М.И.Мильчик, Ю.С.Ушаков

ДЕРЕВЯННАЯ АРХИТЕКТУРА РУССКОГО СЕВЕРА

 ОЛОНЕЦКАЯ КРЕПОСТЬ

 На Олонце город сделать деревянной...

Рис. 1. Местоположение Олонца в XVII в.

Сегодня в Олонце ничто не напоминает о том, что он когда-то был столицей всего Олонецкого края, а ка месте нынешнего городского парка стояла одна из самых значительных деревянных крепостей русского Севера. Располагалась она на мысу, там, где река Олонка, сделав несколько крутых петель, сливается с Мегрегой  и течет дальше, к Ладожскому озеру. Здесь, как и у большинства других деревянных крепостей, десятками возводившихся в XVII в. и на Севере и в далекой Сибири, вода была первой защитой от неприятеля.

И хотя теперь в Олонце нет выдающихся памятников архитектуры, мы можем их представить: сохранилось два чертежа конца XVII - начала XVIII вв., позволяющих увидеть то, что написано в «росписях» города. А их имеется несколько и притом чрезвычайно подробных: "каков город строеньем, и сколко в том городе башень, и сколко от которой башни городовой стены мерою сажень, и сколких венцов башни и городовая стена вверх, и каковы башни строеньем, и сколких стен и мерою сажень, и сколко в том городе какова строенья ныне построено, и сколко к тому городовому и к церковному строенью довелось взять со всего уезду лесу и плотников... и во что то городовое строенье стало...".

Сравнение друг с другом этих бесценных документов позволяет реконструировать план крепости, ее стены и башни. В результате к тщательно изученным Кольской, Якутской и Мангазейской крепостям прибавляется теперь Олонец, а это чрезвычайно важно, ибо без деревянных укреплений нельзя представить себе древнюю Русь, в которой селение и городом-то начинало называться после того, как получало оборонительную ограду.... Впервые Олонец упоминается в уставной грамоте Святослава Ольговича под 1137 г. в числе тех мест, которые платили дань новгородскому князю. Затем эти земли стали владением новгородского Софийского Дома, а близ устья Мегреги, на левом «матером» берегу Олонки возник Рождественский погост. К середине XVII в. назревает новое столкновение со Швецией, и потому пограничный Олонец перестает быть вотчиной новгородского архиепископа и его "с крестьяны и с бобылями, с селы и з деревнями и... со всеми угодьи" "отписывают на государя". Царь Алексей Михайлович решает, что здесь "для береженья от немецких людей" должна быть крепость.

И вот в 1649 г. Заонежские и Лопские погосты были объединены и получили самостоятельное воеводское правление. Новоназначенные воеводы князь Федор Волконский и Степан Елагин по царскому указу ранней весной того же года направлены на Олонец для отыскания места, "где лутчи и пристойнее быть городу". Осмотрев "розные места", они остановились на "Рожественском Олонецком погосте, на реке на Олонце, на усть речки Мегреги, где впала в реку Алонец, то место, где стояла деревня Оксентьева, а Томначев наволок тож, а нялося то место между двух рек и посреди Алонецкого погосту...". Тогда здесь было глухо: "а места... к городу подошли непросторные, на ниских местех, лесные, поросли по мщарином..."

К строительству приступили немедленно. Крестьяне ближних погостов "секли" лес, сплавляли по рекам бревна, вытаскивали их из воды, на лошадях подвозили тес. Дальние же погосты были обложены денежными повинностями. Работа шла полным ходом. Сначала воеводы "меж двух рек" заложили город с рублеными стенами и "было ставить учели" о с т р о г - внешнюю линию  обороны, скорее  всего состоявший здесь из  "т ы н а   стоячего", т.е. из вкопанных заостренных сверху бревен. Такой тип деревянных укреплений был чрезвычайно распространен на Руси и в Сибири в ХVI - первой половине XVII вв...

Однако, узнав от крестьян, что "в вешнюю пору" место под крепостью затопляется, олонецкие воеводы острога ставить не стали, а "обложили по тому острожному месту другой рубленой город". К августу того же года строительство уже подходило к концу: "...оба городы доделываем, - писали Ф. Волконский и С. Елагин царю. - Толко городовые крепости не доделаны и вскоре городы крыть учнем". 29 сентября вся работа была уже закончена. Олонецкую крепость возвели всего лишь за 4 или 5 месяцев.

В конце октября 1649 г. воеводы послали царю подробное описание - "р о с п и с ь"  нового города, чертеж "с розмером" и к тому же -"о б р а з е ц" - модель, чтобы Алексей Михайлович мог представить крепость во всех деталях. В отписке ясно различаются эти три формы отчета: "написав роспись и начерта чертеж и сделав городом образец". Нам остается лишь предполагать, как выглядел образец, посланный в Москву с подьячим Денисом Анисимовым. Скорее всего, это была деревянная резная модель: так, в 1623 г. плотника Савку Михайлова пожаловали сукном за то, что он "Колужскому городу образец делал", но, к сожалению, ни одна из подобных моделей до нас не дошла...

Дальнейшая забота воевод - заселить новый город. Они откровенно сообщают царю, что "жилых... и посадских людей в городы... охотников никого нету", что с трудом, "всякими мерами" удалось заставить человек 60 "дворы... ставить", "чтобы в городе не пусто было". Часть крестьян для этого "записали" в посадских людей, часть - в "пашенных солдат". В результате осенью в город было перевезено "изб з десять". Для привлечения людей в новый город воеводы обещали устроить "выгонные места" для скота - это являлось неотъемлемой частью "городового дела".

Рис. 2. План Олонецкого города в 1649 г. Реконструкция.

Что же представляла собой новопостроенная крепость? (Рис.2) Городовая стена шла по берегам Олонки и Мегреги, как бы очерчивая все вытянутое междуречье. По протяженности - несколько больше полутора километров - и по числу башен она значительно превосходила Архангельский город, Успенский монастырь Тихвина, все сибирские города, не говоря уже о многочисленных острожках, и уступала лишь Холмогорам. Поперечной стеной крепость делилась на два города: один - Большой, который первоначально должен был быть острогом и предназначался для посада, второй, ближе к устью Мегреги, - Меньшой, главная крепость. Ровно посередине внутренней стены возвышалась тридцатидвухметровая воротная Красная башня, рубленная "в шесть стен в трехсаженном сосновом лесу". Над ее шатром - караульня с часами. Внутри - три моста для пушек и стрельцов. Считая эту башню, Меньшой город имел 10 башен: шестериковые, но более низкие стояли по углам, между ними - невысокие (около 20 м) и квадратные в плане.

Для ведения фланкированной стрельбы все башни сильно выступали за линию стен...  Воротных башен, кроме названной, было еще две: "... к речки Мегреги водяные косые ворота" и "водяные Олонецкие". Западная, задняя стена не доходила до устья Мегреги на 65 м. Дальше, за узкой протокой - остров, на котором тогда стояла "церковь древяная низкая во имя Одегитрия", В Меньшом городе одновременно с укреплениями была срублена "церковь древяна клетцки и с трапезою и с попертми во имя....Троицы". Кроме того, там стояли съезжая изба, казенный погреб и воеводский двор. Эта часть крепости по существу являлась детинцем.

Рис. 3. Московская башня Олонецкой крепости. Фасад и разрез, 1649 г. Реконструкция.

В Большом городе - 9 башен, не считая тех трех, что были общими с Меньшим городом. Посередине восточной - передней стены крепости - Московская воротная башня с караульней (рис. 3), в башне –"ворота косые", чтобы через них не было видно, что происходит в крепости, а главное, чтобы затруднить неприятелю проникновение внутрь. Назывались эти ворота так потому, что от них начиналась дорога на Москву, шедшая через Александро-Свирский монастырь.

Перед башней - глубокий и широкий (7,5 м) ров, соединявший Олонку и Мегрегу. Откосы его укреплены обрубом. Между рвом и стеной - 8,5 м. «Роспись» так объясняет это обстоятельство: "...для того ров дале от стены копан, в полую воду из обеих рек будет рвом водяная пролива, чтобы водою городовой стены порухи не учинила...".

С этой же, напольной стороны скорее всего ожидать приступа: "...с Московскую полевую сторону подошли места ровные..., приступные". Потому-то здесь городовая стена и башни в своих нижних частях были засыпаны землею, за рвом "ставлены н а д о л б ы  д в о й н ы е" - связанные по два заостренные столба и вкопанные стоймя. Кроме того, перед Московской башней, у самого рва, было еще одно дополнительное деревоземляное укрепление, выступавшее углом - б ы к.  Каждая его сторона длиной около 54 м состояла из двух рубленых стен, между которыми были насыпаны земля и "хрящи"... Это мощное сооружение не только преграждало подход к воротной башне, но и предохраняло ее от подмыва водой. Быки, похожие на бастионы западноевропейских фортеций, были построены перед всеми «круглыми» олонецкими башнями через восемь лет после самой крепости.

Рис. 3. План и разрез городской стены, 1649 г. Реконструкция.

Скажем несколько слов об устройстве "городовых стен", рубленных из семиметровых бревен (рис. 3). Они состояли из клетей -
т а р а с о в, приспособленных для ведения огня: во внешних стенах были "нижние бои пищальные" - узкие бойницы, похожие на волоковые окна. В Меньшом городе "город... до нижних боев рублен в две стены, а межу стен... насыпан(о) землею для защиты (от) пушечной и пищалной стрелбы". Иными словами, изнутри тарасы имели еще одну стенку высотой до груди человека - своего рода бруствер, опираясь на который можно было вести стрельбу. Остальная часть тарасы - пустая, а в ее внутренней стене – "двери... для вместки осадных людей", т.е. там могли находиться защитники крепости. Возможно, потому тарасы и расширялись во внутреннюю сторону, напоминая в плане трапецию. Чаще же всего для устойчивости и лучшей защиты от "огненного боя" тарасы засыпали землей и камнями, о чем постоянно упоминают документы начиная с середины XVI в.

Меж "тарасов" во внешней стене были также "просечены... по два бои нижних". Сверху тарасы закрыты накатом ("а по городу намощен мост"). Это второй, или верхний ярус. Внешняя часть стены здесь нависает над нижней ("городовая стена рублена с обломы") таким образом, что через навесные бойницы-стрельницы в полу можно было поражать врага, подступившего к самим стенам. Наверное, для этого еще "под кровлею (видимо, на стропилах) катки положены, по пяти катков в ряд". Скорее всего во время приступа их скатывали вниз, на врага. "Для крепости от пищальные стрелбы" нависающая часть - о 6 л а м рублен "в две стены" до уровня бойниц. Ширина боевого хода 3,8 м позволяла свободно размещаться стрельцам. Со стороны города боевой ход ограждали перила. Высота всей стены -7 м. Над нею - двускатная тесовая кровля.

В Олонце они должны были быть особенно крепкими потому, что "от пушечные стрелбы ни с которую сторону защиты нет, окроме тарасов укрываться нечим". "Для осадного времени" в Большом городе поставили избы, где могло спрятаться окрестное население во время войны (предполагалось, что люди из восьмиста дворов Олонецкого погоста "в осадное время будут в городе"), затем - житницы "для государева хлеба", лавки. К только что построенному городу стали приезжать торговые люди, среди них немало иноземцев: строительство крепости положило начало порубежной торговле. Воеводы с тревогой спрашивали царя - можно ли "их пускать" в "Большой город в ряд для торговли", ведь тогда 6ы они увидели все военные секреты? Ответ пришел скоро: "...вы б корелян и немец в город пускать не велели и сей наш указ держали б... у себя тайно". Потому для них гостиный двор был построен вне города "на острову на стрелице" (стрелке).

Осенью 1656 г. над городом нависла военная опасность, и чтобы уберечь его "...от приходу... немецких воинских людей", здесь разместился воевода Петр Пушкин "с ратнымя людьми", которых он привел сюда после неудачной осады Корелы (Кексгольм, ныне Приозерск), бывшей тогда в руках шведов. На подступах к Олонцу - в устье реки Олонки и в Кондушах, у самой границы, за месяц-полтора срубили небольшие "острожки". Приготовления были не напрасны: в начале 1657 г. город получил боевое крещение, когда у его стен удалось отразить набег "немецких воинских людей". После этого в Олонце наряду с Архангельском, Колой и Устюгом появился постоянный стрелецкий гарнизон. Новый город стал важнейшим звеном в обороне северных границ Русского государства....

Но тем не менее город простоял недолго: весной 1668 г. он сгорел вместе с церквами, лавками и дворами: "отнять было не мочно, ветр был болшой, а... улицы и дворы тесные". Восстановление пришлось начинать с самого начала - с составления сметы....

К августу 1669 г. "сметная роспись и месту чертежи» были составлены. «Всего всякого лесу» требовалось 79 560 бревен, а весь строительный материал должен был обойтись в «2708 рублев 3 алтына 2 денги". На вопрос о том, можно ли "под город места прибавить", воевода Замятня Левонтиев и дьяк Иван Олухов отвечали, что это сделать невозможно, так как "с трех сторон города обошли реки, а с четвертой стороны копан ров...". Они же отказались и от мысли сделать "земляной город", т. е. с насыпными валами для пушек: "...земля иловатая и дерновых мест нет, а прилегли подле рек мхи и болота тонкие". Так два варианта постройки крепости по-новому были отвергнуты, и царь принял решение восстановить Олонец в прежнем виде: "мы, великий государь, указали и бояре наши приговорили на Олонце город сделать деревянной на прежнем месте, по чертежу и строением против прежнего..., а улицы в городе учинить... пространные...".

Видимо  весной следующего года состоялась закладка нового города...

Весь 1670 г. ушел на заготовку материалов. Для этого население Заонежских и Лопских погостов было обложено особым денежным сбором. Кроме того, его обязали поставлять лес для строительства и дать плотников на полный сезон.

В течение двух лет к городу были доставлены 77 871 бревно, среди которых большинство составляли трехсаженные бревна, но немало было четырех- и пятисаженных. Новый Олонец кончили только к декабрю 1671 г.  До нас же опять дошла только "роспись", но и она дает возможность судить о том, как выглядела крепость (рис. 4). Она существенно отличалась от старой, хотя было указано строить "против прежнего".

Рис. 4. План Олонецкого города 1670-71 гг. Реконструкция.

Во-первых, сократилась протяженность стен до полутора километров (было 713 сажень, стало "701 сажень без четверти аршина", считая "по лицу и в башнях кругом"). Произошло это оттого, что город поставили дальше от воды: "ныне город рублен со всех четырех сторон от прежнего городового места внутрь города, чтоб к прежнему... было не в тягость и обрубы не оплыли", т.е. чтобы уберечь укрепления от воды. Затем уменьшилось количество башен: вместо 19 их стало 13: "те башни ныне против прежнего не построены..., чтоб башня от башни были не близко и башня башню боем оберегала". Теперь возросла дальность стрельбы, а главное же - прежде защитникам крепости было затруднительно вести фланкированный огонь: легко попасть в соседнюю башню. Ныне же, наоборот, появилась возможность держать под пищальным и пушечным огнем подступы к соседним башням: потому-то они по-прежнему выступали из плоскости стен почти на весь свой объем. Наконец, теперь не восстановили среднюю башню и стену, разделявшую два города.

Чтобы внимательнее рассмотреть новопостроенный город, проследуем и мы вдоль его стен и башен вслед за "росписью" 1671 г., сопоставляя ее с последней "росписью", относящейся к 1702 г. Поможет нам в этом прекрасный план Олонца (рис. 5), составленный, правда, через двадцать лет после первой "росписи" - в начале 90-х гг. и, конечно, по другому поводу, но зафиксировавший, естественно, тот же город.

Рис. 5. План города Олонец. Первая половиа 90-х годов XVII в.

Итак, начнем с напольной стороны. Здесь располагаются главные ворота крепости - Московская проезжая башня, рубленная в шесть стен. Вверху сруб имеет навесную часть - облам с зубцами - прием, необычный для деревянных крепостей, явно вызванный подражанием каменным. "От зубцов вверх" башня крыта шатром, "над шатром - к л е т к а" - караульня и над ней еще небольшой шатрик. Внутри башни было четыре перекрытия: два до облама, одно в нем и одно на самом верху. Боевыми являлись все мосты, кроме последнего. Возможно, если верить чертежу, бойницы были и внизу, на уровне ворот. Между мостами внутри, несомненно, были лестницы. Обламы, или раскаты, имели все олонецкие башни. Там я в подошвенном бое обычно стояли пушки. Остальные бои предназначались для мушкетов и пищалей.

Вторая башня – "подле рву к реке Мегреге", наугольная. Она такая же, но несколько ниже (до шатра 37 венцов) и на один мост меньше: судя по чертежу, наверху, в вышке, караульня устроена не была. Итак, теперь на приступной стороне осталось всего три башни. Высота их почти не изменилась, но зато все они сделались значительно шире.

Через 82 м - Мегрегская воротная башня. Здесь, как и в Московской башне, к шестерику караульни имеется подъем. В следующем прясле "меж башнями, под городовою стеною- тайник". Он представляет собой подземный ход из-под стены к реке длиной несколько более 16 м. Из него к воде имеется лестница, а вход с крепостного двора закрыт железной решеткой. Боковые стены рублены для прочности из двух рядов бревен. Сверху над ним - настил с землей.

Следующая башня - четырехугольная в плане, "в той же башни два мосту, да три бою пушечных и мушкетных", т. е. первый бой - на уровне земли, подошвенный; верхний - на уровне облама, высота которого около 2 м. Башня "крыта полаткою", т. е. на четыре ската. Затем башня - шатровая, такая же, как наугольная, только лишь на два венца выше ее. Следующая самая высокая башня (около 27 м) - проезжая Никольская. Над ее шатром - "хороминка", в которой имеются "часы боевые"- с боем. Над ней - шатрик с петухом-флюгером. Поставлена башня на спуске. У ее основания - пристань, сразу от ее ворот берет начало высокий мост, опирающийся на ряжевую подпору. Около моста - каменная часовня, ибо через эти ворота был главный проход от старого погоста и Стрелецкой слободы к соборной церкви.

Дальше - две угловые шестериковые башни, между ними - прясло "поперег города" длиной около 75 м. В следующем прясле, идущем уже вдоль Олонки, имеются "с воеводского двора ворота проезжие", как и тайник, показанные на нашем плане. Дальше располагается четырехугольная в плане башня с двумя мостами и тремя боями, т. е. здесь, как и в ряде других башен, она имеет бойницы подошвенного боя.

Следующая башня снова «штиугольная», за ней - "Олонецкие верховинские ворота", от них через реку - "мост плотовой" - на плотах, бывший и в первой крепости. Между ними и наугольной башнею есть еще одна, четырехугольная. Все они стоят примерно на одинаковом расстоянии друг от друга - 75-80 м, за исключением напольной стороны, где расстояние между башнями составляет около 130 м. Обойдя крепость вокруг, мы снова пришли, но уже с другой стороны, к Московским воротам.

Существенно изменилась и конструкция "городовой стены". Высота ее чуть понизилась - до трех саженей (6, 48 м), ширина же, наоборот, увеличилась до двух (4,32 м). Теперь весь "город с лица до первых боев рублен в две стены. Высота второй стены, внутренней, - 4 венца (1,1-1,2 м), благодаря чему стрелки были надежно защищены от обстрела. Выше, до обламов - опять в одну стену. "До мосту", т. е. до уровня облама, рублены тарасы высотой 3,33 м. Ровно на одну казенную сажень (2,16 м) они засыпаны землею «и в тех тарасах над землею под мостом учинен середней бой», т. е. в пространстве высотой всего 1,17 м. Следовательно, стрелять оттуда можно было только лежа. Вход туда "учинен с мосту".

По своему плану тарасы, как и прежде, напоминали трапецию, но расширяющуюся теперь к внешней стороне: "в ширину те тарасы с лица сажень с аршином, а внутре города... шириною сажень". Между тарасами "учинен нижной бой" - своего рода открытые во двор камеры также трапециевидной фермы с одной бойницей в стене. Там, где на упомянутом чертеже изображена внутренняя сторона стены, видны проходы к нижнему бою. Таким образом, бойницы нижнего и среднего боев располагались в стене непрерывно, но в шахматном порядке. Бойницы же третьего боя, на уровне обламов, напротив, шли ровным рядом. Всего в стенах насчитывалось более 1300 бойниц, не считая башенных. В отличие от сгоревшего, новый город был несравненно более мощным. День и ночь на смотрильнях башен и по стенам стояли караульщики - «дозирали». Ворота "у города" замыкали "за час до вечера" и отмыкали "в час дни", чтобы туда не прошли чужие.

На следующий 1672 г. расчищали ров, ограждавший крепость с приступной стороны; по обе его стороны насыпали земляные валы, откосы снова укрепили обрубами....

Несколько раньше обруба заново срубили быки, стоявшие у основания Московской, Никольской и четырех наугольных башен, а около двух быков к тому же "для оберегательства... построены надолбы в четыре венца". Вместе с обрубом через ров против каждой из трех башен были сделаны "мосты с решотки и с надолбы, а против Московских ворот мост на срубе". Длина этих мостов — около 39 м...

Таким образом, чертеж и «роспись» являются по существу двумя частями одного документа, а, как нам уже известно, их одновременное составление в виде отчета о проведенных работах — явление обычное для XVII в. Видимо, так или примерно так выглядели и не дошедшие до нас более ранние чертежи Олонца. Сказанное позволяет отнести чертеж к тому же 1702 г., когда и была составлена "роспись".

Обратимся теперь к внутригородским строениям, также возведенным заново после пожара. Напомним, что одновременно со стенами и башнями "на прежнем месте" и "прежним строением" возвели трехшатровую Троицкую церковь. Можно думать, что Успенский собор в Кеми - единственный дошедший до нас подобный памятник - был построен по тому же образцу, ибо он так же, как и олонецкий храм, имеет два придела, крытых шатрами.

Церковные шатры, окруженные шатровыми башнями и лентой городовых стен... Наверное, это было поразительное зрелище, особенно для подплывавших к городу, когда бесконечные леса по берегам вдруг сменялись лесом шатров.

Рис. 6. Вид на Олонецкий город со стороны р.Олонки. Реконструкция.

В городе жили по преимуществу духовные и служилые люди: в 1707 г. вдоль его улиц стояло 20 дворов подьячих, 13 - попов и причетников, 7 - капитанов и поручиков. Однако они почти не показаны на двух известных нам планах Олонца, где запечатлены главным образом общественные и воинские постройки: три монастырских подворья, тюрьма за "тыном стоячим" около Московских ворот, таможня, как и на Тихвинском посаде, окруженная навесом (здесь предъявляли товары), государевы житницы, амбары, пушечный двор у Никольских ворот и почти рядом с ним "казенная пороховая полата"....

Последняя постройка - первое каменное здание в городе. Строили его с 1672 по 1676 г. Документы сохранили записи о поставке валунов для фундамента, извести из Новгорода и Александрова монастыря для "отбелу полаты", об обжигании кирпичей, даже о плате "попу с приченики..., как они были со святой водою на основании полаты" и "иконнику за писмо иконы, что поставлена на полате". Под фундамент вырыли ров длиной 78 м и глубиной 1,3 м. В него забили 959 свай, на них положили 84 лежня, а затем весь ров забутили "диким камнем". Тут же плотники вытесывали потоки, причелины, брусьё и тес на кровлю, конек которой должен был быть украшен гребнем, вырезанным из специально купленных трех пластин, ладили пороховые бочки ав нутро. На "полатное строение" ушло 190 080 кирпичей. Это было длинное одноэтажное здание с толстыми стенами и небольшими окнами, забранными решетками, крытое двускатной тесовой кровлей. Не случайно так торопились с его строительством: там должны были сберечься в случае пожара порох, оружие, казна. Примерно десять лет спустя началось строительство второго каменного здания - уже упоминавшегося Троицкого собора....

Вторая Олонецкая крепость, построенная всего лишь через двадцать с небольшим лет после первой, оказалась значительно совершеннее: за счет появления среднего боя, приспособленного для стрельбы лежа, и распределения бойниц в шахматном порядке возросла ее огневая мощь, нижние части прясел и верхние бои получили теперь двойные стены, благодаря чему стрелки стали надежно защищены от пуль и ядер. Уменьшение количества башен свидетельствует о возросшей дальности стрельбы крепостной артиллерии.

Новая крепость использовала элементы каменной военной архитектуры - обламы и даже зубцы. Сравнительно равномерное распределение башен по всему периметру стен полностью обеспечило ведение фланкирующего огня, ликвидировав таким образом мертвые зоны. Кроме того, перед наиболее важными башнями возвели дополнительные древо-земляные сооружения - быки. Наконец, много внимания было уделено укреплению берега и затруднению подступов к крепости с напольной стороны (надолбы, рогатки и пр.).

Таким образом, наряду с устойчивостью многовековых традиций деревянного зодчества происходило постоянное обновление строительных приемов. Быстрые темпы возведения обоих городов, создание многочисленных чертежей, моделей, детальные «росписи», продуманная и сложная организация обороны свидетельствовали о высоком уровне военно-инженерного искусства, достигнутого древнерусскими фортификаторами и плотниками второй половины XVII в.

Неизвестно, как долго простояла вторая Олонецкая крепость. Скорее всего, она сгорела в пожаре 1741 г. и после этого уже не возобновлялась: победа в Северной войне отодвинула шведскую границу далеко на северо-запад.

Изба и «город», амбар и величественный собор, часовня и куст селений целой волости... При всем разнообразии увиденных нами строений в их основе один поистине универсальный материал - дерево, единые строительные приемы, единые начала «меры и красоты» - расчета и интуиции, устоявшегося и рождающегося опыта, повторяемости и неповторимости.

Вчитываясь в порядные записи, всматриваясь в старинные чертежи, мы стремились проникнуть в строительную и конструктивную логику мастеров XVII в., представить облик исчезнувших памятников, найти их истоки в глубокой древности. Что-то приоткрылось нам, что-то удалось воссоздать из исторического небытия, в чем-то мы, возможно, ошиблись, что-то осталось непонятым. И все же вопросы, обращенные к прошлому, не напрасны: через секреты плотничьего мастерства, через многообразие форм и типов существовавших строений мы проникаем в духовный мир ушедшей эпохи, извлекаем уроки и потому ощущаем себя ее законными преемниками.

 

Примечания:
1. Из книги авторов "Деревянная архитектура Русского Севера", Ленинград, Стройиздат, 1981..
2. С сокращениями. Нумерация рисуков - ведущего сайта.
3. Библиография опущена.
4. Часть иллюстраций опущена в соответствии с удаленными фрагментами.