В.Кибирев
заслуженный архитектор России
член-корреспондент Российской Академии архитектуры

ДЕРЕВЯННОЕ ЗОДЧЕСТВО
из сборника "Памятники архангельского Севера",
Сев.-зап.кн. изд-во,1983
(с небольшими сокращениями)

Застройка северной деревни

При поверхностном знакомстве с северной деревней может создаться впечатление о беспорядочности и хаотичности в расположении усадеб и жилых домов. Однако это не так. Хотя старые русские села строились не по заранее составленному плану, в застройке их прослеживается определенная закономерность. При всем многообразии планировочных решений северных деревень, обусловленных местными условиями, их можно подразделить на три основных типа.

Одним из наиболее распространенных и древних приемов планировки, ведущих свое начало от новгородской колонизации Севера, является прибрежно-рядовая планировка по берегам рек и озер, служивших первыми путями в освоении Севера. Помимо транспортных преимуществ реки и озера привлекали обилием рыбы, что служило одним из источников существования северного крестьянина. Для поселения выбирались в большинстве излучины, обращенные к югу, как говорилось, — «на лето». При этом учитывалась защита от холодных ветров, удобство подходов к реке и всегда обращалось внимание на красоту выбранного места. Избы размещались рядами, «порядками» в один, с ростом села в два-три ряда на высоком, не заливаемом весной берегу с ориентацией главных фасадов на водные просторы. Неподалеку располагались амбары, далее риги, а у самой воды — бани.

В другом варианте планировки деревень отсутствуют четкие «порядки» домов. Избы размещены на участках, применяясь к рельефу местности и ориентации окон жилой части на солнечную сторону. Главная улица-дорога при такой свободной застройке подчиняется затейливому и живописному расположению строений. Единству композиции помогает общий характер архитектурной обработки изб.

В XVIII в. в связи со строительством дорог получила распространение уличная планировка с двухсторонней застройкой. Как правило, это поселения на больших трактах. Наряду с главной здесь иногда имеют место и поперечные улицы. Ориентация окон в данном случае теряет свое главенствующее направление к солнцу — окна фасадов изб обращены на улицу.
Таковы планировочные решения села Лешуконского, расположенного на старинном Мезенском тракте, села Лядины Каргопольского района на Пудожемском (так в книге-М.З.) тракте, Конево Плесецкого района и др.
Часты комбинации различных планировочных приемов. Так, в селе, Нижмозеро Онежского района гармонично применены прибрежно-рядовая и уличная система с достижением очень целостной композиции.

В Архангельской области сохранился один из наиболее древних видов расселения — гнездовой прием группировки селений. Возникая одно за другим, селения постепенно складывались в группы и образовывали архитектурно-природный ансамбль. Старинное торговое село Пучуга Верхнетоемского района объединяло деревни Кодиму, Сергеевскую, Троицу, Бор и Нижне-Нестеровскую, вытянувшиеся по Северной Двине почти на 7 км; село Кельчемгора Лешуконского района — деревни Заручей, Заозерье, Шиляву, Мокшево и Кольшин; село Лядины состоит из шести деревень.
Главным архитектурным акцентом групповых поселений являлись вертикали церквей и колоколен. Удивительна композиционная выверенность их постановки, вписанность в ландшафт, организация силуэта с многочисленных видовых точек.
Как правило, церковные комплексы размещались на возвышенных участках, подальше от деревенской застройки, что, в частности, вызывалось требованиями пожарной безопасности, а также необходимостью создания определенного психологического настроя при подходе к ним.

Всегда учитывались эстетическо-художественные задачи. Широко известен Турчасовский ансамбль на реке Онеге из двух церквей — шатровой Благовещенской 1795 г. (сгорела в 1964 г.), кубоватой Преображенской 1786 г. и колокольни 1793 г. Поставленный на высоком мысу левого берега реки, возвышаясь более чем на 50 м над водой, он являлся композиционным центром десяти деревень, расположенных в основном на правом берегу Онеги. Ансамбль создавал разнообразные силуэтные композиции как с ближних точек, так и на значительных расстояниях на подходах с реки и прибрежных дорог.

Заметную роль в формировании облика северных деревень играли мельницы, размещавшиеся на окраинах поселений. Ритмически повторяясь, они образовывали живописный ряд вертикалей, опоясывавших села.

При огромных пространствах, чрезвычайной разреженности заселения северную деревню отличает плотность застройки с малыми размерами участков. И это в условиях частых пожаров — бича деревенских поселений. Объяснение следует искать в климатических особенностях, стремлении укрыться плотным рядом застройки от частых и холодных ветров, что прежде всего характерно для северных районов области и поморских селений. Вместе с тем плотная застройка, единая в своей архитектурной обработке, создает впечатление силы и монументальности, способной противостоять всем невзгодам Севера.
К особенностям северной деревни следует отнести также отсутствие в ней зелени. Это становится понятным, если принять во внимание, что кругом почти вплотную к каждой деревне стояли леса. Северянину же хочется побольше света и солнца, которых не так уж много у короткого и часто ненастного северного лета. Только изредка в том или ином селении можно встретить две-три старые сосны или одинокую березу, оставшиеся здесь случайно, может быть, еще от вырубки леса для постановки изб.
Лишь кладбища отличаются богатой, обычно хвойной растительностью.

* * *

Северная изба

Северная изба — разновидность русского народного жилища. Привлечение все большего внимания к ее изучению объясняется тем, что, несмотря на местные особенности, вызванные климатическими условиями, укладом хозяйственной жизни и быта северного крестьянина, в силу большой устойчивости традиций в народном зодчестве, она дает наиболее полное представление о русском жилище, так как Север сохранил значительно большее число деревянных сооружений, нежели другие районы страны.
В течение многих веков народная мудрость отбирала наиболее целесообразные строительные приемы, длительное время происходило совершенствование беспрестанно обогащающихся архитектурно-конструктивных форм. Сохранившиеся «наемные записи» (договоры на строительство, заключавшиеся со старостами плотничьих артелей) пестрят выражениями, что здания строились «по старине», «по подобию» или «как водится», т. е. по примеру уже существовавших сооружений.

В основе жилого дома, равно как и всего деревянного зодчества, был сруб, сложенный из горизонтальных рядов бревен-венцов, связанных по углам врубками с остатком («в обло»). Квадратный или прямоугольный в плане, ограниченный размерами бревна, он ставился на камни-валуны или деревянные коротыши. Такой сруб получил название «клеть». Несколько клетей, стоящих рядом и связанных в одно целое, именовались в зависимости от их числа «двойней» или «тройней». Соединение клетей выполнялось посредством выпуска продольных стен одной из клетей.
Постепенно в соответствии с потребностями в избе появлялись дополнительные поперечные и продольные стены, делящие ее на ряд отдельных помещений. Так, в развитии клети из четырех стен, избы-четырехстенки, возникли избы-пятистенки с третьей поперечной стеной и шестистенки с двумя дополнительными поперечными стенами.
В планировке крестьянского дома, как правило, четко различаются три составные части: жилые помещения, сени и двор.

Наиболее распространенным типом дома является дом «брусом», когда под одной симметричной кровлей по продольной оси располагаются все составные части дома, включая помещения для скота. Этот тип не является преобладающим лишь для Поморья, где нередко строились дома без развитых хозяйственных помещений. Суровый северный климат с частыми морозами, снегами и ветрами заставлял строить прочно, на многие годы.

Основным строительным материалом были бревна. Лесу было вдоволь — его не экономили. Обычно на постройки шла мелкослойная кондовая сосна, но предпочтение отдавалось лиственнице (особенно в бассейнах рек Мезени и Пинеги) из-за ее смолистости, хорошей сопротивляемости гниению, прямизны и сравнительной легкости раскалывания по слоям.
Бревна обычно брали длиной 8—10 м, диаметром от 25 до 70 см, причем бревна для наружных стен выбирались толще, нежели для внутренних. Более тонкие бревна применялись и для фронтона (верхняя часть торцевой стены, ограниченная двумя скатами крыши). Стена и фронтон в северной избе представляют единое целое. Такой прием утепляет жилище и делает его более прочным.

Очень интересна и логична по конструкции кровля северных жилищ, так называемая самцовая. Она выполнялась на слегах — тонких бревнах, горизонтально врубаемых во фронтон. В слеги перпендикулярно им врубались курицы — заготовленные с корнем молодые елки, своего рода крюки, свисавшие над боковыми стенами и поддерживающие водотечники — бревна с выдолбленными желобами для стока дождевой воды с кровли. Концы куриц и водотечников обрабатывались резьбой.
Стык тесин наверху накрывался выдолбленным снизу бревном — охлупнем, или шоломом, также с декоративной обработкой корневища, венчающего фронтон избы. Торцы слег для защиты от воздействия влаги закрывались фигурными досками — причелинами. На стыке причелин навешивались вертикальные доски со сквозной резьбой — ветреницы, или кисти. Свесы кровли выпускались над фронтонами на значительное расстояние —до 1,5 м и поддерживались кронштейнами — помочами из резных выпусков верхних бревен боковых стен.

На чердаке, образованном двухскатной кровлей, по главному фасаду иногда устраивались дополнительные помещения — «светелки», очень незначительные по площади (около 2—3 м), используемые как летнее жилье. Продольные стены светелок, особенно при крупных размерах домов, являлись необходимым конструктивным элементом для увеличения жесткости сооружений.
На выпусках нижних бревен вспомогательных стен устраивались богато украшенные балконы — «выходы», иногда и с чисто декоративными целями.

Высоко поднятые над землей, с подклетями, северные избы требовали для входов в них крылец, устройству которых в общем архитектурном решении дома уделялось большое внимание. Обычно крыльца размещались вдоль бокового южного фасада избы и имели односторонний всход. Единичны случаи размещения крыльца на главном фасаде.

Обработка архитектурных деталей характерна предельной сдержанностью. Простота и строгость становится понятной, если принять во внимание, что все работы по возведению и отделке зданий выполнялись одним топором. Топор в руках северного зодчего-древодела превращался в совершенный инструмент, с помощью которого он мог возводить амбары и избы, крепостные сооружения и «преудивленные» храмы, поражающие совершенством своих архитектурных форм и качеством отделки. Вплоть до Петровской эпохи плотники не знали слова «строить», они — рубили, и поэтому летописи называли их «рубленниками».

Местные варианты и особенности изб по районам области, сохраняя в принципе северный тип жилища, касаются не основных форм и конструкций зданий, а частично плановой и объемной композиции, пропорций и элементов декоративного оформления.
Так, для Каргопольского района и Прионежья наиболее характерной является изба-четырехстенка, чаще всего с четырьмя окнами по главному фасаду. Избы имеют высокие подклети, используемые обычно для хозяйственных целей или иногда приспосабливаемые для жилых помещений.
Несмотря на более высокий, нежели в других районах области, подъем кровли, светелки устраивались редко, балконы в большинстве носят декоративный характер, многие избы рубились без балконов.
Каргопольские избы очень декоративны. Ажурная резьба причелин и крылец, затейливые дымники (Дымник — дощатая или выдолбленная из ствола труба для отвода дыма) на старых избах, которые топились по-черному, богатая обработка наличников со ставнями, где мотивы, заимствованные в каменной городской архитектуре (волюты, капельники, профильные завершения), тонко перерабатывались народными умельцами, создает своеобразную каргопольскую школу.
Для двинских районов характерны избы-шестистенки. В бассейне реки Вычегды шестистенки рубились, как правило, с устройством чулана-заулка между стенами, в среднем же течении Двины заулки не устраивались. Дома имеют в основном симметричное построение. Здесь также встречаются пятистенки, в которых дальнейшее развитие рациональной техники строительства привело к замене двух рядом расположенных стен одной.

В среднем течении Двины в XIX в. получили большое распространение двухэтажные, или, как их здесь называли, «двужильные» дома, переход к строительству которых был подготовлен высокими подклетами. Такие дома осваивались постепенно, на протяжении 15—30 лет. Сначала жили в одной части дома, а по мере увеличения семьи отделывались остальные помещения, прорубались окна, настилались полы, потолки, чисто обрабатывались стены.
Велики размеры домов. Если в Каргополье главный фасад в избе-четырехстенке определялся размером ходового бревна и составлял 8—9 м, то в пяти- и шестистенках блокировка срубов-клетей позволила увеличить фасады до 13—14 м. При глубине домов с хозяйственным двором в 20—24 м изба выглядит внушительным сооружением. Монументальности, статичности построек способствуют пологие скаты кровель с большим выносом.
Конструктивное решение кровли изб среднего течения Двины лишний раз подчеркивает высокий уровень плотницкого мастерства зодчих из народа. Чтобы избежать прогиба и разрушения кровли, в местах наибольшего напряжения плотники выгибали каждую половину кровли, придавая ей упругое выгнутое очертание.
До недавнего времени интересные крестьянские строения были нередки в селах Ленского района, расположенных то узкой лентой, то отдельными «околами» вдоль берегов Вычегды и ее притоков. Некоторые из них насчитывали более ста лет и в большей степени сохранили традиции высокой строительной культуры северного крестьянина.
Ленский дом-шестистенок симметричен не только главным фасадом, но и в отдельных его частях. Здесь можно было увидеть «волоковые» окна, маленькие по высоте без переруба бревен. Они не имели переплетов, задвигались (заволакивались) изнутри дощатым щитом. Украшали дома одностолбные крыльца, требовавшие высокого плотницкого искусства и расчета для их возведения. Усложненность их конструкции подчеркивала простоту и логичность огромных домов, крепко вставших на берегах Вычегды.

Следующий регион — бассейны рек Пинеги и Мезени. Реки являлись основными транспортными путями, берега же их — наиболее благоприятными местами для расселения. Разделенные глухими лесами и труднопроходимыми болотами, речные поселения развивались в условиях определенной изоляции, что и привело к созданию местных школ народного зодчества. Границы школ, конечно, весьма условны, о чем, в частности, свидетельствует архитектура пинежских построек, в верхнем течении реки очень близких к избам соседнего Верхнетоемского района.

Следует отметить общую тенденцию в облике жилых построек области. По мере продвижения с запада на северо-восток увеличиваются размеры построек, дома становятся более суровыми, декоративное убранство сдержаннее, укрупняется и делается сплуэтней резьба в расчете на пасмурное северное небо.
Плотная застройка и ряжевые набережные, широко распространенные на Мезени, еще в большей степени выявляют монументальность бревенчатых срубов. Декоративные средства в пинежско-мезенских избах сосредоточены в завершающей части дома: балкон, часто усложненной, криволинейной формы, охлупень и изящной сквозной резьбы кисть-полотенце под ним.
Обработка охлупня в виде конской головы является излюбленным местным приемом, оправдывающим старинное выражение — крыть избу «под общий конь».
Распространено на Мезени и прикрепление к охлупню оленьих рогов. У большинства изб на резных выпусках вырезывались даты постройки.
Впечатление праздничности, сказочности придает избам введение цвета, как в широко известном доме-пятистенке Б. Я. Клокотова в Заозерье Лешуконского района. Основные детали дома, включая наличники и резное односходовое крыльцо, сохранили следы окраски .в красный, зеленый и белый цвета. Особенно нарядно расписан обшитый досками фронтон. В центре изображен сад, по краям которого стоят птицы, а в треугольных концах фронтона геральдические львы. Свесы кровли покрыты растительным орнаментом. Так же жизнерадостны интерьеры избы — перегородка с изображенными на ней вазами с цветами, полати с барьером из точеных балясин, окрашенные масляными красками в черный, красный и желтый цвета.
Яркая орнаментация фасадов изб была распространена во многих районах, но в большей степени она сохранилась на Пинеге и в Верхнетоемском районе. Раскрашивались главным образом защищенные от дождя элементы зданий: подшитые досками свесы кровли, нижняя часть балконов, наличники. В раскраске применялись растительный орнамент или геометрические фигуры — круги с розетками, ромбы, квадраты. Преобладали белый, красный и зеленый цвета, встречались желтый и синий...

* * *

Храмовое строительство

Русь, принявшая от Византии христианство, получила для создания храмов каноническую схему. Однако архитектурные формы первых деревянных церквей, которых греки у себя вообще не строили, русским людям — природным плотникам приходилось создавать заново.

Клетские церкви. Большинство исследователей русского деревянного зодчества считают первичной храмовой формой клетские церкви, или, как их называли летописи, «древяна клецки». Эти церкви представляли собой прямоугольные клети, покрытые двухскатной крышей, имеющие с востока прируб для алтаря, а с запада — притвор или трапезную.
В сооружении их использовались традиционные приемы деревянного зодчества, и, естественно, они были очень похожи па обычные избы, отличаясь от них первоначально наличием главок и крестов. Стремление выделить храмы из рядовой застройки привело к усложнению силуэта за счет повышения основного сруба и значительного увеличения подъема кровли, иногда превышающего высоту самого сруба.
Кровли выполнялись без стропил и представляли собой продолжение рубленых стен. Скаты крылись тесом в два слоя с прокладкой бересты.

Несмотря на то, что клетские церкви продолжали строиться вплоть до XIX в., в области их сохранилось лишь две.
Церковь Василия Блаженного в селе Чухчерьма Холмогорского района построена в 1824 г. вместо сгоревшей в 1823 г. Георгиевской. Простота композиции храма, а также многочисленные примеры восстановления церквей «по подобию» позволяют считать, что в данном случае также могли быть воссозданы формы сгоревшей церкви. Васильевская церковь являлась частью широко распространенного на Севере «тройника» — ансамбля из трех сооружений: двух церквей и колокольни. Ведущая роль в композиции принадлежала девятиглавой Ильинской церкви 1657 г. (сгоревшей в 20-е годы), что могло послужить дополнительной причиной тактичного восстановления Васильевской церкви в соответствии с требованиями ранее сформированного ансамбля.
Ильинская церковь (по некоторым источникам – Георгиевская – М.З.) в селе Поржинском Плесецкого района, поднятая на высокий подклет, характерна удивительно изящным силуэтом. Алтарь четырехугольный, крытый на два ската, — свидетельство более ранней постройки. Церковь ориентировочно датируется XVII — началом XVIII в. Западный прируб с шатровой колокольней и односходовым крыльцом выполнен во второй половине XIX в. Размеры церкви так же, как и Васильевской в Чухчерьме, относительно невелики: высота с крестом 17,5 м, длина 24,5 м, ширина 6,5 м.

В области, особенно в Каргопольском и Плесецком районах, сохранились клетские часовни, которые отличаются от церквей значительно меньшими размерами и отсутствием алтаря.

Шатровые церкви. Наибольшее распространение на Севере получили шатровые церкви. Возможно, их прообразом были сторожевые военные башни рубленого города-крепости, которые издавна воплощали величие и силу народа.
Шатровый храм отличен от клетского прежде всего своей высотой и подчеркнутым стремлением вверх. Это стало возможным благодаря восьмиугольной форме главной части храма — восьмерика. Восьмерик позволил увеличить площадь здания, улучшить его устойчивость и сопротивление ветрам и, увенчанный шатром, стал эстетическим идеалом красоты.
Высокие срубы церквей, а шатровые храмы достигали высоты 40—45 м, кажутся еще выше, поскольку верхние части их рубились из более тонких бревен. Это впечатление усиливалось и тем, что при покрытии шатра тесом каждый верхний ряд тесин, концы которых украшались порезками, создающими орнаментальные пояса, был меньше нижнего ряда. Шатры в большинстве были рублены из бревен, что способствовало долговечности сооружений.

Патриархом культовых сооружений в области называют Никольскую церковь в Лявле под Архангельском. В 1981 г. исполнилось 400 лет со времени ее возведения. В 1967—1970 гг. Архангельской реставрационной мастерской выполнена реставрация памятника, вернувшая ему большую часть мужественной красоты: открыт от поздней обшивки бревенчатый сруб, восстановлено лемеховое (лемех — тонкие осиновые дощечки наподобие черепицы) покрытие шатра, бочек и главы. К сожалению, проект реставрации выполнен не полностью. Не восстановлена галерея и не подведены нижние венцы, которые позволили бы вернуть уникальному памятнику архитектуры его пропорции и высоту (38,5 м).
Никольская церковь в Лявле представляет наиболее древний и редкий тип шатровых храмов — столпообразный храм-восьмерик с двумя прирубами. К этому же типу относились-Никольская церковь (1600) в селе Панилове, Владимирская церковь-великан (1642) в селе Белая Слуда высотой 46 м.
Перевезена в музей-заповедник деревянного зодчества Малые Карелы Георгиевская церковь (1672) из села Вершины Верхнетоемского района. Сохранилась Сретенская церковь (1655) в селе Красная Ляга Каргопольского района, однако вид ее в значительной степени искажен претенциозной обшивкой начала нашего века.
Из восьмериковых церквей с четырьмя прирубами, как их называли летописи — «круглые о двадцати стенах», сохранились, местами лишь частично, церковь Рождества Богородицы (1728) в селе Яковлевское Виноградовского района, Никольская (1746) в селе Патракеевка Приморского района, Воскресенская (1673) в селе Селецком Холмогорского района, Рождественская (1763) в селе Бестужево Устьянского района.
Дальнейшее развитие шатровых храмов шло по пути увеличения их размеров, усложнения пропорций и силуэта от эпически простых церквей в Лявле и Панилове к более изысканным с удлиненными абрисами шатров в поздних постройках. Увеличивалось количество и площади прирубов, галерей, трапезных.
Последние часто превышали размерами культовые помещения, поскольку в них проходили общественные сходы, взимали подати, разбирались судебные дела, заключались хозяйственные сделки.
Усиление декоративных начал в архитектуре XVII в. привело к созданию нового типа церквей, в которых восьмерик с шатром был поднят на квадратный сруб, позволявший пристраивать обширные помещения трапезных. Часть храмов этого типа, получивших название «восьмерик на четверике», сохранила столпообразный характер. В числе их церковь Дмитрия Солунского (1784) в селе Верхняя Уфтюга Красноборского района, Никольские церкви в селах Пурнема (1618), Нижмозеро (1661), Малошуйка (1638) Онежского района, церковь Происхождения честных древ (1700) в деревне Филипповской Плесецкого района. Другие церкви вытянулись по горизонтали: Златоустинская (1667) в селе Саунине и Покровско-Власьевская (1743) Лядинского погоста в Каргопольском районе; Никольская (1769) в селе Ко-нецдворье под Архангельском и того же названия (1773) в селе Кальи Внноградовского района.

Вторая половина XVII в. отмечена изменениями архитектуры культовых сооружений после реформ патриарха Никона, одна из которых требовала обязательное пятиглавие: «церковь строить по правилам святых апостол и святых отец, чтоб была о пяти верхах, а не шатром». Тем не менее излюбленная народом шатровая форма продолжала жить. Один из примеров тому — Троицкая церковь (1729) в ансамбле старинного Ненокского погоста на берегу Белого моря, единственный образец пятишатрового храма. План церкви представляет собой равноконечный крест, т. е., по существу, это «круглая о двадцати стенах» церковь, где каждая из пяти основных частей является как бы отдельной шатровой церковью. Центральная высотой около 40 м срублена на двух восьмериках, в которых верхний — меньшей ширины, а боковые построены по принципу «восьмерика на четверике». Церковь интересна стропильной конструкцией главного шатра. Прекрасные пропорции, высокая строительная культура, композиционная цельность делают этот памятник как бы завершающим эволюцию развития шатровых храмов.
Сохраняя форму шатра и в то же время удовлетворяя официальным требованиям пятиглавия, изобретательность и талант зодчих-древоделов пинежско-мезенско школы создали новый тип храма «шатер на крещатой бочке» (бочка – крыша килевидной формы. Пересечение двух бочек образует крещатую бочку). Сущность этого приема заключалась том, что шатер ставился не на восьмерик, а на четвериковый сруб В нижнюю часть шатра врезались четыре бочки, завершаемые главками и дававшие шатру крещатое основание.
Так в дни гонения на шатры был создан лучший из памятников этого типа — храм Михаила Архангела (1685) в селе Юрома Лешуконского района. Высотой 46 м, срубленный из бревен лиственницы, достигавших метрового диаметра, храм производил грандиозное впечатление. Он сгорел в середине 30-х годов от молнии.
До настоящего времени на Мезени и Пинеге сохранились три памятника этой школы: Одигитриевская церковь (1763) в селе Кимжа Мезенского района, Никольская (1700) возле села Едома и Ильинская XVII в. в селе Веркола Пинежского района.

Кубоватые церкви. Во второй половине XVII века возник еще один тип храмов со своеобразным покрытием в виде четырехгранного невысокого шатра с криволинейным профилем, напоминающем бочку. Кубоватые церкви нашли распространение по берегам реки Онеги и на южном побережье Белого моря, где размещались такие крупные монастыри, как Соловецкий и Крестный на Кий-острове.
Естественно, что вблизи мест, часто посещаемых официальными церковными лицами, в период гонения на шатры шатровые храмы в чистом виде строиться не могли. «Куб, — как писал академик И. Э. Грабарь, — явился, в сущности, еще более ловкой подменой шатра, окончательно усыпившей недреманное око взыскательных архиереев».
Кубоватые покрытия устраивались над квадратными в плане срубами и увенчивались одной, пятью или девятью главами.
На первом этапе устраивалось очень редкое венчание куба одной главой — Алексеевская церковь (1721) в селе Куртяево Приморского района. Сходное завершение имеет Никольская церковь (1687) в селе Зачачье Холмогорского района. Однако ее покрытие не характерно для Севера. В отличие от четырехгранного куба оно имеет восемь граней и увенчивает мощный четких форм восьмерик. Возможно, это необычное покрытие выполнено после удара молнии в 1748 г., расщепившего «верх» церкви, до того скорее всего имевший форму шатра.
Как и в случае с клетскими церквами, одноглавое венчание куба встречается и позже. Примером могут служить церкви XIX в. в селах Сырья и Поле Онежского района, представляющие собой переходной тип к ярусному покрытию, когда одна глава, увенчивающая куб, покоится на промежуточном восьмерике.
Большинство церквей имеют на кубе пять глав. Таковы Тихвинская церковь в ансамбле памятников архитектуры XVII—XVIII вв. в селе Верховье, Климентовская (1695) Кожского погоста в составе сохранившихся онежских «тройников», Владимирская (1745) в селе Подпорожье и Преображенская (1786) в селе Турчасово. Во Владимирскои и Преображенской церквах, имеющих крещатые планы, явно выражено стремление к усложнению композиции за счет многоглавности. Помимо пяти глав на кубе устроены четыре главы на каждом прирубе.
Очень живописен прием размещения всех девяти глав на кубе, как это выполнено в Никольской церкви (1678) в селе Бережная Дубрава Длесецкого района. Главы поставлены на четырех бочках, устроенных на кубе, и нижние — на теремках — кокошниках. Церковь имеет два прируба: алтарный, крытый бочкой, и западный, к которому позднее пристроена еще одна пятиглавая церковь.

Многоглавые и ярусные церкви — завершающий этап развития культового деревянного зодчества. Кубоватые, увенчанные пятью и девятью главами церкви, послужили своего рода переходом к созданию многоглавых церквей. Среди них высшим мастерством народных зодчих отмечен Преображенский храм в Кижах (1714).
В Архангельской области наиболее интересны Богоявленская церковь (1793) Лядинского погоста в Каргопольском районе с оригинальным круглым входным крыльцом, потолок которого расписан ультрамарином под звездное небо, и девятиглавая Сретенская церковь (1688) в Заостровье под Архангельском. Сретенская церковь представляет собой последний образец девятиглавого храма, распространенного ранее в нижнем течении Двины и очень похожего на упомянутую Ильинскую церковь Чухчеремского погоста. Церковь уникальна также позакомарным (закомары — полукруглое завершение верхней части стены) покрытием, заимствованным из каменного зодчества.

Ярусные церкви возникли под влиянием мотивов южнорусской архитектуры. Большое распространение они получили в средней полосе и на юге России. Наиболее ярким образцом такого рода храмов может служить Петропавловская церковь (1722) в селе Ратонаволок Холмогорского района.
Народные мастера, развивая тип многоярусного храма, в рамках традиций северного зодчества создали интересные сооружения, очень разнообразные и индивидуальные по силуэту, компоновке объемов и деталям. В их числе церковь Двенадцати апостолов (1799) в селе Пи-ринемь, уступчатый силуэт которой, подчеркнутый горизонтальными членениями, является как бы продолжением крутых пинежских берегов, и изящная Георгиевская церковь (1664) над Северной Двиной в селе Пермогорье Красноборского района.

Удивительно тонкая связь с природой, учет местных особенностей и панорам, что является одной из отличительных черт народной русской архитектуры, индивидуализировало храмовые комплексы и создавало в каждом случае неповторимое художественное впечатление.

* * *

Сохранение пмятников деревянного зодчества

Архангельская область является уникальной хранительницей памятников деревянного зодчества. В области 89 памятников деревянной архитектуры, взятых под государственную охрану. Это в основном культовые сооружения. В число памятников не включены монументальные избы, амбары, риги, мельницы, в той же степени отмеченные творческим гением народа.
Между тем деревянные постройки наименее долговечны, Разбросанные по огромной территории области, они гибли и гибнут от пожаров, отсутствия своевременных ремонтов или просто от недостаточно уважительного отношения. Положение усугубляется неотвратимостью изменения структуры сельского расселения с укрупнением сел и превращением их в благоустроенные поселки. В этом случае вне зоны расселения может оказаться значительное количество памятников архитектуры и интересных гражданских построек, проблема сохранения которых приобретает особую остроту.
Одна из мер спасения памятников—устройство музеев-заповедников, в которых помимо надлежащей охраны может быть достигнута максимальная доступность. Таковым является Архангельский музей деревянного зодчества.... Основу экспозиции составляют усадебные комплексы, включающие не только наиболее характерные для регионов жилые дома, но и разнообразные хозяйственные и производственные постройки. В ряде домов восстановлены интерьеры, экспонируются предметы быта и произведения прикладного народного искусства...
Архитектурными акцентами, как и в северных селах, служат вертикали культовых соружений: шатровая Георгиевская церковь из села Вершина и один из лучших обазцов храмов с кубоватым покрытием - Вознесенская церквь (1669 г.) из села Кушерека Онежского района. Обе церкви восстановлены в первоначальных формах по проектам реставрации архитектора В.А.Крохина.

Второй тип музея-заповедника — на базе существующих наиболее интересных селений с перевозкой отдельных построек для восполнения утраченных и показа образцов, наиболее характерных для данного места. Такие заповедники могли бы быть созданы в районах массовых туристических маршрутов в Каргополье и на реке Онеге или в селе Кимжа. Глубокий интерес к истории страны, возрастающая популярность туризма и прежде всего стремление сохранить памятники архитектуры в той среде, в которой они созданы и с которой гармонично слились, заставляет обратиться к более широким мерам по охране уникального наследия — национальным паркам и архитектурно-природным заповедным зонам. На основе анализа размещения памятников и оценки природных качеств Ленгипрогор в схеме районной планировки области внес предложения об организации национального парка в районе Кенозера, Почозера и реки Кены и двух архитектурно-ландшафтных заповедных зон: Онежской — на юго-восточном берегу Онежской губы, включая Кий-остров, села Кянду, Кижмозеро, Пурнему, а также Красногорской зоны на левом берегу Пинеги в районе Красной Горы с включением сел Юрола, Сояла, Вешкола. (Как известно, к настоящему времени реализован только один проект- Кенозерский национальный парк - М.З.)
До разработки конкретных мер по реализации этих предложений нужно сделать все возможное для сохранения нашего национального богатства, воплощенного в памятниках народной архитектуры. Сохранить народное искусство сможет только сам народ. Каждый житель области, страны должен стать его хранителем, его защитником.

(разбивка на разделы и выделение.ключевых слов - М.Зак)