Ю.В.Линник (Петрозаводск),
д-р философских наук, профессор
ОНЕЖСКИЕ ОБРЕТЕНИЯ
Река Онега
- в ее архитектурном сечении - феноменальна. Два века тут не иссякала
креативность. Много наработано! Причем в авангардном - для своего времени -
духе: чего стоят кубоватые покрытия и трехлопастные бочки! Такого не было
раньше. .
Целостность ареала не исключает разнообразия внутри него.
Варьируют кубы: меняются их очертания; основания храмов то шире - то
уже завершения. Бочки решительно
переходят с прирубов на основные объемы - и всегда это делают оригинально.
Контрапункт кубов и шатров - гениальная, воистину бесценная черта
поонежских ансамблей - всегда звучит по-новому.
В истоках Онеги -
Каргополь. В устье - Соловки.
Как бы каменное обрамление - с Юга и
Севера: в верховье и низовье.
Это могло каким-то образом отозваться
в деревянном зодчестве Онеги? Нетривиальный ответ на наше вопрошание дает
А.
Б. Бодэ (здесь и далее автор цитирует или ссылается на книги
и статьи А.Б.Бодэ - см. Примечания).
Пусть цитате предшествует напоминание об еще одной
дифференциации, связанной с географией: если храмы нижней Онеги
башнеобразны, заметно вытянуты, то на верхней Онеге им свойственна некоторая
отяжеленность или приземистость. По мнению Бодэ, в этой их особенности можно
усмотреть влияние каргопольских каменных храмов.
Это точная и смелая
мысль.
Возможно, она больше тяготеет к психологии, чем собственно к
истории деревянного зодчества. В самом деле, могло ли впечатление,
полученное от внушительного Христорождественского собора в Каргополе, как-то
сказаться на пропорционировании кубоватых храмов, воздвигаемых поблизости?.
Село
Кушерека когда-то находилось во владениях Соловецкого монастыря. Именно там
было воздвигнуто первое кубоватое пятиглавие, украшенное кокошниками. Откуда
мотив? А.Б.Бодэ отсылает нас к Преображенскому собору Соловецкого монастыря
- существует вероятие, что местные мастера сделали перевод с
каменного
на
деревянное
дело, лишенный буквализма. Тем не менее прототип - несмотря на метаморфозы,
которые он претерпел в сознании строителей - узнается: «Обращение к теме
декоративной обработки кокошниками в кушерецкой церкви, возможно, вызвано
стремлением уподобиться влиятельному образцу».
Совершим
паломничество на Соловки. Впечатлимся увиденным. Рубя церковь, сам не
заметишь, как соловецкий пример - уже переработанный твоей душой - получил
еще одно бытие: не в камне, а в дереве. Могло быть такое?
Конечно! Не
исключая роли южных и северных влияний, полученных от каменных сооружений,
мы воздаем Онеге за ее творческую самостоятельность и самобытность на стезе
плотницкого искусства.
Это было когда-то: спуститься по реке - как
прочесть волшебную книгу За каждым поворотом - новая сказка.
Кокошники
Ставим
четверик.
Над ним возводим восьмерик - опору для шатра.
Состыковка
двух ярусов - грановитых и симметричных - импонирует эстетическому чувству.
Внизу строго противостоят друг другу прямые углы. Выше углы в 45°
замыкают кольцо, несколько умеряя жесткий ригоризм, присущий квадратному в
плане основанию. Геометризм торжествует. Простое - строгое - ясное решение.
Варьируется архетип ступенчатой пирамиды - орудия для духа, осваивающего
высь.
И всё-таки чего-то не хватает в этой логичной, хорошо
выверенной конструкции. Откуда некоторый дискомфорт? Разноугольность двух
ступеней оставляет пустые места на четверике. Восприятие требует какого-то
восполнения?
Возникает неотменимая - и для рассудка неизъяснимая -
потребность как-то снять проблему, завязавшуюся в нашем бессознательном.
Находка - вот: полицы на углах. А поверх - кокошники! Это одно из самых
блестящих озарений в истории северного деревянного зодчества. Подобные
трудности - и в принципе схожие способы их преодоления - встречались и
раньше. Как лучше состыковать разнородные детали, объемы, конструкции?
Подчеркиваем: эта задача - в нашем случае - диктуется не соображениями
инженерной целесообразности, а исключительно - запросами вкуса.
Необходимо смягчить переход!
Художнически облагородить его!
Технически всё безупречно - однако этого мало. Надо еще и потрафить желанию
построить такую церковь, чтобы радовала взгляд и в частях, и в целом - не
ставила препятствий на его пути - была без сучка и задоринки. Это влечение к
прекрасному как таковому - вне всяких функциональных приложений - говорит .
о важнейшем переломе в развитии человеческих потребностей.
Схожий
момент имел место в разных культурах - в разные эпохи. И вот мы видим, как
знаковая подвижка происходит в мироощущении северного крестьянина: полезное
должно быть еще и красивым. Красивое - в измерениях души - важнее полезного.
Бодэ видит в эволюции деревянного зодчества направленность: от
конструктивного - к декоративному. Второе не исключает первого. Но как 6ы
включает его в себя - встает над ним.
Знаменательная веха!
Вот Успенская церковь из села Курицко (1590) - а вот
Никольская церковь из села Пурнема (1618). Это восьмерики на четверике.
Первая церковь - суровая и монументальная - лишена всякого декора. Вторую
украшают кокошники. В плане структуры - аналогии; в плане восприятия -
различия.
Существеннейшие различия!
Хочется подчеркнуть
философскую значимость развиваемой Бодэ концепции. Следовало 6ы в учебники
по культурной антропологии включить фото наших северных шатровых церквей с
кокошниками. Малая деталь - как лакмусовая бумажка: обнаруживает
интереснейшие изменения в жизни духа.
Переход от закомар к кокошникам в
каменном зодчестве параллелен тому, что мы наблюдаем - уже в деревянном
материале - на Русском Севере. Пусть он произошел раньше - пусть каменщики
повлияли на плотников. Но вот решения, выпадающие из нашего паралеллизма:
кокошники, диагонально расположенные на углах четверика.
Такое мы
встретим лишь в деревянном зодчестве.
Только здесь!
Это прерогатива
Русского Севера.
Наша анатомия - и морфология храма: соответствия
между ними — сами по себе — доставляют эстетическое наслаждение.
Здания структурируются — расчленяются — дифференцируются. Возникает
необходимость во всякого рода связках - не только конструктивных, но и
декоративных. Переключение от части к части должно быть не только
функциональным, но и элегантным.
В идеале эти критерии совпадают.
Не встречаемся ли мы с чем-то подобным в других измерениях своего бытия?
Пояса и ремни — часто разукрашенные — художнически маркируют нижнюю
часть человеческого тела, получающего новое знаково-ценностное осмысление.
Теперь это не только природное, но и культурное.
Бусы - колье -
шарфы - галстуки: как достойно — и как красиво — они дополняют анатомию!
А.Б.Бодэ уделяет особое внимание месту кокошников в арсенале деревянного зодчества. Чисто декоративная — и внешне не броская — эта деталь берет на себя очень многое: разнообразит строение, лишая его монотонности; к монументальному добавляет прихотливое, причудливое. Используя музыкальные метафоры, кокошники можно сравнить с подголосками — без них звучание форм значительно обеднятся. И главное — лишается теплоты, мягкости, доверительности.
Преемственность между закомарами и кокошниками в каменном зодчестве очевидна. Как и связь между бочками и теремками в зодчестве деревянном.
Две ветви русской архитектуры: между ними — как ни трудно она сегодня просматривается — существует обратная связь.
Тут можно ждать возражения: где доказательство того, что деревянное дело может влиять на каменное. Действительно ли был деревянный прототип у коломенской церкви Вознесения?
 |
Церковь Иоанна Предтечи в Каргополе.
1751 г. |
Так и в нашем случае: на вопрос, какое дело зачинало русское зодчество - деревянное или каменное, никогда нельзя будет ответить однозначно. Как говорят физики, начальные условия размыты - восстановить их невозможно.
Мы впромельк задели сейчас эту старую проблему вот по какой причине: наши кокошники - это прямая реплика их каменных аналогов? На наш взгляд, между каменным и деревянным декором возможны вот какие различия:
- переход от закомары к кокошнику достаточно дискретен - существует пусть не резкий, но всё-таки разрыв;
- в деревянном зодчестве этот переход более плавен.
Всмотримся в ступенчатые прирубы известных церквей Русского Севера - мы будем выстраивать не хронологический, а типологический ряд:
- Климентовская церковь в с. Уна (1501): бочка над бочкой - причем прогрессия в убывании размера идет сверху вниз (рис. слева).
 |
 |
 |
Мы воочию наблюдаем нечто похожее на перевоплощения, переиначивания: в процессе развития части и целое трансформируются - обретают новые смыслы. Вот он, спектр этих трансформаций: бочки сокращаются, как 6ы схлопываются - и теперь уже перед нами кокошники. Органика!
 |
На это не надивуешься! Умом сознаешь, что кокошники - половина на половину - вроде как принадлежат разным подсистемам. Потому и формировались независимо. Однако обретенное ими единство, схватываемое непосредственным эстетическим чувством, отметает все аналитические разделения. Это одно! Это целое! Это совершенное!
Хорошее слово: слаженность. Быть может, его семантику лучше всего раскрывает поморская Варзуга - на примере декора Успенской церкви. Кокошники - на срубе, и кокошники - в структуре верха: подобные смещения, перемещения выявляют новые эстетические ресурсы формы.
Сохраним
историческую очередность кубоватых церквей, принятую классиками - и ныне
подвергаемую ревизии: первая - Пятницкая церковь в с. Шуерецком (1666);
вторая - Вознесенская церковь в с. Кушерека (1669).
В украсе обеих церквей
интересно - и тогда впервые, вполне авангардно - задействованы кокошники.
Сколь оригинальные решения! Они углубляют прежние интуиции - и понуждают
выдвигать новые гипотезы. На ребрах куба Пятницкой церкви - то есть на
диагонали - расположено по два кокошника. Такого мы больше нигде не увидим!
А.Б.Бодэ комментирует: «Эта композиция вобрала в себя все известные архитектурно-декоративные приемы, использовавшиеся в деревянном зодчестве Поонежья, - устройство отдельных диагонально ориентированных кокошников и покрытие системой поставленных одна над другой и убываютцих по высоте бочек».
Все-таки надо иметь очень пристальный взгляд, чтобы в маленьких кокошниках, нашедших крайне нетривиальное место для своего расположения, угадать одновременно отголосок и ступенчатых бочечных покрытий и теремков на углах четверика. Как будто два эха наложились друг на друга! Результат их интерференции - небывалый куб в Шуерецком.
Вторая по возрасту Вознесенская церковь: всматриваясь в кокошники, окружающие основания ее глав, В.П.Орфинский увидел здесь реликт крещатой бочки. И вправду: подобие налицо. Прототип - макро-; повторение - микро-: резкое различие масштабов мешает сразу принять идею В.П.Орфинского. Это одно из призваний науки: выявлять скрытые гомологии - высвечивать потаенные изоморфизмы. Что и делает В.П.Орфинский.
Бочки
Распространение каскадных покрытий на восток - от Новгородчины до 3аонежья -
похоже на затухание волны. Графическим эквивалентом тут будет нисходящая
кривая.
Вот главное: покрытие этого типа поначалу мы видим на основных
объемах. Потом они переходят на алтарные прирубы. И - наконец - увенчивают
часовни.
Клинчатые покрытия с полицами предшествуют и каскадным и
бочечным завершениям. Перед нами точка дивергенции! Развитие
отсюда идет по двум независимым линиям, преследуя общую цель: внести в
здание ноту необычности - указать на его сакральное значение. Был один скат
- теперь их два, три: пролиферация останавливает внимание.
Другой
путь: всё тот же скат подвергается изгибу - возникает пучина, нерв и душа
бочки.
Эволюция бочечных покрытий - как бы антитеза тому, что мы
наблюдали в случае каскадов. Там явственно ниспадание: завершения теряют
высоту - спускаются на алтари и часовни. Теперь кривая идет вверх! Смотрите:
бочки покидают прирубы - и водружаются на основные объемы. Незабываемое
зрелище!
Сегодня его может нам подарить Благовещенская церковь,
вознесшаяся в д. Пустынька прямо над Бирючёвскими порогами в 1719 г. Первое
впечатление - шок новизны. Будто с неба опустилось - и нашло здесь тихий
притин (?) -фантастическое воздухоплавательное судно.
Килевидное
заострение - в призме наших метафор - может получить прямое истолкование:
предназначено оно для скольжения по хлябям небесным. Огромная бочка
основного объема - и трепетно вторящая ей маленькая бочка алтарного прируба:
это одна из самых красивых прогрессий в деревянном зодчестве....
 |
Троицкая церковь 1714 г. Елгомского погоста |
Из порядной записи, изученной М.И.Мильчиком, следует: вначале планировалось покрыть церковь «на двое» - острым клином. Но вдруг - радикальное изменение замысла: предписывается «верх свести бочкою». И далее: «оную срубить во всю церковь на восток».
Сколь красивым языком писали тогда документы! Клинчатое трансформировалось в бочечное. То, что мы наблюдаем в переменчивых планах прихожан, однажды случилось наяву - в реальном опыте: наши пращуры внесли изгиб в двускатное покрытие, выпятив его наружу - потом заострили верх килем - и во благо своему эстетическому чувству получили бочку Это всё XVIII век: церковь Усекновения Главы Иоанна Предтечи в Почозере - церковь в Спасозёрской пустыни - часовня из Нижних Маркомусов.
Бочка солирует в облике здания. Красота лекальных изгибов говорит о торжестве кривизны. Прямые полицы - внизу, под пучиной: никак нельзя сказать, что они повержены или подмяты - но ясно, что в иерархии форм им указано занять подчиненное место. Нет, без них никак нельзя! Вспомним Кижи: хорошо слышимая партия прямолинейного - ее ведут многие элементы, включая полицы бочек,- не теряется в главенствующей полифонии криволинейного.
Отсюда невероятное богатство оркестровки. Рудимент прямоскатных
покрытий, полица как 6ы подчеркивает - оттеняя, углубляет - лепоту бочечных
окатов.
Подвинье было первым в переосмыслении тех функций, которые может выполнять
бочка - оригинальное покрытие, которое после дерзкого переиначивания
исходной задумки Благовещенская церковь получила еще в 1637-1639 гг.,
отозвалось в целом ряде более поздних построек. Вспомним и Елгому, и
Пустыньку.
Надо шире и глубже изучить связь архитектурных школ
Пятиречья. Поонежье подхватило инициативу Подвинья? Или независимо пришло к
схожему решению? Так или иначе, но благодаря ему на Русском Севере усилилась
атмосфера сказочности - будто бочечное покрытие проектировалось лично
И.В.Билибиным. Как нельзя лучше оно подходит для создания эффекта
остранения.
Развитие
прекрасной формы пошло на Онеге еще в одном направлении - параллелей ему
нет, самобытность тут безусловная. Подчас церковь имела два, даже три
алтарных прируба. Как соединить их цельно и гармонично? Результатом поиском
стала трехлопастная бочка.
Это
тоже озарение Онеги - в числе самых ярчайших.
Закономерно выводить
генезис крайне своеобразной структуры из функциональной необходимости. Но
как оставить в стороне культурно-поэтические ассоциации, которые неизбежно
вызывает новый тип покрытия? Готический трилистник! Он сразу приходит на
память. Конечно, немедля притягивает нумерология - список ключевых триад
внушителен. Среди них первенствует Святая Троица. Мысленно мы можем наложить
на лопасти поонежских бочек и деисусный чин. Это субъективные проекции.
Однако за ними просвечивают глубинные онтологические инварианты. Рубя
трехлопастную бочку, плотники вряд ли имели ввиду создать нечто, уводятцее
мысль к тринитарному догмату. Такую цель напрямую не преследуют и поонежские
ансамбли-тройники. Тем не менее в сознании многих это своеобычные иконы
Святой Троицы. Русский Север воздает Ей в такой форме.
На Онеге
известны четыре случая применения трехлопастных бочек.
Вот перечень:
Подпорожье. Владимирская церковь
(1757);
Турчасово. Преображенская церковь (1786);
Верховье.
Входоиерусалимская церковь (1754);
Вазенцы. Илъинсхая церковь (1786).
Больше нигде и никогда мы не встретим эту форму. Новизна
стопроцентная!
Но ничто не рождается из ничего. Не умаляя оригинальности
поонежского решения, А.Б.Бодэ всё же пытается найти для него хотя бы
отдаленные параллели. Эти поиски самоценны. Любое системное сближение -
сколь порой ни огромен разрыв между явлениями в пространстве и времени -
философски значимо, ибо указывает на единство культуры и универсальность
архетипов.
В связь с трехлопастными бочками Поонежья А.Б.Бодэ поставил:
- фасад Пятницкой церкви в Чернигове (конец XII - начало XIII в.):
-
трехлопастную арку Георгиевского собора в Юрьеве-Польском (1230-1234);
- группы из трех кокошников в декоре Ярославской церкви Ризоположения
(1649-1654).
Красивые
созвучья! Влияние - или конвергенция? Филетическая общность - или
независимая реализация одного и того же паттерна?
Эта дилемма хорошо
известна в разных науках. Неоспоримо истинный выбор порой затруднен. Нечто
подобное мы видим и здесь. Пересекаются ли иногда оба момента? Любое из этих
вероятий не поддается верификации. Это всецело касается и кубоватых
покрытий, и трехлопастных бочек.
Куда 6ы ни
уходили корни этих форм, мы должны констатировать: они нашли друг друга на
реке Онега - и еще полнее раскрылись во взаимодействии.
О гармонии
кубоватых покрытий и трехлопастных бочек впервые сказали С.Я.Забелло,
В.Н.Иванов, П.Н.Максимов в своей выдающейся монографии. А.Б.Бодэ углубляет и
конкретизирует эту тему. Перенося нас в Турчасово, он зорко отмечает: «Куб
Преображенской церкви в верхней части имеет волнообразные очертания граней и
по силуэту несколько напоминает трехлопастную бочку». Еще одно высказывание:
«В архитектурном решении поздних кубоватых церквей в качестве покрытия
алтарной части применялись трехлопастные бочки, органично сочетавшиеся с
формой куба».
Откуда
органичность? Исполненное биологических интенций, это понятие задействовано
ученым не зря. Едва ли не каждый элемент деревянного зодчества предстает нам
в живом сцеплении с другими элементами. Всё связано со всем! Эта формула
действует на Онеге.
Е.Б.Заруческая обнаружила порядную запись, где
плотникам при переделке Пятницкой церкви в селе Шуерецком велено покрыть ее
«бочкой на четыре ската».
Так назван куб.
А вот оригинальный
ключ, предлагаемый Бодэ для интерпретации трехлопастной бочки: «В сущности,
это тоже система поставленных одна на другую бочек, только скомпонованная в
ином порядке и в более крупном масштабе». Бочка превращается в куб;
ступенчатая иерархия бочек трансформируется в бочку трехлопастную: нас
окружает мир обращений - и это неисповедимо отзывается в душе как ощущение
чего-то чудесного, сказочного. Две трехлопастные бочки на Онеге связаны с
шатровыми храмами (Верховье, Вазенцы), две - с кубоватыми.
Сразу бросаются в глаза различия между двумя этими группами: в Верховье и Вазенцах абрис каждой из трех бочек четко проявлен - в Подпорожье и Турчасове мы видим общий контур. Здесь каркасный остов оказался зашитым? Так или иначе, но оба типа покрытии, при их очевидном родстве, производят существенно различные впечатления.
Трехлопастные бочки, перекрывающие алтарные прирубы кубоватых церквей, поражают своей масштабностью. Чувство возвышенного получает от них сильнейший импульс! Бочки на других трех прирубах, тоже величественные, кажутся меньше как в ширине (что, естественно, отвечает действительности), так и в высоте (это, конечно, иллюзия). Некоторое их умаление в тени доминанты несомненно. Трехлопастные бочки понижают симметрию крещатых оснований.
Это отход от строгости XVII в.:
- В Подпорожье: очертания трехлопастной бочки несколько угловатые.
- В Турчасово: абрис мягче, волнистее.
Это своего рода графология: у каждой артели свой индивидуальный почерк - линии храмов отражают его особенности.
Трехлопастные бочки шатровых храмов в Верховье и Вазенцах очень похожи. Однако у каждой - своя история. В Верховье она исключительна. Поначалу Входоиерусалимскую церковь украшала одна-единственная бочка - она прикрывала тогда единственный алтарный прируб. Потом со стороны севера пристроили придел - и перекрыли его такой же бочкой. Мера и красота подсказали: надо две бочки связать третьей - она и появилась. Две - еще агрегат; три - уже симбиоз. Не механическая суммация, а живое соединение, направляемое эстетическим чувством: так видится путь создания изумительной конструкции. Этапы ее становления ведомы и понятны специалистам. Что касается непосредственного восприятия, то для него она - нечто изначально цельное, выдохнутое одним разом. Так оно и было в Вазенцах.
Могла ли
старшая церковь - Входоиерусалимская - дать пример своей соседке по Онеге?
Трудно отрицать преемственность в нашем случае: один ареал - одно время -
одна традиция. Но вот что примечательно: если Ильинская церковь и впитала
это влияние, то оно касается чисто внешних характеристик - общая схема тут
воссоздается совсем другим путем. Не было позвенного процесса - так сказать,
собирания бочек: первая - ко второй, третья - над ними. Плотники в селе
Верховье не провидели конечного результата своей деятельности -
трехлопастная бочка складывалась в процессе решения новых задач, возникавших
по ходу строительства. Налицо - диахрония: разновременность - стадиальность
- развитие.
Иное дело - Вазенцы. Уже сформировавшийся идеальный образ
стоит перед глазами в своем законченном виде. Воплощение его - теперь
синхрония: готовая - в замысле - целокупность быстро и споро обретает
материальные черты. Подбора - не надо. Подгонки - исключены. Два понятия -
преемственность и конвергенция - контрарны: их смыслы читаются как
несовместимые.
Однако Верховье и Вазенцы парадоксально соединили их!
Нам явлено конвергентное сходство: становление трехлопастных бочек
осуществлялось на различной основе - в терминах биологии, они имеют разный
онтогенез. Тем не менее родство очевидно. Прототип - и вариация: у нас они
связаны как причина и следствие - визуально друг другу вполне изоморфны - но
вместе с тем принципиально отличаются в происхождении.
Не лишне
заострить внимание на этом философски значимом сюжете. Внесение кривизны - в
прямоскатное покрытие: трехлопастная бочка вновь нас обращает к этой
проблеме. Вот инвариант: обе структурьг - прямо или приближенно - треугольны
по плану. Однако в первом случае используется линейка - для второго
необходимо еще и лекало. Выгибание треугольника: эту задачу решали - каждая
на своем базисе - и геометрия, и архитектура. Знаменитый треугольник Рёло!
Пусть видоизмененный, но он присутствует в трехлопастных бочках Поонежья -
неявно связывает их с европейской традицией. Поочередно устанавливая циркуль
в трех вершинах правильного треугольника, примем любую его сторону за радиус
- и проведем окружности: область их пересечения и будет интересующей нас
фигурой.
Расширяя диапазон сопоставлений, предложенных нам Бодэ, добавим сюда и бельгийскую готику: в Брюгге (церковь Богоматери, XII-XIII вв.) и в Генте (церковь Св. Бавона, XIII-XVI вв.) при декоре окон использован треугольник Рёло — композиционно они вполне могут быть соотнесены с трехлопастными бочками Поонежья. При восприятии этих форм включается синестезия: пластическое переживается как музыкальное — линии поют.
Трехлопастные бочки Поонежья - уникальные трио: на свой лад они славят трехипостасного Бога —созданный им трехуровневый мир— возникшего в нем трехсоставного человека.
Кубоватые храмы
Идет ли
речь о поморах последней трети XVII в., пред чьим взором впервые предстали
необычные храмы, или о6 ученых, открывших эти храмы для русской культуры в
конце XIX — начале ХХ в., или, наконец, о нас с вами, но вот общая сквозная
закономерность: кубоватые покрытия — в аспекте восприятия — вызывают у тех,
кто видит их впервые, двойственное отношение. Завязывается такая
психологическая антиномия: в тезисе — новизна, исключительность; в
антитезисе - эффект дежавю: что-то подобное я уже встречал ранее.
Узнаваемое в неузнаваемом — или схожее в несхожем: эти оксюмороны точно схватывают ситуацию. В самом деле, куб — новая форма. Абсолютно новая! И в тоже время он включает множество ассоциаций, связывающих его с уже известными структурами. Каждая ассоциация, по сути, является заявкой на ту или иную гипотезу о происхождении куба. Видоизмененный шатер? Это вероятие было принято И.В.Евдокимовым. Сходство между луковичной главой и кубом усматривал И.Е.Забелин. М.В.Красовский сравнивал выпуклые грани куба
с бочечными пучинами. В свете этих интерпретаций получается так, что куб — нечто всевмещающее: в нем скрыто присутствуют — как порождающие праформы — основные виды завершений.Можно
выбрать любое и — разгадав алгоритм преобразований— получить куб.
Обязательно ли идти таким путем?
Мы вправе предположить, что куб
возник сам по себе — без трансформации чего-то исходного — как воплощение
одной из идей-потенций, для которой пришел срок. На правомерность такого
предположения указывает сериалъностъ — или синхронистичностъ — кубоватых
покрытий на широком пространстве Европы.
Это барочное — его эстетика.
Эхо стиля докатилось до поморских плотников? Как, каким образом?
Повышенную концентрацию кубоватых покрытий мы находим в центральной
Европе. Теперь посредническую роль мы припишем Карпатам.
Думается, что в
обоих случаях — и готики, и барокко — не было необходимости в своего рода
ретрансляторах, когда информация движется от храма к храму. Или от артели к
артели. Такой процесс мог иметь место при закладке традиции — в относительно
малом пространственном диапазоне. Образцы для подражания, авторитетные
мастера — в локальных очагах естественна именно такая иррадиация стиля:
новшество передается прямым путем — через обмен опытом — в живых контактах.
Два Преображенских храма на Онеге — ранний в Чекуеве (1687) и
поздний в Турчасове (1786): между ними много общего. Одна типология! Одна
стилистика! Само собой напрашивается предположение, что их связывает
причинно-следственная цепь: вот первообраз — вот его творческое пересоздание
спустя почти столетие.
Первым кубоватым храмом долгое время
считалась Пятницкая церковь в с. Шуерецкое (1666). Эту дату принимал и
А.Б.Бодэ. Однако архивные данные, выявленные Е.Б.Заручевской, порождают
сомнение.
Тогда список кубоватых храмов открывает Вознесенская
церковь в с. Кушерека (1669)? Интервал между двумя храмами - три года. Не
слишком ли малый интервал для того, чтобы столь радикально изменилась и
обогатилась идея куба? Этот вопрос Бодэ ставит со всей непреложностью.
Нам предстает нечто зрелое - совершенное – «полностью сформировавшееся».
Опять аналогия с биологической эволюцией: не способна ли архитектурная форма
мутировать скачкообразно? Это могло бы объяснить хиатус - разрыв - между
Шуерецким и Кушерекой. Заманчиво видеть в Пятницкой церкви предшественницу
Вознесенского храма - задатки первой раскрываются во втором: одноглавие
превращается в пятиглавие - кокошники с ребер куба перемещаются к основаниям
барабанов - очертание покрытия уплощается, теряя связь с шатром,
гипотетическим предтечей куба. Всё логично!
И вместе с тем - весьма
произвольно. Данные Е.Б.Заручевской помогают расшатать стереотипы.
Множественность гипотез в этой ситуации - наилучшее. Оба взаимоисключающих
вероятия - первенствует Пятницкая? начинает Вознесенская? - одинаково
привлекательны и эвристичны. Здесь можно тянуть дне линии - выстраивать две
конкурирующих модели. Обе равноуспешны.
Перенесемся в Шуерецкое 1666 г.
Впервые на фоне зари означились небывалые очертания, которые вскоре изменят
абрис Русского Севера. Адаптируясь к неожиданному решению, в незнакомом
пытаемся угадать знакомое: шатер норовит втянуться в луковицу? Или -
наоборот - луковица прорастает шатром?
Но вот - куб.
Неужели мы здесь можем нащупать исходное, основополагающее?
ГГ.В.Алфёрова считала, что кубоватые церкви могли строиться и раньше - это ни доказать, ни опровергнуть. Сугубо умозрительное допущение! Шатры, бочки: мы их можем созерцать на иконах и книжных миниатюрах, более древних, нежели известные нам деревянные памятники.
Однако ничего подобного кубу мы здесь не находим. Риск ошибиться есть. Тем не менее не будет сильной издержкой считать, что точка отсчета в истории кубоватых храмов - Шуерецкое. Найден неопровержимый контрартумент? Право первородства отныне принадлежит Кушерецкому храму?
Начинается другой сюжет. И ведь не менее интересный. Вспомним: о кушерецком храме Бодэ говорит в превосходной степени. Сразу - с первой попытки - создается шедевр! Почему 6ы и нет? Прецеденты этому есть. Оба храма внезапны. Связываем мы их генетически - или, наоборот, разводим: в любом случае перед нами хотя и созвучные, но по многим критериям - абсолютно оригинальные и неповторимые образные системы. Мы их сопоставляем потому, что они соседствуют и во времени, и в пространстве. А если мысленно допустить, что обе дистанции - более протяженные? Вряд ли бы нам пришло в голову поставить оба храма рядом - как две ближайших друг другу фазы единой эволюции.
Перечислим кубоватые храмы, чье возведение приходится на последнюю треть XVII в.:
Шуерецкое. Пятницкая церковь (1666);
Кушерека. Вознесенская церковь (1669);
Чекуево. Сретенская церковь (1677);
Бережная Дуброва. Никольская церховъ (1678);
Онега. Никольская церковь (1683);
Пияла. Климентовсхая церковь (1685);
Чекуево. Преображенская церховъ (1687);
Онега. Успенский собор (1695);
Устъ-Кожа. Климентовская церковь (1695);
Вирма. Петропавловсхая церховъ (1696).
За
тридцать лет - 10 храмов. Разрыв между храмами в Шуерецком и Бережной
Дуброве - всего 12 лет. Сколь интенсивен и стремителен художественный поиск!
Мысленно вынем из ряда Сретенскую церковь как очень близкую Вознесенской, по
сути, ее реплику - и нам предстанет феерический ряд преобразований. Как
быстро - и как успешно - развивается идея кубоватого храма! Каждый этап -
новация. Эволюция носит четко выраженный эмерджентный характер.
Перед нами три шага: 1666 - 1669 - 1678. Если всё началось с кушерецкой
церкви, то - два. При таком раскладе эволюция выглядит еще фантастичней.
Ведь она начинается с абсолютно зрелого и совершенного произведения.
Четверик - статный. завершение - нарядное. Церковь хочется - как это ни
субъективно - назвать женственной. Есть в ее пленительном образе что-то
песенное, лирическое. Куб сразу обнаруживает способность к вегетации -
прорастает пятью главами. Подан заразительный пример. Число глав будет
последовательно умножаться.
В Кушереке новое назначение получат кокошники. Сложная композиция! Есть в ней что-то хореографическое. Четыре маленьких круга - при боковых барабанах; и один большой - под центральной главой. Ориентация - соответственно - диагональная и продольно-поперечная. Мгновение остановилось.
Однако неисповедимо ощущаешь: пятикружие - вращается. Космология тут имманентна архитектуре. Нам сказано о сторонах света. О хороводе планет и их спутников.
Кушерецкие плотники вряд ли изучали Коперника и Галилея, но они сумели понять и передать строй мироздания - его симметрию, центричность, многоуровневость.
Проходит девять лет. Эйдос деревянного храма, закрепив в Чекуеве обретения Кушереки, останавливается на своем пути по Онеге в Бережной Дуброве.
 |
Никольская церковь 1678 г. в
с.Бережная Дуброва |
Глядя на
завершение Никольской церкви, даешь разгон своей фантазии - и думаешь:
пространство здесь увеличило свою размерность. Отсюда добавочные степени
свободы! Два тела навылет проходят друг сквозь друга - не испытывая тесноты,
вписываются в один габарит. Понятно, что топология остается обычной - но
ощущение чего-то чудесного самоценно. Будто физика наглядно -
конкретно-чувственно - перешла на наших глазах в метафизику. Так и хочется
сказать: завершение у храма - надмирное. Метафизическое! Оно отсылает к
высшему, нездешнему Намекает на возможность космоса, уже претерпевшего
Преображение. Главы теперь расположены не только на ребрах куба, но и на
бочках - вместе с центрально главой их теперь девять. По шкале
количественных накоплений мы еще ближе придвинулись к многоглавиям Анхимова
и Кижей.
Вот нетривиальная мысль А.Б.Бодэ: «В завершении Никольской
церкви можно видеть отголосок крещатой структуры, свойственной поонежским
церквям более раннего времени». Воплощаясь, архетип отнюдь не штампует себя
в материи -не клишируется: это было 6ы скучно. К счастью, мы видим, как он
варьируется - модифицируется - разнообразится.
Часто северные храмы
ставились на крестообразное основание. Его своеобычное видоизменение - уже
не в подножии, а на уровне куполов - А.Б.Бодэ увидел в завершении Никольской
церкви, где столь необычно задействована крещатая бочка. Смелые сближения!
По зрелом размышлении нам надо согласиться: здесь действительно
наличествует глубинная гомология. Мы уже говорили о том, что схожий - остро
парадоксальный - подход развивает В.П.Орфинский: в кокошниках, окружающих
основание барабанов на кубоватых покрытиях, он видит отзвук крещатой бочки -
ее своеобычную миниатюризацию.
Приняв обе
позиции, мы вправе сказать: в декоре Никольской церкви участвует одна
большая крещатая бочка - и несколько ее малых подобий. Сколь разнятся
отголоски!
Минет еще девять лет - и эхо как 6ы вернется к своему
первоисточнику: в Чекуеве построят кубоватый храм на крещатом основании
(Преображенская церковь). Основания такого типа мы уже видели в Ошевенском
монастыре. И в Пияле. Раньше оно возносило шатры - теперь приняло на себя
куб. Как и четверик, крещатое основание индифферентно по отношению к тому,
для чего оно станет постаментом - этим подчеркивается первенствующая роль в
культовом зодчестве завершающей части храма. Понятна эта ценностная
субординация. Но да не умалит она в наших глазах красочных оснований! Ветви
креста в чекуевской Преображенской церкви украшены сдвоенными бочечными
покрытиями. Решение идет опять-таки от шатровых церквей Поонежья и Поморья.
Эти замечательные пересечения! Или кроссинговеры - как сказали 6ы генетики.
Перекрестные информационные потоки движутся от одного храма к другому -
накладываются, суммируются.
О деревянном зодчестве можно сказать
так: это единый сверхорганизм, который дифференцирован на отдельные формы и
элементы, способные вступать в различные комбинации. Получаются
органические, а не механические соединения. Спустя 99 лет чекуевское
Преображение отзовется в Преображении турчасовском (1786). Сколь устойчивая
традиция!
 |
Храмы в селе Турчасово. Реконструкция |
 |
Климентовская церковь 1695 г. в Усть-Коже |
В Усть-Коже - напротив: и четверик, и куб исполнены немыслимой легкости - вот-вот уплывут в небо. Две эти церкви - как теза и антитеза, но наслаждаться их контрапунктом мы можем только мысленно: храмы погибли.
Еще две одноименных церкви: Троицкая в с. Пабережское (1724) и Троицкая в с. Подпорожье (1727): мы их сближаем не только хронологически, но и еще и по тому признаку, что основные объемы здесь очень выразительно взаимодействуют с прирубами и приделами.
 |
Троицкая церковь 1724 г. в с.Пабережское |
Если
условно говорить о севернорусском барокко, связывая таковое прежде всего с
кубонатыми покрытиями, то вот его ярчайшая манифестация: композиция
динамически сдвинута - линии покрытия имеют разную кривизну - грановитое
играет с округленным. Равновесие поколеблено - статика утрачена.
Троицкая церковь в с. Подпорожье замечательна сочетанием двух кубов в одной
постройке: пятиглавого на основном объеме и
одноглавого на Богоявленском приделе. Кубы имеют разные очертания. Поэтому
кажется: перед нами дуэт, где голоса звучат в разных регистрах - отсюда
свежесть впечатлений.
Двухголосие кубов повторится в 1795 г. в с.
Турчасово. Но там два придела Благовещенской церкви будут увенчаны
одинаковыми завершениями: симметрия восторжествует - паритетность
восстанавливается.
Вернувшись
в Подпорожье, отдадим должное Владимирской церкви (1757) - волей судеб она
сохранилась до наших дней. Любимица В.В.Суслова! Ученый-художник ее
обмерял - фотографировал - зарисовывал. Благодаря ему она повлияла на
Серебрянный век, создавший свой миф о Русском Севере - средоточии
заповеданной красоты. Крещатый план - и трехлопастная бочка: это в духе
Поонежья.
А вот
нечто из ряда вон выходящее - единственное, неповторимое: четыре шатра,
вырастающих из бочечных покрытий.
Но это впечатление сегодняшнего дня: ровно на сто лет раньше схожее решение получила Успенская церковь в Онеге - перед нами реплика. Обычно - барабаны, здесь - шатры. Главки они выносят очень высоко - на уровень куба. Получается изумительное девятиглавие, вписанное в равносторонний треугольник. Вот что для нас очень и очень значимо: в пределах одного храма - и это впервые - задается гармония шатра и куба. Много написано о6 антагонизме этих форм, якобы идущем от реформ патриарха Никона. Поонежье отрицает этот конфликт. Разве мы тут не видим обратное? Именно соседство шатров и кубов порождает чудо северных тройников.
Это
выдающееся обретение Онеги! Ее очарование - ее поэзия. Сочетание шатра и
куба известно нам в трех вариантах:
1) цельный храм тесно сопрягает их в
одной композиции (Владимирская церковь, с. Подпорожье); 2) шатер находится
на основном объеме, а кубы на приделах (Благовещенская церковь, с.
Турчасово);
3) две великих формы утверждают и поддерживают друг друга в
структуре ансамбля (Чекуево, Пияла, Турчасово, Верховье, Усть-Кожа).
Онега
варьирует одну тему с неистощимым разнообразием. Если шатры остались в XVIII
в., то кубы дерзнули перешагнуть в век XIX. Мощная инерция! Она преодолевает
сопротивление со стороны каменного казенного зодчества. Над этим феноменом
нам стоит задуматься. Первый кубоватый храм XIX в. (Благовещенская церковь,
с. Унежма 1826) - и последний, закрывающий величественную череду
(Преображенская церковь, с. Нименьга, 1878), обладают вот какой общей
чертой: кривизна их кубов убывает - грани становятся близки к плоскости.
А.Б.Бодэ делится впечатлениями от Нименьги: «Форма куба Преображенской
церкви сильно распластана и как будто приближена к простому четырехскатному
покрытию» - будто всё возвращается на круги своя. Это симптом усталости?
Раньше мастера тщательно округляли куб, заботились о красо-те его пучины.
Теперь принимается упрощенные, схематические, бедные решения. Это не упадок
- не деградация: это симптоматика времени, меняющего свои эстетические
ориентиры.
***
Благодаря работам Бодэ мы получили возможность проследить развитие интереснейшей архитектурной традиции. Выявлен ареал. Исследованы закономерности. Высвечены тенденции развития.
Без кубоватых покрытий сказка Русского Севера выглядела бы куда как более бедной.
Дивные тройники, парящие над Онегой!
Вот острый силуэт двух шатров: храма и колокольни.
Вот плавный абрис куба.
Это сразу узнаваемо - это не знает подобий - это характерное, сущностное.
Цепочка кубоватых храмов - как одна генетическая линия: мы видим, сколь консервативна наследственность - и сколь блистательны, но неустойчивы попытки ее расшатать. Не успев закрепиться, новация размывается в первом или втором поколении. Тем интереснее уникальные метаморфозы!
В Кушереке, Бережной Дуброве, Чекуеве, Турчасове, Подпорожье нам предстают храмы, привносящие в архаику авангардные черты - удивляющие смелостью эксперимента. Органическое - развивающееся - импровизирующее: таким нам увиделось - в свете наработок А. Б. Бодэ - кубоватое зодчество.
Примечания:
1.Текст статьи - из сборника "Деревянное
зодчество". Выпуск IV. Новые материалы и открытия. Москва - С.-Петербург, изд.
дом "Коло". 2015 г.
2. С небольшими купюрами.
3. Рисунки
в тексте - А.Бодэ.
4. Автор Ю.В.Линник ссылается в статье на книги
А.Бодэ:
- Деревянное зодчество Русского Севера. Архитектурная сокровищница
Поонежья. М. 2005 г.
- Деревянные храмы Русского Севера. Архитектура и
местное своеобразие. М. 2011 г.
5.
Библиография опущена.