трапезы.

В пространстве русской избы главную роль играла печь, не случайно помещение, где она стояла, называли «избой, истопкой».

Печь является характерной особенностью жилища всех восточных славян. Она относится к типу духовых печей, в которых огонь разводится внутри. Дым выходит через ее устье — отверстие, в которое закладывается топливо (отопление «по черному») или через специально устроенный дымоход (отопление «по белому»). Русская печь стояла на прочном деревянном основании — «опечке». В пространстве избы она занимала примерно одну четверть площади.

Древнейшим типом русской печи была «черная» глинобитная печь. Дым выходил наружу через устье и во время топки висел под потолком. Границей между чистой и закопченной частью избы служили полки, которые располагались по периметру избы над окнами. Дым удалялся наружу через дымоволок — отверстие в стене над печью или в потолке. Иногда оно устраивалось в виде волокового окна. На Севере и Поволжье дымоход был соединен с деревянной дымницей на крыше.

На Русском Севере курные избы использовались до начала XX века. В Ошевенской слободе (Каргополье) сохранились они и до настоящего времени. Причин долговечности несколько. Открытый огонь и дым из печи просушивали и пропитывали стены сруба, происходила своеобразная консервация древесины, в результате век черных изб был более длительным. Курная печь лучше обогревала помещение, создавала температуру в избе до 25 градусов, не требуя при этом много топлива. «Курная изба, да печь тепла» — гласит поговорка. Черная печь была удобна для ведения хозяйства, дым просушивал одежду, обувь, сети. Сети, пропитываясь дымом, служили в 5-6 раз дольше, чем сети, просушиваемые на воздухе. Для крестьянина-кустаря, занимавшегося плотничьим, кожевенным и другими промыслами, такая изба, помимо своего прямого назначения, служила одновременно и мастерской, где он мог просушить необходимое сырье: дерево, кожу. А примитивное устройство глинобитной печи не требовало больших затрат на ее сооружение.

Описания среднерусских и северных курных изб, начиная с XVII века, свидетельствуют, что потолок в подобных постройках, как правило, был низкий, дым стелился гораздо ниже полок-воронцов, затрудняя пребывание в избе и ведение хозяйства во время топки печи. Поэтому курные избы с низким потолком к началу XX века стали уже редкостью. Главная причина долгого бытования черных изб в Каргополье — удобная совершенная система удаления дыма с устройством высокого (3-4 метра) трапециевидного потолка, который сводил к минимуму неудобства курных изб.

Печь в карельской деревне Кинерма. Фото А.Бодэ

Печь - самый  мифологизированный и символически значимый предмет интерьера наряду с красным углом и закрепленным в нем столом. «Печь в дому — то же, что алтарь в церкви: в ней печется хлеб». Как вместилище пищи и домашнего огня она воплощает собой идею дома в аспекте его полноты и благополучия и образно может заменять дом в целом: «дом без печи — нежилой дом».

Матица (брус, матка, сволок) — брус, несущий потолок и идущий поперек всей избы. Матица, врубавшаяся в верхние венцы сруба, является важным конструктивным и пространственным элементом избы. В некоторых случаях она использовалась для подвешивания предметов к потолку (например, очепа колыбели). Поперечное положение матицы обусловило то обстоятельство, что она имела значение символической границы между передней и задней частями дома. Гость, входящий в избу, без приглашения хозяев не должен был переходить границу матицы. Эти же запреты регламентировали и свадебный ритуал. Сидеть под матицей означало сватать невесту. Для того чтобы путь был счастливым, нужно было перед уходом подержаться за матицу.

«Воронцы» (два бруса) располагаются на высоте человеческого роста под прямым углом друг к другу. В месте соединения «воронцов» с разными частями избы образуются углы: «печной», «бабий кут», «красный», «задний» (у входа, под полатями). Кроме того, что каждый угол имел свое название и за ним было закреплено определенное назначение, существовала иерархия углов.

«Бабий угол» («печной угол», «бабий кут», «шомноша», «жер­новой угол») — это чисто женская часть избы, располагавшаяся около печи. Это название распространялась и на место за печью. Здесь проходила большая часть повседневной жизни крестьянки. Она стряпала, готовила для многочисленной семьи, поэтому в «бабьем углу» сосредоточено основное количество крестьянской утвари, посуды, хранились ручные жернова, не случайно другое название этой части — «жернов угол». Часто женская половина отгораживалась от остального пространства избы шкафом, заборкой, занавеской и имела свой вход. В некоторых местах Русского Севера и Сибири переборку красили, покрывали росписью: цветами, геометрическим узором, изображениями львов, портретами хозяев, сюжетными композициями (охота, чаепитие, бой Ермака Тимофеевича с врагами).

Бабий кут в доме Ошевнева. Фото П.Степанова	Расписная заборка XIX века.  Вологодская обл. Фото А.Б.Пермиловской

Интерьер дома содержал оппозицию «мужское-женское», что связано с делением пространства крестьянского жилища на мужскую и женскую части. Это деление и его ценностная иерархия были закономерным следствием распределения семейных и социальных ролей между мужчиной и женщиной, что отражалось в пространстве крестьянского дома. В пределах дома члены семьи имели свои места для жизнедеятельности. Мужчины работали и отдыхали, спали днем и принимали гостей в будни в мужской части избы, включавшей «передний», «красный угол», сторону от него к порогу, иногда — «подполатье».

Особым статусом обладает лавка у дверей — «коник», она служила рабочим местом хозяина дома, а также лавкой для нищих и любого человека, пришедшего в дом без приглашения хозяев. В избе глава семьи работал только зимой, обычно его рабочее место было у двери, он занимался хомутов, сетей, дуг, обуви, мелкими ремесленными поделками. «Коник» — это короткая широкая лавка, врубленная в стену. На большей части территории России она имела форму ящика с крышкой. Свое название «коник» получил благодаря вырезанной из дерева конской голове, украшавпей его боковую сторону.

Женщины и дети бодрствовали в женской части — около печи, в «бабьем куту»; их гости сидели у порога печи, на собственно женскую половину заходили только по особому приглашению. Хозяйка пекла хлеб, готовила еду и корм скоту.

Интерьер дома Ошевнева.  Музей "Кижи".Фото П.Степанова

В избе она пряла, шила одежду, ухаживала за детьми и стариками. Представители противоположного пола (даже в своей семье) не заходили без надобности на «чужую» половину; женщине сесть на «коник» (мужскую лавку) считалось неприличным. Появление же постороннего человека на женской половине было вообще недопустимым. Например, в Вологодской губернии приход мужчины на женскую половину воспринимался как оскорбление всей деревне.

Взрослые брачные пары имели свои, отдельные от прочих членов семьи, места для сна (клети, горенки, специальное место в избе — на лавке под полатями, летом на полу). Старики спали на печи или около нее, на голбце, у порога, дети — на печи.

В русской избе необходимой частью интерьера были полати. Опорой для них служит один из двух брусьев-воронцов. На полатный брус настилают доски — «полатницы», закрепленные другим концом в стене. На полатях спали, сушили лен, пеньку, лучину, складывали постельные принадлежности, одежду.

Сбоку печи во всю ее длину пристраивали из досок некое подобие шкафа с дверцами («голбец», «казенка», «каржина»), откуда лестница вела в подполье.

Крестьянские дома Русского Севера обычно были двухэтажными, на первом этаже находился подклет. Он располагался высоко над землей, предохраняя жилое помещение от холода. Подклет использовался для хранения продуктов и делился на две части: подвал и подполье. В подвале хранились продукты, которыми пользовались в течение длительного времени, в подполье — скоропортящиеся продукты.

В крестьянских избах обычно поддерживалась чистота, здесь полагалось каждую неделю мыть полы и лавки, а к большим праздникам — стены. Устройство интерьера крестьянской избы, где вся утварь и мебель группируются вдоль стен, а середина остается свободной, является традиционным для XIX — начала XX века.

В домашнем хозяйстве использовали медные котлы с дужками, которые можно было подвесить, сковороды на ножках. В медных луженых котлах, чугунках варили кашу, щи, уху, мясо. В чугунных сковородках, в глиняных лотках запекали рыбу. В повседневной жизни также широко использовалась берестяная, деревянная долбленая, бондарная и керамическая посуда. Посуда подразделялась на повседневную и праздничную. Обеденная посуда состояла из большой глиняной или деревянной миски, в которой подавали еду, фарфоровой или фаянсовой чашки с квасом, деревянных ложек, берестяной или медной солонки. Посуда для приготовления пищи находилась в «жаратке» — углублении печи на шестке и в самой печи.

Медная посуда, которая выставлялась в крестьянском доме напоказ, служила мерилом зажиточности. В состоятельных крестьянских семьях Севера и Поволжья медных самоваров было несколько, из красной или желтой меди изготовлялись братины, служившие для питья пива, медовухи, вина. В качестве чайной посуды во второй половине XIX — начале XX века использовались фаянсовые или фарфоровые чашки, была широко распространена фарфоровая посуда фабрики Кузнецова, которая, несомненно, была знаком достатка. Одна из функций посуды — социально-репрезентативная. Праздничную посуду хранили в буфете в горнице, в шкафу-заборке, повседневную — в навесных посудных шкафах. На открытой полке — «заблюднике» находились тарелки. Особо выделялись «посаженные», свадебные тарелки. В обыденной жизни из них старались не есть, поскольку берегли в качестве средства для «освящения» воды в домашних условиях, которой пытались лечить детские болезни.

Крестьянский дом осваивался в течение 10-20 лет по мере увеличения семьи. Конструктивные особенности русской избы давали возможность предоставлять дополнительное жилье взрослым членам семьи. В чердачном помещении устраивалась «вышка», служившая летней горенкой. В ней часто помещалась взрослая хозяйская дочь со своими нарядами («скруткой») или взрослый парень с гармоникой. Местом для сна могли служить «поветные» горенки. В дворовой части находились тоже мужские и женские помещения. Каждая женщина могла иметь здесь свою клеть и хранила приданное, одежду, холсты отдельно от других. Соответственно эти клети назывались: «снохина», «свекровкина», «девичья», «общая».

В середине XIX века внутренняя планировка крестьянского дома претерпела существенные изменения. В это время появляется праздничное помещение — «горенка», «светелка», «светлица». Здесь отмечались семейные торжества, принимали гостей, она играла заметную роль в свадебном и похоронном обрядах. Обычно горенка располагалась на втором этаже дома и отличалась особой чистотой, ухоженностью. Стены были оклеены обоями — «шпалерами», потолки окрашены в белый цвет. Кровать, расписной шкаф, диван, стол, застланный белой льняной скатертью, зеркало, лубочные картинки на стене — все это говорит о городском влиянии на уклад крестьянской жизни в середине — конце XIX века.

Горенка была летним холодным помещением или отапливалась печкой-голландкой. Такая печь была довольно высокой, немного не достигавшей потолка, трех- или четырехгранной формы. Устье располагалось в нижней части и закрывалось металлической дверцей. Часто голландки облицовывались изразцами. Этот тип печи был заимствован крестьянами из городской среды. Голландка была распространена по всей России, но характерна для богатых домов.

Принадлежностью горенки были комод, гардероб, шкаф для чайной посуды, зеркало, семейные фотографии и портреты членов императорской фамилии. На комоде или маленьком столике стояли парадные самовары. В красном углу висело большое количество икон и лампадка, которую зажигали по праздничным дням. Часто в горенке стояли сундуки, причем их количество, как правило, соответствовало числу девиц на выданье. Интерьер горенки, где жили, в основном девушки — невесты на выданье, служил в определенном смысле отражением женского статуса «рукодельности» невест этого дома.

Знаковый статус интерьера дома и всех вещей, его наполняющих, был достаточно устойчивым, традиционным. Он мог быть различным в определенных ритуальных ситуациях (например, при свадьбе, похоронах, рождении ребенка, в повседневной жизни). Мир вещей как бы «пронизан» временем. И в отдельные важные моменты крестьянской жизни почти каждый из предметов превращался из вещи утилитарной в символическую.


Примечания:
1. Глава из книги  "Русское деревянное зодчество. Произведения народных мастеров и вековые традиции". Москва, Сев. паломник, 2012 г.
2. С небольшими сокращениями.
3. Подбор фотографий - из статьи.
4.  Библиография опущена.

Перейти на страницу ПЕРМИЛОВСКАЯ.