ХЕРГОЗЕРСКИЙ И ЮРЬЕГОРСКИЙ МОНАСТЫРИ
в первой половине XVIII века

Мужские обители на Хергозере (Каргопольский уезд) и Юрьевой горе (Водлозерский Рождественский погост) располагались далеко друг от друга, однако в их исторических судьбах мы найдем немало общего. Основанные в первой половине XVII в., по материальному достатку они относились к числу средних северно-русских монастырей. Их церкви имели одинаковые посвящения главных престолов — во имя Святой Живоначальной Троицы и Введения во храм Пресвятой Богородицы. В первой половине XVIII в., ставшей временем тяжелых испытаний для всего российского монашества, оба монастыря дважды теряли самостоятельность. При Екатерине II они были упразднены по секуляризационной реформе 1764 г., после чего существовали в качестве полноценных приходов вплоть до их уничтожения при советской власти.

До сих пор прошлое Хергозерского и Юрьегорского монастырей мало изу­чено, особенно последние десятилетия их существования. Первые и пока единственные работы обобщающего характера по истории двух обителей принадлежат перу К.А. Докучаева-Баскова. Говоря о событиях первой половины XVIII в., он приводит скупую информацию о зависимости Хергозерского и Юрьегорского монастырей от Спасо-Каргопольского монастыря в 1721-1727 гг. Схематичность исследования Карпа Андреевича объясняется нехваткой источников: свое повествование он строил на тех документах, которые ему посчастливилось найти в архиве Спасо-Каргопольского монастыря.

В начале 20-х гг. XVIII в. Хергозерский и Юрьегорский монастыри (вместе с Кодлозерской, Елгомской и Челмогорской пустынями) по официальной причине «малобратства» переходят под власть архимандрита Иосифа, настоятеля Спасо-Каргопольского монастыря, в который были выведены остававшиеся в них монахи. Подобные объединения запустевших обителей предписывались «Прибавлением к Духовному Регламенту» (1722 г.): «Монастыри, идеже мало братии, надлежит сводити во едину обитель, идеже прилично будет, ради лучшаго благоговения».

Архимандрит Иосиф, обратившись к новгородскому архиерею с просьбой отдать ему сразу несколько обителей, объяснял в челобитной, что «в Каргопольском уезде обретаются малые пустыни Челмогорская, Демьяновская, Гелгомская, Кодлозерская и Хергозерская, в которых обитает монахов малое число, а именно человека по три и по четыре, и надлежащаго над собою присмотру и добраг управления не имеют и монастырскими своими землями и угодьи владеть не могут...».

В те годы Спасо-Каргопольский монастырь нуждался в дополнительных источниках средств. В августе 1721 г. архимандрит Иосиф с братиею просили Синод «о выдаче им по прежнему положенного царскими жалованными грамотами жалованья», так как с 1719 г. они перестали получать полагавшиеся им деньги на свечи, ладан и церковное вино «из каргопольских кабацких доходов».

В случае с Хергозерским монастырем стремление архимандрита Иосифа принять его в свое ведение вполне понятно. Мужская обитель на Хергозере, основанная в честь преподобного Макария Желтоводского, славилась чудотворной иконой этого святого и была важным духовным центром Каргопольского края. Причисление Юрьегорского монастыря, расположенного в труднодоступном и удаленном от Каргополя месте, может вызывать у историков некоторое недоумение. Обитель на Юрьевой горе входила в состав Водлозерского стана Олонецкого уезда и до потери самостоятельности в духовных делах традиционно подчинялась архимандритам Александро-Свирского монастыря.

Накануне потери самостоятельного статуса в Хергозерском монастыре стояли две деревянные церкви, построенные монахами в середине XVII в.: Троицкая (освящена 16 декабря 1652 г.) с приделом преподобного Макария Желтоводского и Введенская (1658 г.) с приделом Николая Чудотворца. Отдельно от них стояла колокольня с четырьмя небольшими колоколами. Монастырские постройки окружала рубленая ограда с воротами («в ограде вороты с приворотцем одне двери на крюках и петлях железные»). На реке Чаженге стояла монастырская мельница «об одном жернове».

Вотчина Хергозерского монастыря включала «черные» земли в Каргопольском уезде, отписанные ему по царскому указу в 1641 г. каргопольским воеводой Ларионом Антоновичем Слотиным. Межа монастырских владений подробно описана в тексте грамоты: «от Чюрьюжской волости по Мяндовому болоту, и от тово болота по сиверную сторону монастыря от Кенозера по Чаженге речке и по Янго-ручью, а от Порженсково по Морщихину болоту, а от Лекшмоозера по Порженге речке, а с Труфановы стороны по Щучью озеру, а от тово Щучья озера до первого урочища, до Мяндового же болота». По данным В.И.Иванова, к 1678 г. Хергозерский монастырь владел десятью крестьянскими и тремя монастырскими дворами (без указания названий деревень)

В коллекции новгородских актов Архива Санкт-Петербургского института истории РАН сохранилась «память», отправленная в 1704 г. хергозерским строителем монахом Германом епархиальному начальству со сведениями об устраиваемой братией рыбной ловле. Обители принадлежали три небольших озера в ее окрестностях: «владеют де они строитель з братией около тое пустыни озерком названием Хергозеро да другое Келейное, третье Кривое. А те озера малые и мелкие, а ловят они на трех озерах рыбу весной... а зимою на тех озерах лов не бывает... А в улове бывает рыба мелкая и малое число». Другой документ из той же коллекции новгородских актов относится к июню 1720 г. и свидетельствует о затруднительном положении обители в конце первой четверти XVIII в. Это «заемная роспись», выданная хергозерским строителем иеромонахом Ионой казначею Софийского дома иеромонаху Феодосию о деньгах, взятых им в долг. По данным переписей, проводившихся в 1712-1713 и 1718-1719 гг., в братских кельях на Хергозере проживали три человека — строитель Герман и два монаха.

Хергозерский монастырь в течение всего года принимал паломников, приходивших поклониться явленному образу преподобного Макария Желтоводского, которому крестьяне молились «о здравии и умножении скота». Позднее, уже после упразднения обители, богомольцы попрежнему приходили сюда и оставляли в церквах коровье масло, холсты, приводили «разного скота довольно» и заказывали молебны. Когда в 1800 г. игумен Мисаил из Александро-Ошевенского монастыря по заданию Каргопольского духовного правления проводил ревизию Хергозерского прихода, он неожиданно выяснил, что местная «ризница и прочее благолепие превосходят иных градских приходов» (игумен Мисаил насчитал «свеч и мелких огарков и воску красного и белого всего 11 пудов, денежной казны всего 2265 рублей 14 копеек, масла коровьего в паперти накладено было до 8 пудов, холста до 200 аршин»)

Небольшая вотчина Юрьегорского монастыря к началу XVIII в. включала десять крестьянских дворов в деревнях Калгачихе, Лузе и Коркале Каргопольского уезда. Также в его владении находилась пустошь Голья Гора в Водлозерском погосте, пожалованная монастырю в 1640 г. В деревне Есиповской на Водлозере стоял монастырский двор «на тяглой земле», где жили старец и работники «для скота». «Переписная окладная книга Каргопольского уезда дворцовых, синодальных и монастырских деревень, составленная по результатам переписи 1725 года всех душ мужского пола в уезде» зафиксировала те же владения Юрьегорского монастыря «в Колгострове» (деревня Есиповская) — один скотный двор, шесть скотников; в деревне Калгачева (Калгачиха) — 27 крестьян; «на пустоши ж подле Лузозера» (Луза) — пять крестьян; в Коркиничах (Коркала) «на пустоши» — три крестьяна.

Юрьегорские старцы не раз писали царям в челобитных, что «их пустыня самая убогая, питаютца своими трудами, а мирского подаяния за далностию им нет». В самом деле, обитель преподобного Диодора была труднодоступна в течение большей части года, поэтому в отличие от Хергозерского монастыря ей не приходилось рассчитывать на постоянный приток пожертвований. Паломники приходили помолиться возле главной святыни обители — гробницы преподобного Диодора Юрьегорского. В XVIII в. она располагалась под сводами просторной шестиглавой Троицкой церкви, имевшей два придела во имя Николая Чудотворца и преподобных Зосимы и Савватия Соловецких. В 1723 г., в период зависимости от настоятелей Спасо-Каргопольского монастыря, на Юрьевой горе срубили «теплый с трапезой» Введенский храм вместо старого

Скорее всего, «бытье под ведением оного Спасского монастыря властей  с братьею» было не сладким для хергозерских и юрьегорских монахов, которые мечтали когда-нибудь вернуться в родные обители. Это стало возможным  в 1727 г. после выхода в свет императорского указа о том, что все «маловотчинные и безвотчинные монастыри и пуетынки» могут снова обрести самостоятельность. В тексте официального документа отдельно напоминалось «о возращении из настоящих в те приписные монастыри и пустынки взятого».

К.А. Докучаев-Басков приводит текст «доношения», составленного в 1727 г. бывшим строителем Хергозерского монастыря иеромонахом Иоилем и монахами Пахомием, Пафнутием и Савватием. Они желали перебраться на Хергозеро, ссылаясь при этом на монахов Елгомской пустыни, ставшей одной из первых независимой от Спасо-Каргопольского монастыря. «Приговор», подписанный его братией, иеромонахом Евфимием, монахами Александром, Антонием и Гавриилом (архимандрит Иосиф к тому времени уже умер), гласил: «отпустить с росписками, чтоб им во оной пустыне, по их прошению, в той Хергозерской пустыне быть в трудех, а в другие места не изходити»

Вследствие драконовских законов Петра I и его ближайших преемников число монахов в Хергозерском и Юрьегорском монастырях неуклонно сокращалось. Именной императорский указ от 28 января 1723 г. требовал переписать всех, кто уже принял монашеские обеты, и «впредь отнюдь никого не постригать». Исключение делалось только для «священников и диаконов вдовых, желающих монашества». Как показывают архивные материалы, этот закон часто и повсеместно нарушался.

В Хергозерском монастыре в 1735 г. при проверке обнаружились два «безуказных» монаха. Первый, Пахомий, «природою Каргопольского уезда Петровского погоста из крестьянства дворцовой Лекшмозерской вотчины деревни Ожегова» был пострижен строителем иеромонахом Иоилем 12 декабря 1723 г. Второй — Сергий — родом из дворцовых крестьян деревни Потылицыно Плесской вотчины Вознесенского погоста (Каргопольский уезд). Его постригал в монашество иеромонах Серафим из Александро-Ошевенского монастыря «по приказанию строителя монаха Пахомия» 17 июля 1732 г.

В Юрьегорском монастыре с марта 1727 г. по декабрь 1731 г., во время настоятельства строителя монаха Матфея, монашеские обеты «в обход закона» приняли семь человек. Все постриги совершал некий иеромонах Иоасаф. Скорее всего, именно его имя упоминается в списке юрьегорских монахов за 1738 г. Восьмой «безуказный» монах Андроник (Артемьев), живший на Юрьевой горе, пришел в обитель из Хергозерского монастыря. Его постригал в монашество 8 мая 1730 г. хергозерский строитель иеромонах Иоасаф.

В марте 1735 г. «безуказных» хергозерских монахов Пахомия и Сергия повезли для разбирательства в Новгород, однако по дороге они сбежали от сопровождавшего их архиерейского подъячего Ильи Бухвостова. Двое юрьегорских монахов Евфимий и Андроник умерли, не дождавшись решения своей участи, Лаврентий скрылся в лесах, остальные (Кирилл, Никодим, Илларион, Иродион и Евагрий) были водворены «на прежнее жилище».

За каждого «неуказнопостриженного» монаха с настоятеля монастыря, при котором происходил постриг, взимался штраф «на госпитали» в размере 10 рублей. Таким образом, хергозерские строители Иоиль и Пахомий должны были заплатить по 10 рублей каждый, но эти деньги так и не были получены. Как сообщает ведомость, «иеромонах Иоиль ис тое пустыни бежал» задолго до проверки. Ставший после него строителем монах Пахомий, как уже говорилось ранее, также сумел избежать наказания, совершив побег из-под стражи. Строитель Юрьегорского монастыря монах Матфей, который был оштрафован на 80 рублей, не имея столь значительной суммы на руках, расплатиться не смог: «за неуказнопостриженных осми монахов з бывшего того монастыря строителя монаха Матфея штраф не взыскан, за которым невзысканием и за не платежем выслан он Матфей в Новгородский Его Архиерейства Разряд за поруками»

Бывший хергозерский строитель иеромонах Иоиль, самовольно покинувший монастырь в промежутке между 1723 и 1732 гг., упоминается в синодальных делопроизводственных документах 1752 г. Из них следует, что в канцелярию тайных дел был прислан «бывший иеромонах Новгородской епархии Каргопольского уезда Хергозерской пустыни» Иоиль, который «за его провинности содержался в монастырских трудах в Николаевском Антониевом монастыре Бежецкого уезда». За какие именно проступки монах лишился священства, не говорится. В канцелярию тайных дел старец попал «для надлежащего наказания по рассмо­трению Святейшего Синода за ложное сказывание за собою слова и дела». Вместе с неделыциком Новгородской духовной консистории Трефилом Карповым и служителем Николаевского Антониева монастыря Егором Семеновым они объявили «слово и дело». «При допросе его в канцелярии тайных и розыскных дел оказалось, что все его показания были ложны, поэтому он был отослан в Московскую Синодальную контору, где после наказания его плетьми он был предназначен к отсылке в тот же Николаевский Антониев монастырь через Новгородскую духовную консисторию». По дороге старец снова объявил «слово и дело», был возвращен в Москву и подвергнут очередным допросам. Показания и на этот раз оказались ложными. Из тайной канцелярии его дело переслали на рассмотрение в Святейший Синод.Синодальные члены 20 февраля 1752 г. решили отправить Иоиля в Новгород к архиепископу Стефану (Калиновскому). Отставной солдат Григорий Горбунов должен был доставить Иоиля на берега Волхова («дать одну ямскую с возвратом подводу и на нее прогонные деньги из положенной на канцелярские расходы суммы»). Дальнейшая судьба бывшего хергозерского строителя по известным нам документам не прослеживается.

Во второй половине 30-х гг. XVIII в. Хергозерский и Юрьегорский монастыри снова лишились самостоятельности. Братские кельи на Хергозере к тому времени уже пустовали. «Во оной Хергозерской пустыни как настоятеля, так и монашествующих никого не имеется и надлежащего штрафа взыскать за оных неуказно-постриженых монахов не с кого», — сообщалось в ведомости за 1736 г. Обезлюдевшая обитель снова была отдана Спасо-Каргопольского монастырю. В 1738 г. его настоятеля архимандрита Иоасафа лишили сана «по некоторому секретному делу», вместо него был прислан архимандрит Иосиф (Арбузов) из Рдейской пустыни Холмского уезда. По предложению Синода, он временно заведовал теми обителями Каргопольского уезда, где отсутствовали настоятели: Кожеозерским и Хергозерский монастырями, Кенской, Елгомской, Кодлозерской пустынями.

Список монахов Юрьегорского монастыря за 1738 г. из Российского государственного архива древних актов включает сведения о 14 братьях во главе со строителем монахом Матфеем (иеромонах Иоасаф, келарь Савва, казначей Феолог, хлебенной Варсонофий, «посельные» Кирилл, Макарий, Сильвестр, портной Ефрем, больничные схимонахи Иоаким, Исакий, Герман, Савва, Алексей). Заголовок архивного документа говорит о том, что эта обитель также числилась приписанной к Спасо-Каргопольскому монастырю: «Олонецкого уезда приписного к Спасо-Каргопольскому монастырю Юрьевых Гор Демьяновой пустыни». К.А.Докучаев-Басков ошибался, когда предполагал, что она была приписана «в самые последние перед упразднением монастырей годы» (т.е. накануне секуляризационной реформы 1764 г.). Сведения из «Истории Российской иерархии» о ее причислении к Клименецкому монастырю не имеют документального подтверждения. Доподлинно известно, что в зависимости от клименецких настоятелей находились только три пустыни в Прионежье (Соломенская, Машезерская и Яшезерская).

В первой половине 60-х гг. XVIII в. Хергозерский монастырь уже находился в подчинении настоятелей Александро-Ошевенского монастыря, которые должны были следить за состоянием его церквей и других построек. О том, ког­а именно произошла приписка, известные нам документы молчат. Накануне реформы 1764 г. ошевенский архимандрит Рафаил обращался к епархиальному архиерею с просьбой ходатайствовать перед Синодом о перестройке двухэтажного Введенского храма на Хергозере с переносом его на более сухое место. Дело в том, что к этому времени церковь была сильно повреждена ежегодными весенними наводнениями. Если два верхних придела во имя трех московских святителей Петра, Алексия и Ионы и преподобного Александра Свирского были «в целости», то «нижние церкви от подмою болшей вешней воды огнили и стоят на подпорках». Внизу богослужения уже давно не проводились. Все иконы были вынесены в соборную Троицкую церковь, в их числе — чтимые храмовые образа Введения Пресвятой Богородицы с серебряными позолоченными семью венцами и двумя цатами и Николая чудотворца с серебряным венцом.

Архимандрит Рафаил писал, что «преподняв без повреждения святых престолов, подрубить оные церкви не безсумнительно», предлагая «для подмою на другом пристойном месте построить» новый Введенский храм. 19 сентября 1763 г. владыка благословил строительные работы, но монахи не успели поставить церковь до начала секуляризационной реформы. В описи монастырского имущества упраздненной обители отмечен тот же покосившийся храм: «Церковь во имя Введения Пресвятыя Богородицы с пределом Николая чюдотворца деревянная с трапезою, из которой все образа вынесены в соборную Троицкую церковь, антиминсов святых на предписанных престолах один хранится в риз­нице, а другого не значится и в ризнице не отыскалось, и та церковь огнила и стоит на подпорах. Над оной церковью два предела холодные, один трех святителей московских Петра, Алексия и Ионы, второй Александра Свирского»

К середине XVIII в. монашеская жизнь на Хергозере окончательно замерла. Богослужения в обветшавших храмах проводились нерегулярно. В том же 1763 г. архимандрит Рафаил сообщал в Новгородскую консисторию, что ему некого посылать в Хергозерский монастырь для церковной службы по праздникам, так как в самом Александро-Ошевенском монастыре череду справлял вдовый 70-летний священник Иоанн Меркурьев. «Взять из детей священноцерковнослу-жительских», — такова была архиерейская резолюция.

Перед закрытием Хергозерского монастыря внутри его деревянной ограды рядом с Введенским храмом стояла «церковь Живоначальныя Троицы древянная с приделом преп. Макария Желтоводского об одной главе чешуйной шатровая ветхая». Отдельно возвышавшаяся колокольня также пришла к тому времени в негодность. Поблизости располагались три кельи с сенями — настоятельская, братская и келарская, а также хлебный амбар. За оградой — две избы, «белая двойная» и «работничья» (в них «окончины слюдяные, одна окончина стеклянная») со скотным двором на четыре хлева, конюшня, сарай, амбар, погребец. На берегу Хергозера — почти развалившаяся баня; на реке Чаженге — монастырская мельница и при ней изба, «все самое ветхое»

В отличие от Хергозерского монастыря постройки в центральной монастырской усадьбе на Юрьевой горе — две деревянные церкви, пятиглавая Троицкая и Введенская с «трапезой», «особь стоящая» колокольня, братские кельи, а также скотный двор и конюшня, «сетный» амбар, «байна» и «портомойная» — находились «в твердости» и не требовали особого ремонта. Юрьегорский монастырь, где еще оставались монахи, вполне мог быть определен «за штат», но число российских обителей, оставленных «на собственном содержании», жестко регламентировалось императорским указом. Для Олонецкой епархии полагалось не более четырех мужских заштатных монастырей (ими стали Спасо-Каргополь-ский, Клименецкий, Муромский и Палеостровский монастыри).

Итак, в 1764 г. Хергозерский и Юрьегорский монастыри в числе многих других были закрыты и преобразованы в приходы. В 1766 г. на Хергозеро приехал молодой дьячок Егор Федоров, который впоследствии стал местным священником (по данным К.А.Докучаева-Баскова, первый настоятель, чье имя мне пока неизвестно, умер в 1775 г.). В пользование причта передали бывшие монастырские земли: «усадебной 500 кв. саженей, пашенной и сенокосной 55 десятин 2238 кв. саженей, дровяного леса, под озерами и дорогами 244 десятины 1368 кв. саженей, всей 299 десятин 2106 кв. саженей» (межевание производилось в 1783 г.). Как указывалось в клировых ведомостях, «дополнительное к казенному жалованью содержание было от служения молебном пред чудотворной иконой преподобного Макария». К Хергозерскому приходу относились приписная деревянная церковь Николая Чудотворца (1782 г.) при Порженской выставке в деревне Федоровской и две часовни — Честнаго Животворящего Креста Господня при погосте и кладбищенская пророка Илии в деревне Думиной. В 1790 г. хергозерский причт поставил каменную Введенскую церковь с приделом Николая Чудотворца. Троицкий храм, срубленный еще монахами в XVII в., простоял на Хергозере более 200 лет. К 1873 г. его сменил кирпичный храм с тем же посвящением.

На Юрьевой горе поселился со своим семейством молодой священник Семен Никитин, ставший духовным пастырем для крестьян бывших монастырских деревень Лузы, Калгачихи и Коркалы. К его приходу была приписана Петропавловская часовня, существовавшая «издревле» в Лузе (в 1854 г. здесь построили церковь с тем же посвящением). Еще одна древняя часовня находилась в Калгачихе — во имя иконы Божией Матери «Одигитрия» (в 1841 г. вместо сгоревшей часовни поставили церковь). Из монастырских владений юрьегорский причт получил 16 десятин земли под пашню и 100 десятин («на 160 возов») на сенокос. В 1795 г. Троицкий и Введенский храмы на Юрьевой горе сгорели «от молнии». Новая Троицкая церковь с Введенским приделом строилась по 1802 г. Гробница над могилой преподобного Диодора находилась в часовне-усыпальнице, устроенной «под церковью» в ее высоком подклете.

Память о том, что когда-то в хергозерском и юрьевогорском приходах существовали мужские обители, всегда сохранялась среди местного населения. Их святыни — икона преподобного Макария и «Погребение преподобного Диодора» — почитались прихожанами и привлекали множество паломников. Оба монастыря оставили важный след в истории православия Каргопольского края и заслуживают самого пристального внимания исследователей.


Примечания:
1. Из сборника "Кенозерские чтения-2015". Материалы  VII Всероссийской научно-практической конференции. Архангельск, 2016 г.
2. С небольшими сокращениями.
3. На страницу МАКАРЬЕВСКАЯ ПУСТЫНЬ.