М.И.Мильчик, Ю.С.Ушаков

КАК СТРОИЛИ ЦЕРКВИ НА СЕВЕРЕ
(из книги «Деревянная архитектура Русского Севера»)

Это удивительно, что можно узнать о церкви,
которую построили в 1639 г. и разобрали в 1818 г.
и от которой не сохранилось
ни снимка, ни рисунка, а только договор,
по которому она строилась.

....Попытаемся... с помощью плотничьих договоров восстановить, хотя бы на бумаге и в общих чертах, облик давно исчезнувших построек.

Подготовка и участники договора

Все порядные [договора] составлены традиционно, однако отличаются как полнотой содержания, так и количеством деталей, а потому никогда не повторяют друг друга. Составлялись они в двух экземплярах: от имени заказчика — чаще всего церковного старосты и крестьян, представляющих общину — мир, и от имени подряжавшихся плотников.
В старину это называлось «писано по противням».
Поэтому сначала перечислялись поименно: «Се яз, староста церковной Богдан Иванов сын Подберезной, крестьяне Иван да Аврам Федоровы дети Лыжина...» (дальше шло двадцать— тридцать имен).
Затем определялись основная работа («...церковь и олтарь и трапезу... срубить»), требуемый к ней материал и условия его поставки, после чего шло описание будущей постройки — своего рода «проектное задание».
В конце записи — условия оплаты («а рядили мы... от того мастерства...»), сроки («а храм ему взделать в два лета»), взаимные обязательства, неустойки в случае их невыполнения («… задаточные деньги вдвое... и то церковное дело доделывали нам же, порутчикам») и удостоверительная часть.

Кто же заказывал и оплачивал работу? Кто такие были плотники и как «обе стороны» договаривались друг с другом?

Рассмотрим Порядную запись (1637 г.), которая заключена церковным старостой и крестьянами Троицкой волости, расположенной на правом берегу Северной Двины, с мастером Патрикеем Денисовым на постройку им церкви Благовещения. (Далее приводятся тексты из двух порядных для полноты картины – М.З.)

Известно, что в XVII в. административное и церковное деление обычно совпадало: погост, таким образом, являлся одновременно и волостным центром, а западный прируб к церкви — трапеза — местом волостного схода («мирского совета»). В ней происходил суд, читались перед народом жалобы-явки, собирались подати, заключались сделки, в том числе и порядные, которые записывал дьячок-письмоводитель. Здесь же хранился архив мирских документов —«всемирская коробка с всемирскими письменами».

….Не удивительно, что забота волостного мира о своем храме диктовалась не только религиозными, но и общественными интересами. Поэтому обычно инициатива постройки или ремонта церкви исходила от самих крестьян.
На свою челобитную они получали архиерейское разрешение — благословенную грамоту "лес ронити и всякие припасы готовить". Значит, поряд тут составили заранее.

Все отношения с плотниками мир вел через выборное лицо — церковного старосту, который должен был «всякое церковное строение ведать и надсматривать образы и казны... , всякий приход и расход писать в книги... без утайки... и самому не коростоватца.. .», а также «котел пивоварной в провар отдавать и денги котельные (складчину) сбирать».
Староста вместе с несколькими крестьянами - представителями мира и заключал с мастерами договор, определявший обязанности одной и другой стороны. При его подписании обязательно присутствовали свидетели, а сам текст писал дьячок: «запись писал троицкой церковной дьячок Ивашко Михайлов», — читаем мы в документе.

Земских и церковных дьячков, должности которых нередко совмещались в одном лице, так же, как и старост, выбирали на сходе прихожан. Поэтому подпись дьячка, скреплявшая порядную, юридически фиксировала волю крестьянского мира.

В подтверждение договора в нем иногда принимали участие и поручители, которые несли ответственность за исполнение мастерами каждого пункта порядной и в особенности за соблюдение установленных сроков и высокое качество работы.
Заказчик-мир имел право взыскивать с поручителей неустойки и убытки, происшедшие по вине исполнителей.
Поручители привлекались к составлению порядной тогда, когда нанимаемые мастера еще не имели большого авторитета и мир не был уверен в их высоких профессиональных качествах.

Условия договора

Договор с «церковным мастером» Патрикрем Денисовым составлен без поручителей, благо родом он из соседней Борецкой волости и человек, видимо, хорошо известный в округе.
Это, конечно, не значит, что Патрикей Денисов работал один. Просто договор заключали один или несколько мастеров, бравших в свои руки все строительство.
Это были мастера «первой руки» или, как говорили в Заонежье, славутные, выполнявшие как самые ответственные плотничные, так и наиболее сложные столярные работы.
Они, письменно перечисляемые порядными как равноправные члены коллектива, получали равную оплату и уже сами нанимали себе работников-наймитов, именуемых в записях «п о м о ч н и к и» или «товарищы», сами распределяли среди последних подсобную работу, сами отвечали за их оплату.
Подрядчики в своем лице объединяли, таким образом, и организаторов производства и квалифицированных плотников.

Видимо, чаще всего это были странствующие артели, нанимавшие себе помощников в зависимости от объема строительства. Не случайно они получали плату не только деньгами и натурой, но к тому же выговаривали себе еще и харчи: «200 хлебов печеных, а хлеб не полюбится, взять за всякой хлеб по грошу, 2 тысечи яиц, 4 пуда коровья масла, 5 пуд мяса свиного, 4 пуда соли», т. е. мир по существу содержал их во время работы.
Подобные артели, переходившие с места на место, даже в XIX в. рубили в Олонецкой губернии большинство домов, овинов, гумен.
В древнем Новгороде их называли дружинами.

Заготовка леса

Как распределялись обязанности между миром н подряженной артелью?

На крестьянах лежало все, что касалось леса, необходимого для строительства: « ..делати храм новой... в нашем мирском готовом лесу»; «а лес всякой, и все железное, и скалы, и гвоздье, и тес — все готовое их, церковное».
Чаще всего мир сам заготовлял бревна и тес: «а нам, крестьянам, тот церковной стеновой лес ранить самим...»; правда, в этом случае мастер Патрикей Денисов был обязан указать крестьянам подходящий лес для будущего строения: «а лес церковной и. трапезной стеновой нам, крестьянам, присмотрить с ним, с церковным мастером Патрикеем, где будет которой годен, и ему, церковному мастеру Патрикею, тот лес прибрав (подобрав), и указать нам...». Порядная к этому времени уже была заключена, и, следовательно, плотник знал, какой будет будущая церковь, сколько и каких по толщине и длине понадобится бревен. Поэтому в записи оговорена в полтора вершка (6,7 см) толщина лишь тесового леса, того, что предстоит «добывать... крестьянам кроме Патрикея».

Заготовляли его так: по всей длине бревна и в торце делали топором зарубы, в которые вгоняли деревянные клинья. Затем из расколотых половин вытесывали две (редко три) тесины. Так, в сметной росписи 1674 г. на строение Олонецкого «города» указано, что «на тес тесано 175 бревен трехаршинных..., а тесу вытесали 350 тесниц». Если же они шли на кровлю, то с одной стороны тесины делали небольшое углубление-корытце — получался желобленый тес. В лесу работали обычно древосечным топором с узким лезвием, тесины зачищали п о т е с о м, имевшим широкое лезвие с односторонним срезом.
Сохранился любопытный документ крестьян Троицкой волости, составленный за несколько дней до подписания порядной — 8 января 1637 г., из которого следует, что все крестьяне волости—118 человек разбились на десятки с десятскими во главе, чтобы помогать в строительстве новой Благовещенской церкви. Как сказано в «памяти», крестьяне «писалися в десятки к церковному строению на храм церковного стенового лесу ронити...» .

Кроме того, крестьяне должны были и вытесывать л е м е х для кровель. Для этого узкий осиновый тес разрубали на короткие дощечки, которые потом, в зависимости от места, дотесывали сами плотники.
Эти условия всегда оговаривались в порядных: «...им, старосте и крестьянам, лесом и тесом, и лемехами в работе застою не чинить...».
Такое же обязательство взяли на себя и крестьяне Троицкой волости: «.. .тот церковный лес... водою припровадить под погост и с воды, на гору подынуть и на место поставить, где храму быть». Эта была одна из многочисленных повинностей крестьян, получившая тут необычную единицу обложения — «с топора». «Для приему бревен и тесу... и всякого церковного припасу» там были выбраны даже специальные старосты. Крестьяне не только заготовляли и доставляли лес, но и помогали плотникам ошкуривать бревна («кора з бревен скоблить»). Делалось это стругом, или долгим скобелем, представлявшим собой дугообразное лезвие с двумя ручками.
Затем готовили место для храма: «...место под трапезу и под церковь и под алтарь уравнять миром и слань наслать...».

"Окладывание"

Само же строительство начиналось с оклада.
Как уже говорилось, чертежи в собственном смысле слова почти никогда не применялись в деревянной архитектуре, и потому особое внимание плотники... уделяли «о к л а д ы в а н и ю» на земле нижнего венца, представляющего собой план будущей постройки в натуральную величину. Размеры оклада были определены заранее как длиной заготовленных бревен («.. .мерою церковь и олтарь, каковы бревна воже») так и выбранным миром образцом-переводом («...окладом церковь и олтарь, как на Устюге на посаде у Николы чюдотворца гостинного»). Этот ответственнейший момент показан на миниатюре XVIII в. из рукописного Жития Александра Свирского; самая большая часть — трапезная, за ней — церковь и, наконец, пятигранный или, как говорили в старину, круглый алтарь. На месте престола, в срубце, установлен крест, который потом поднимут на главу. Около него священник (на миниатюре показан Александр, основатель Свирского монастыря), служит закладной молебен и освящает алтарь. По другую сторону алтаря с топором в руках стоит главный мастер, ибо «размерение основания», от чего зависела вся постройка, он делал всегда сам.

Обычно после этого мир выставлял плотникам угощение и давал деньги и хлеб «первого окладного срока».

Строительство

На следующий день начиналась работа.
Главная обязанность плотников — «о деле, прилежание и попечение поимети, и простою и задершки... не учинити...», "а работать... тое церковную работу... по вся дни и до совершения того дела безотступно». Да так чаще всего и бывало: «пастух стадо гонит — плотники уже на срубе; коровушки обратно тянутся, — плотники еще долго будут работать. На срубе мастера стучали топорами до скончания сил», — рассказывают онежские старики.

Решение конфликтов

В случае отказа от выполнения какого-либо из условии договора мастер обязан был заплатить полную стоимость работ: «а буде он... по сей запасе чего церковного дела на те срока не взделает... или не почнет рубить, и на нем, на церковном мастере, ...деньги взята все же сполна» (первая запись).
Такое подробное описание взаимных обязательств сторон в случае несоблюдения условий договора вызвано, как видно, нередкими его нарушениями, в частности со стороны мира.

Порядок оплаты

Все порядные предусматривают, как мы сказали бы сегодня, аккордную оплату труда в форме авансов и окончательного расчета деньгами и натурой.

Судя по порядным дороже всего обходится шатровый храм (в Хаврогорской волости—103 рубля и хлеба 103 меры {154 пуда}), клетский храм «на два верха» в Троицкой волости — 55 рублей и хлеба 22 меры (75 пудов) и, наконец, пятиглавый в Минецком погосте — 38 рублей, хлеба, круп и семени конопляного 45 четвериков (360 пудов) и уже названные продукты на пропитание... .

Оплата производилась по срокам, определяемым степенью готовности постройки. Число выплат колебалось от трех до восьми.

Этапы строительства

По количеству выплат можно выделить главные этапы работы: началом считается оклад: «как он храм обложит и почнет рубить...», затем возведение основного сруба до кровли: «как храм весь срубит» или «как потолки намостам...». Следующий этап — завершение работ по покрытию всего храма: «...как он храм покроет лемехом и маковици и крест побьет железом и трапезу покроет тесом...»; затем — окончание внутренних работ: «...как он нутро взделает... наготово».
Наконец, полным завершением строительства считалось окончание работ в трапезе и приделах: «...как он зготовит... весь храм и с пределом и паперть взделает наготове ж и всякое церковное дело, что в запасе писано, вздслает сполна...».

Сроки строительства

На основании тех случаев, когда порядные указывают сроки работ, мы можем сказать, что строительство больших храмов проходило в течение двух лет. Работы начинались в мае — июне. Окончание предполагалось через «два лета» или даже через «три лета».

Как же рубили сруб ?

Все части — трапезную, церковь, алтарь — рубили одновременно. Крыльца, двери, окна, «нутро» — в последнюю очередь.

Мастер первой руки подбирает бревна: в нижние венцы — потолще, выше — потоньше, смотрит, чтобы к углам ложились они то комлем, то вершиной.
Другие плотники — п о у г о л ь щ и к и; каждый у своего угла вырубает чашу, выбирает пазы; со стороны комля — больше, с вершины — меньше, — ведет угол. Об этом требовании—редкий случай!—даже записано в одной порядной: «бревна комли ровнять и углы все опустить наготово, а бревна пазити: комли сысподе и сверху до полубревна».

Так рубят 7—9 венцов — до церковного пола. Выпуски последнего венца оставляют подлиннее, чтобы на них потом можно было положить доски — устроить леса. Работать на высоте не очень-то просто.

Поднимать бревна наверх для подтесывания и подгонки каждый раз не с руки, да и требовало слишком много «в з д ы м щ и к о в». Поэтому следующие 4—5 венцов — чин рубят уже рядом, на земле. Кончили, сняли верхний венец на землю, и на нем «заводят» третий чин. Потом снова снимают верхний ряд и на нем нарубают четвертый чин.
Бревна в каждом чине помечали зарубками, начиная снизу: номер чина и номер венца. Затем чины разваливают и начинают «опускать углы» — «собирать» храм. Возведение церкви таким способом и показано на миниатюре рукописи 1623 г. Жития Зосимы и Савватия — основателей Соловецкого монастыря: на первом плане плотники с монахом складывают чин. На втором — изображен церковный сруб, на нем ангел скобелем зачищает паз, чтобы бревно легло плотнее, у другого ангела, подрубающего углы, в руках плотничий топор с широким овальным лезвием, напоминающий секиру и насаженный на длинное и прямое топорище.

Инструменты плотников

Тут уместно заметить, что в XVII в. на строительство шел лес только рубленый, а не пиленый, хотя пила на Руси была известна еще в глубокой древности. Она, однако, не получила большого распространения, ибо давно заметили, что пиленые бревна и доски легко впитывают влагу, быстрее разбухают и гниют.
С рублеными же дело обстояло как раз наоборот: от ударов топора бревно с торцов становилось как бы закупоренным. Плотники всегда зорко следили, чтобы помощники не вбивали бы топор в бревно: это могло сократить жизнь всего будущего строения.

Плотницкая «снасть» не ограничивалась топорами да скобелями. В некоторых порядных упоминаются тесла, которые были похожи на кирки, но с закругленными лезвиями для выбирания пазов, долота и просеки — ими пробивали отверстия в бревнах и брусьях, черты для расчерчивания параллельных линий.

Бревна поднимали блоками - векшами, через которые были пропущены ш е й м ы - канаты. Тут плотникам опять не обойтись без помощи мира: «к церковной верхной взнимке на пособь ходить крестьянам по десяти человек, — записано в первой порядной, — а взнимать с ним ж, церковным мастером, и с его помочники вместе». И дальше уточнение, чтобы потом не возникло никаких споров: «тес подынуть на трапезу миром и кресты подынуть пособить же, а лемех подымать вверх Патрикею собою», т. е. самому.

Меры измерительные

Теперь посмотрим, как же должна была выглядеть Благовещенская церковь, которую рубил в 1637—1639 гг. Патрикей Денисов.

Запись по существу начинается с исходного размера: «величеством трапеза шти сажень...».

Известно, что в XVII в. применялось несколько видов сажени. Здесь вид не назван, наверное, потому, что взята самая распространенная сажень, та, которой чаще всего пользовались плотники — простая, или ручная, определяемая расстоянием между большими пальцами раскинутых рук.
Иными словами, это катеты плотничьего наугольника (152,7 см), гипотенуза которого — косая сажень (216 см). Друг с другом они соотносятся, как сторона и диагональ квадрата, а как раз с построения квадрата на земле и начинали разбивку плана древние зодчие.
Диагональ квадрата, превращенная в сторону нового, большего квадрата, описанного вокруг меньшего, давала удвоенную площадь и, наоборот, — в два раза уменьшенную, когда половину диагонали брали за сторону вписанного квадрата.

Как выбирались размеры церкви?

Для разметки оклада северные мастера, кроме плотничьего наугольника, имели мерную веревку, узлами разделенную на простые сажени. Из договора следует, что трапезная была квадратом со стороной в шесть саженей. Значит, вписав в него следующий квадрат, можно получить размер четверика церкви, сторона которого, таким образом, равнялась четырем саженям.
Далее записано: «церковь с волтарми», как и трапезная, «шти ж сажень», следовательно, на алтарные прирубы остается 2 сажени.

Правильность нашего расчета подтверждает сама порядная, в которой сказано, что тесовая перегородка, «в олтари дву сажень», а длина перегородки, разделяющая два алтаря, и есть их глубина. Такая же преграда, отделяющая «волтари от церкви», должна иметь 4 сажени, а это означает, что алтарная часть по своей ширине равна самой церкви, как это было, например, в Введенском храме (1684 г.) села Осиново на Северной Двине—единственном памятнике (рис 18), с которым можно сравнить постройку Патрикея Денисова. Значит, длина бревен для трапезной и для церкви с алтарями одна и та же — 9,2 м. При умелом подборе их, несомненно, можно было найти в двинских лесах.
Теперь остается определить размер притвора. Его чаше всего получали так: закрепив мерную веревку в одном из восточных углов будущей трапезной, натягивали ее до противоположного угла по диагонали и этим размером делали засечку на продолжении линии северной или южной стен трапезной. В результате глубина притвора получается — две с половиной сажени.

Простая сажень здесь лежит в основе всех плановых размеров и потому является модулем — условной единицей, определяющей пропорциональное построение Благовещенской церкви.

Модуль помогает определить и главные высотные размеры постройки. «Высоты трапеза рубить дватцать пять рядов».
При средней толщине бревна шесть-семь вершков 25 рядов трапезной составляют пять модулей, т. е. 7,6 м.
Читаем дальше: «церковь выше трапезы сажень до розвалу»— повала, который, в свою очередь, обычно состоит из 5—6 бревен и, следовательно, имеет высоту около одной сажени. Значит, от черепного венца трапезной до церковной кровли примерно две сажени (3,05 м) или же от земли около пяти косых саженей. И последний названный размер: «...вверх высоты по три сажени». Значит, высота самой церковной кровли 4,5 м.

О шеях и главах ничего не сказано, и их предстоит определить нам, как и плотникам, на глаз или, по словам порядных, «по угожеству».

Варианты конструкции

Верх на Благовещенской церкви был задуман
необычный: "... от розвалу режа на двое", т.е. на два высоких и узких клина, что соответствовало двум престолам, но не единому пространству церкви. Каждый щипец должен был завершаться маковицей и крестом, обитыми белым железом, а скаты покрыты Верх на Благовещенской церкви был задуман
необычный: "... от розвалу режа на двое", т.е. на два высоких и узких клина, что соответствовало двум престолам, но не единому пространству церкви. Каждый щипец должен был завершаться маковицей и крестом, обитыми белым железом,"лемехом крестовым", трапезная и паперть - "тесом с зубцами", т.е. с пиками на концах, и "с прицелины".

На следующий год, уже после того, как четверик церкви был срублен, а трапезная даже покрыта тесом и мастер 6 августа, судя по записи на обороте порядной, взял деньги третьего срока, случилось нечто такое, что чрезвычайно редко находит отражение в документах: староста «по совету с крестьяны Троицкой волости» велел мастеру изменить первоначально задуманное завершение церкви и не рубить «на два верха».
Чем было вызвано такое решение волостного мира?

Дело в том, что при первом варианте появилось одно «рискованное» место — пространство между двумя внутренними скатами, где должна была скапливаться вода, задерживаться снег, а, следовательно, быстрее протекать кровля и загнивать сруб. Правда, в порядной предусматривалось «меж развалы взделать два желоба для мочи». Видимо, такое решение показалось крестьянам все-таки опасным: оно потребовало бы частого ремонта крыш. Может быть, на это обратил их внимание церковный мастер, а может быть, они и сами пришли к такому выводу. Так или иначе, по «тем делом крестьяне рубить не повалили для мочи», т. е. не позволили из-за сырости.
Теперь они решили сделать килевидное завершение — «свести верх, бочкою», уточнив при этом все детали новой кровли: «...оную срубить во всю церковь на восток», т. е. вдоль храма; «а ис тое бочки и з боков со сторон вывести шеи и маковицы и кресты», иными словами — установить главы на скатах бочки.

Клетские храмы, крытые одной бочкой, известны. Это, например, Троицкая церковь 1714 г. Елгомского погоста. Но ни один из таких храмов не сохранился до наших дней.

Новая кровля церкви должна была быть значительно выше первоначально намечавшейся: «...а высоты бочка рубить... пяти сажень до верха». Однако допускалось сделать ее еще выше или ниже на полусажень — как «будет годно... ему, Патрикею...». За это староста Богдан и крестьяне обещали мастеру добавить «сверх прежнего ряду к тому делу рубль». Так было записано 16 сентября 1638 г., а всего через десять дней Денисов уже «верх срубил бочкою» и взял тот рубль, что был ему «посулен сверх прежнего ряду».

И еще одно изменение

Прошел год.
В июне крестьяне внесли последнее изменение в уже почти готовый храм — «обложити паперть от трапезы полчетверти сажени...».

Ранее предполагалось, что паперть с трапезной будет составлять одну связь, как это было, например, в Осинове. Почему теперь отказались от первоначального замысла — неясно. Может быть, потому, что для продольных стен потребовались бы чрезвычайно длинные бревна в 12,9 м. Их найти не так-то легко.
Так или иначе, но паперть получила теперь самостоятельный сруб. Для того, чтобы выделить его объем, было решено паперть с каждой стороны сделать ‘уже трапезной на полчетверти сажени, т. е. на толщину всего одного бревна.

О крыльце построенной церкви известно лишь, что оно имело «на обе стороны лесници» На следующий месяц «июля в 14 день» 1639 года вся работа была закончена.

Интерьер церкви

Храм, как уже говорилось, имел два престола.
Поэтому порядная предусматривала разделение церкви на две службы решетчатой перегородкой: « меж службами решетка разгородить до крылоса, которой, будет на середь церкви...» — решение до сих пор совершенно неизвестное . Однако главное внимание в договоре уделено устройству трапезной, что, впрочем, и неудивительно: ее место в храме подобно сеням в хоромах. Это самая большая часть церкви, настолько большая, что матицы, чтобы не прогнулись, были подперты двумя массивными столбами: «поставить в трапезе под матици два столба…». Их массивность обычно подчеркивалась вырезанными в самой толще дерева дыньками и жгутами- перехватами.
Как в избах и горницах, кругом стен — лавки. Кроме того, «да две скамьи посередь...». Народу здесь всегда было много: прихожане, ожидающие службу, крестьяне, пришедшие по мирским делам, не говоря уже о трапезах — мирских пирах- канунах по престольным праздникам и в дни поминовения усопших, собиравшие чуть ли не всю волость.
Это по преимуществу гражданское назначение трапезной заставляло отделять ее от церкви рубленой стеной с колодной двустворчатой дверью посередине.

По сторонам от двери — удлиненные окна («ис трапезы окна церковные взделать»), через которые стоящие в трапезе могли видеть и слышать службу. Над этими окнами — тябла (полки) и киоты — рамы для икон.
У противоположной стены находилась печь, благодаря чему такие храмы называли теплыми, или зимними, в отличие от холодных, где служба бывала только в летнее время.

Отопление и уход

В обязанности мастера входило «…и столб печной поставить, и опечек загородить», но саму же глинобитную печь ставил не он: «печь бить... крестьянам».
Топилась она по-черному, и потому в записи предусматривалось на северной стене сделать «дымоволочное окно и дымоволок». Каждый день ее нужно было топить.

Да и трапезная — место оживленное — требовала постоянного ухода. Для этого мир даже нанимал «с осени и до вешнего времени» особого человека — трапезника.

Из договора с Федотом Кузьминым, «сыном Володимеровым», порядившимся на эту должность в Благовещенскую трапезную через двадцать лет после того, как ее срубил Патрикей Денисов, известно, что главная обязанность трапезника «топить своими дровами еловыми» и в эти дни даже «спать в трапезе», потому что от черных печей нередко случались пожары.
Затем — «мыть стены и пол и лавки почасту», «с потолка сажа опахивать», «с папертной ж лестнице снег опахивать», «осенью углы мохом... накладывать».

Федот Козьмич должен был и созывать всех на волостные сходы: «….когда лучитца... для какова государева дела или для какова мирского совету в трапезу крестьянам сходитися, .. .трапезнику по крестьян ходить безослушно».

В трапезной царил такой же полумрак, как и в церкви: в южной стене было всего одно колодное окно и два волоковых («простых»}, а в северной — одно волоковое. Поэтому от трапезника требовалось при мирском денежном сборе «у стола огонь светити безослушно». В другой порядной еще добавлено: «… а будет… крестьяне изволят… канун варить, мне, Фоке, канун варить по-прежнему… ».
Значит, трапезник был и общественным пивоваром.

Все, что происходило в трапезной, имело к нему прямое отношение.

Трапезная, по словам И.Э.Грабаря, есть родное детище избы: такие же «опушенные лавки» и тесаные стены, такие же окна, пропускающие мало света, тот же запах дыма, но в то же время обширностью пространства, прихотливой резьбой могучих столбов, росписью дверей и потолков она походила скорее на боярские хоромы.

Итак, мы попытались описанную в порядной церковь представить графически. Трижды упоминается храмовый придел, однако как он примыкал к церкви, какое имел завершение, да и, вообще, как выглядел, — об этом нет ни слова в порядной, и потому мы не сочли возможным показать его на реконструкции.
Мало надежды, что когда-нибудь найдется изображение подлинной Благовещенской церкви: известно, что она была разобрана еще в 1818 г.

Примечания:
1. Из книги "Деревянная архитектура Русского Севера", Ленинград, Стройиздат, 1981 г.
2. Пересказ главы "Храмы на Северной Двине и Минце".

Перейти на страницу ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА РУССКОГО СЕВЕРА.