А.В.Орлов,
Петрозаводск

ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЧАСОВЕН:
КЕНОЗЕРЬЕ И ЗАОНЕЖЬЕ

 

К описанию архитектуры кенозерских часовен (безалтарных храмов) обращались многие исследователи деревянного зодчества, но главным образом - в работах общего характера.  К сожалению, степень изученности безалтарных храмов Кенозерья пока нельзя назвать высокой. Так, например, отмечается разброс в их датировках, приведенных в разных изданиях.

Автору представилась возможность познакомиться с кенозерскими часовнями в 2008 - 2009 годах во время экспедиции НИИ историко-теоретических проблем народного зодчества ПетрГУ в Кенозерский национальный парк. С учетом натурных изысканий, пополненных материалами из Научного архива Национального парка «Кенозерский», в типологическое исследование включено 22 храма.

В статье «Кенозерские часовни» И.Н.Шургин (см. здесь) сделал заключение, что архитектурный импульс развития клетских часовен Кенозерья исходил из Заонежья. Обе территории примечательны высокой концентрацией традиционных часовен, к тому же сопоставимых по своим архитектурным качествам. Одной из особенностей являются потолки - «небеса» с росписями, нигде больше так широко не представленные.

Рассматриваемые территории на протяжении длительного времени были административно связаны между собой: до 1919 года они входили в состав Олонецкой губернии. Помимо общей административной принадлежности Кенозерье с западными землями объединялось транспортными связями. Издавна существовало несколько водно-волоковых путей, ведущих из Онежского озера через Кенозеро к реке Онеге. Позднее был проложен почтовый тракт в Кенозерье из Пудожа. Кроме того обе территории испытывали влияние старообрядчества, известного особой приверженностью к часовням.

Изучение сведений, зафиксированных в списках населенных мест Олонецкой губернии за 1873 год, показало, что по абсолютным данным часовни в Заонежье несомненно преобладали - 75 безалтарных храмов против 35 в Кенозерье. Однако относительные показатели свидетельствуют об обратном - о большей распространенности часовен в Кенозерье. Так, при совместном рассмотрении численности населения и количества деревень, приходящихся на одну часовню в сравниваемых субрегионах, выявлено, что в Кенозерье одна часовня приходится на 1,6 деревни и на 132 человека, тогда как аналогичные показатели в Заонежье составляют 4,7 деревни и 402 человека. По карте можно судить о плотности сети расселения: в Заонежье она больше, чем в Кенозерье. Наряду с плотностью к показателям освоенности территории относится и средняя людность деревни, в Заонежье она хотя и не намного, но так же как и плотность расселения превышает аналогичный кенозерский показатель (85,4 чел./дер. в первом случае и 82,5 чел./дер. во втором).

На основании вышеприведенных данных можно предположить, что на менее освоенной территории - в Кенозерье - часовни были более популярны, и это закономерно, так как в культуре таких территорий сохраняется больше архаических черт, к которым относится и приверженность к часовням. На территории же экономически более развитого Заонежья число часовен уменьшается за счет увеличения строительства церквей и организации большего числа церковных приходов. Это подтверждает показатель отношения числа часовен к числу церквей, который в Заонежье составляет 2,5, а в Кенозерье - 4,4...

Полученные даты возведения храмов и их основных реконструкций (увеличение камерности, надстройка колоколен) сравнивались с официальными датировками, фигурирующими в официальных списках памятников и в их паспортах, а при отсутствии таковых - с известными по публикациям и предшествующим исследованиям. Для разных часовен выявленная с помощью шкалы датировка могла совпадать с официальной; уточнять ее с определением более узкого временного диапазона в рамках ранее установленного хронологического периода или наоборот расширять этот период; быть более поздней; быть более ранней (архаизированной), или иметь значительный сдвиг от нее в сторону архаизации.

При сравнении результатов хронологической атрибуции часовен Заонежья и Кенозерья возможны две интерпретации полученных данных.

Допуская корректность применения карельской шкалы в Кенозерье, можно утверждать, что почти треть рассмотренных местных часовен старше, чем их принято считать, поскольку для 27% часовен Кенозерья выявлены более ранние по сравнению с официальными данными датировки.

Если же считать, что используемая архитектурно-археологическая шкала для датировки часовен и церквей, созданная главным образом на материале Заонежья, не применима для Кенозерья, то возраст анализируемых кенозерских часовен может и не отличаться от официально известного, но это значит, что при их строительстве использовались приемы, архаизированные по сравнению с аналогичными, применяемыми в Карелии, т.е. они были наиболее распространены на территории Заонежья несколько раньше, чем в Кенозерье. Это свидетельствует о некотором отставании часовен Кенозерья в своем развитии от безалтарных храмов Заонежья, что подтверждает приведенную выше гипотезу И.Н.Шургина. Судя по карте, такое отставание особенно проявляется в северной части Кенозера, которая в свое время относилась к Пудожскому уезду Олонецкой губернии и где наиболее возможны влияния Заонежья. По-видимому, часовни именно этой части Кенозерья имеет смысл в первую очередь сравнивать с заонежскими.

Причиной выявленной архаизации наиболее вероятно является то, что Заонежье в Олонецкой губернии являлось центром распространения архитектурных новаций в области храмового строительства, своего рода законодателем архитектурной моды. Кенозерье же находилось на труднодоступной в транспортном отношении периферии и вследствие этого развитие субрегиона в целом и архитектуры в частности происходило медленнее, чем в Заонежье, что и сказалось на архаичности решения кенозерских часовен. Не противоречат этому выводу и приведенные выше результаты исследования зависимости распространения часовен от степени освоенности территории.

Вторым направлением сопоставительного изучения кенозерских и заонежских часовен стал их типологический анализ, выполненный с использованием классификации деревянных культовых построек Русского Севера. Результаты типологического анализ каждой часовни фиксируются в виде буквенно-цифровых формул. Разработанный в НИИНаЗ ПетрГУ электронный классификатор деревянного культового зодчества дает возможность формировать базу типологических формул и картографировать выборки отдельных признаков или их сочетаний.

На основании проведенного типологического анализа 22 часовен Кенозерья и 20 Заонежья был составлен ряд тематических карт.  Привлечение дополнительных сведений о часовнях двух субрегионов, не включенных в картографический анализ, позволило сделать хотя и требующие дальнейшей проверки, но достаточно корректные предварительные выводы. Тем более что для картографирования были выбраны признаки, отражающие ведущие тенденции развития часовен.

Была составлена карта времени строительства часовен с использованием полученных с помощью шкалы датировок. Карта показывает, что наиболее ранние часовни главным образом расположены на севере Кенозерья, на территории бывших Вершининской и Почезерской волостей, но все они относительно молоды и не старше XVIII века. На юге Кенозерья, в бывшей Кенозерской волости, больше часовен XIX века.

Важным признаком, характеризующим архаичность часовни, является число помещений храма (камерность). Карта расположения одно- и двухкамерных часовен в Кенозерье показывает, что часовни, возведенные изначально двухкамерными, находятся в его северо-западной части. В Кенозерье же несравненно более популярна реконструкция, связанная с превращением однокамерных часовен в двухкамерные, чему также могло способствовать влияние заонежской «двухкамерности».

Сравнивая карту характеристик высотности часовен Кенозерья и Заонежья, можно заметить, что в Кенозерье повсеместно встречаются равновысокие часовни, а повышенные кафоликоны являются исключением. Отметим, что первое решение более позднее, второе - раннее. Это подчеркивает уже упоминавшуюся относительную молодость кенозерских часовен по сравнению с заонежскими.

Карта времени надстройки колоколен, являющейся одним из ключевых этапов в эволюции часовен, предшествует картографированию типологических особенностей колоколен. Надстройка колоколен в Кенозерье происходила по всей территории и относится к XIX-началу XX века. В отличие от Заонежья здесь  не отмечено надстроек колоколен в XVIII веке, и в целом кенозерские колокольни также более молодые, чем заонежские. Активнее устройство колоколен велось в северной части субрегиона, принадлежащей раньше Вершининской и Почезерской волостям Пудожского уезда: здесь колокольни надстроены над 64% часовен, тогда как в Кенозерской волости - только над 38%.

Рассматривая типологические особенности колоколен Кенозерья, следует отметить, что здесь так же, как и в Заонежье, есть ярусы звона с одинарными и двойными угловыми столбами. В Заонежье двойные столбы фиксируются в колокольнях в период с конца XVIII до конца второй трети XIX века, а в Кенозерье - с конца XIX до начала XX века. Можно предположить, что решение яруса звона с двойными столбами в кенозерских часовнях является повторением заонежских образцов (есть примеры двойных столбов в Пудожье, на пути из Заонежья на Кенозеро, - в Пяльме в часовне второй половины XIX века и в Нижнем Падуне в часовне XIX века) или вызвано влиянием каргопольских церковных колоколен (колокольня в Саунино XVIII в.). В отличие от Заонежья в Кенозерье более разнообразны формы оснований колоколен - четверики, шестерики и восьмерики, представленные в равных долях, что необычно для такой небольшой территории и свидетельствует о том, что наиболее развитые восьмериковые колокольни здесь не преобладают.

В результате типологического сопоставления кенозерских и заонежских часовен подтверждается вывод о некотором отставании развития часовен в Кенозерье, сделанный выше при интерпретации данных их хронологической атрибуции.

По особенностям картографирования основных типологических признаков часовен Кенозерье представляется достаточно целостной историко-архитектурной территорией. Но все же можно заметить, что северная его часть несколько отличается от южной. Количество часовен с надстроенными над ними колокольнями на севере больше, и по возрасту они несколько старше, чем южные храмы. Также в северной части преобладают четвериковые и шестериковые основания колоколен и одинарные угловые столбы яруса звона, а в южной - восьмериковые основания и двойные столбы.

Хронологическая атрибуция (см. таблицу) показала, что среди рассматриваемых часовен официальная датировка совпадает с выявленной с помощью шкалы для часовен в деревнях Бухалово и Кривцово. Для храма в деревне Федосово официальные данные уточнены с установлением зауженного временного диапазона в рамках известного хронологического периода. Датировки более архаичные, чем официальные, но не вступающие с ними в противоречие (с «пересечением» выявленного и официального периодов датировки), получены автором для часовен в деревнях Тыр-Наволок, Медвежий остров, Карпово, Минино (Георгиевская часовня), Семенова, Тарасово.

Результаты хронологической атрибуции часовен Кенозерья с использованием архитектурно-археологической шкалы для датировки культовых построек .

Часовня	Официальная датировка	Время постройки, выявленное с помощью шкалы
Часовня-«крест» Успения в д. Тырышкино	XVIII в.	Рубеж XVIII - XIX в. или вторая половинаXIX - начало XX в.
Часовня Иоанна Богослова в д. Зехново	XVIII в.	Вторая половина XVIII - начало XIX в
Часовня Архистратига Михаила в д. Федосово	XVIII в.	Последняя четверть XVIII в.
Часовня Кирика и Улиты в д. Филипповская	Вторая половина XIX в.	Вторая половина XVIII в.
Часовня Никольская в д. Вершинино	XVIII или начало XIX в.	Вторая половина XVIII - первая половина XIX в.
Часовня Сошествия св. Духа в д. Глазово	Начало XIX в.	Вторая половина XVII или середина XVIII в.
Часовня Афанасиевская в д. Тарасово	Середина XIX в.	Первая половина XIX в.
Часовня Флора и Лавра в д. Семеново	Середина XIX в.	Первая половина XIX в.
Часовня Макариевская в д. Осташевская	Конец XVIII - начало XIX в.	Первая половина XVIII в.
Часовня Макариевская в д. Осташевская	Конец XVIII - начало XIX в.	Первая половина XVIII в.
Часовня Анастас невская в д. Косицино	Начало XX в.	Вторая половина XVIII в.
Часовня Дмитрия Солунского в д. Городское	XIX в.	Вторая половина XVIII в.
Часовня Георгиевская в д. Минино	Середина или конец XIX в.	Вторая половина XVIII - первая половина XIX в.
Часовня Никольская в д. Усть-Поча	Конец XVIII в.	Вторая четверть XVIII в.
Часовня Пахомиевская в д. Карпово	Конец XVIII - начало XIX в.	Вторая половина XVIII в.
Часовня св. Власия на о. Медвежий	Конец XVm - начало XIX в.	Вторая половина XVIII в.
Часовня Пятницкая в д.Тырышкино	Начало XIX в.	Первая половина XIX в.
Часовня Иоанна Богослова в д. Шишкино	Начало XX в.	Первая половина XIX в.
Часовня св. Филиппа в д. Кривцово	Середина XIX в.	Середина XIX в.
Часовня Казанская в д. Минино	XIX в. или 1900-е гг.	Вторая половина XVIII в.
Часовня Николая Угодника в д. Бухалово	XIX в.	XIX в.
Часовня Введения Богородицы в д. Рыжково	Конец XIX в.	Вторая половина XIX в.
Часовня Диодора Юрьегорского в д. Тыр-Наволок	XIX в.	Вторая половина XVIII - первая половина XIX в.

Наиболее значительное отступление в сторону архаизации от официальной датировки выявлено у часовен в деревнях Городское, Усть-Поча, Осташевской, Филипповской, Шишкино, Косицино, Минино (Казанская часовня), Глазово.

Хронологическая атрибуция часовни Казанской Богоматери в деревне Минино вследствие недостаточной информации о храме проведена без учета особенностей оконных и дверных заполнений, которые являются основополагающими при определении итоговой датировки, поэтому ее нельзя рассматривать как достаточно корректную. В связи с этим вопрос о точном времени строительства этого храма остается открытым.

Для часовни в деревне Шишкино время строительства, записанное со слов местных жителей, уточнено, при этом данные паспорта памятника допускают уточненную датировку.

Часовня Святого духа в деревне Глазово, по данным паспорта, построена в 1805 году, но обоснования этой датировки не имеется. В паспорте также указано, что она упоминается в «Списке населенных мест Олонецкой губернии» за 1873 год. Поэтому, говоря об официальной датировке, в связи с отсутствием ее аргументации 1805 годом можно однозначно утверждать лишь то, что она была срублена до 1873 года. Особенности окон усложняют датировку, допуская два предположения: вторая половина XVII века (если окна появились при промежуточной реконструкции храма) или середина XVIII века (если окна первоначальные).

Часовня в деревне Косицино построена в 1923 году по аналогу на месте старого, сгоревшего храма. Время постройки, выявленное с помощью шкалы, указывает на время строительства первоначальной часовни.

Для часовен в деревнях Усть-Поча, Осташевской и Филипповской время постройки, выявленное с помощью шкалы, ставит вопрос о корректности официальных датировок, не имеющих достаточного обоснования.

Датировка более поздняя, чем официальная, но частично пересекающаяся с последней, также не противоречащей шкале, получена для часовен в деревнях Зехново, Вершинино, Тырышкино (Пятницкая часовня).

Часовня-«крест» в деревне Тырышкино, не имеющая полных данных для корректного хронологического заключения, допускает две датировки. Обе они более поздние, но первая частично накладывается на официально принятый временной интервал датировки, а вторая выходит за его пределы.

Определенная автором дата строительства часовни в деревне Рыжково хронологически расширена и включает в себя время возведения, принятое как официальное.