КУЛЬТУРНЫЙ ЛАНДШАФТ КАК ОБЪЕКТ НАСЛЕДИЯ
научные редакторы Ю.А.Веденин, М.Е.Кулешова
РНИИ культурного и природного  наследия им. Д.С.Лихачева, 2004 г.

Фрагменты из книги, касающиеся Кенозерского национального парка

3.  М.Е.Кулешова
РЕЛИКТОВЫЙ КРЕСТЬЯНСКИЙ ЛАНДШАФТ РУССКОГО СЕВЕРА

3.2 Пространственная иерархия сакральных центров ландшафта

Надо отметить, что в разное историческое время в окрестностях Лёкшмозера и Кенозера находилось  четыре монастыря, выполнявшие важнейшую роль в формировании и организации культурного ландшафта. Это были Макарьевский Хергозерский (Макария Унженского), Кириллово-Челмогорский, Наглимозерский и Пахомиев Кенский монастыри (Критский, Синяговский, 2002). Кроме того, весьма исторически и функционально значимой была связь с Александрово-Ошевенским монастырём, расположенным несколько восточнее рассматриваемой территории, но находящимся в системе её основных сакральных маркёров (Мороз, 2002). Такое представительное «собрание» монастырей на столь небольшой по площади территории служит одним из признаков её исключительности в религиозной жизни средневекового Русского Севера.

Многие из этих монастырей в XVIII веке были упразднены, а их храмы переданы церковным приходам. До 20-х годов XX века просуществовали только Кириллово-Челмогорская пустынь и Александрово-Ошевенский монастырь.

Интересна семантическая и историко-географическая связь между ними. Иноком одного из Новгородских монастырей (Антониева монастыря) Кириллом основывается на Лёкшмозере первое, самое древнее монастырское поселение — Кириллово-Челмогорская пустынь (XIV в.). Однако не она становится центром последующего монастырского освоения территории. Инок Кириллово-Белозерского монастыря Александр основывает монастырь в Ошевенске (XV в.). Именно этот сакральный центр определяет будущее монастырского влияния в Кенозерье, поскольку его иноки оказались наиболее географически мобильными. Так, преподобный Пахомий после смерти Александра Ошевенского уходит из обители и основывает Кенский Пахомиев монастырь (XV в.), иноки Сергий и Логгин становятся основателями Макарьевского Хергозерского монастыря (XVII в.), инок Тимофей — Наглимозерской пустыни (XVII в.). Постриженик Кенского Пахомиева монастыря Антоний становится позднее основателем известного Антониева Сийского монастыря (XVI в.) под Архангельском (Критский, Синяговский, 2002; Макаров, 2002).

Наиболее почитаемым у жителей Лёкшмозерья и Кенозерья был Макарьевский монастырь, разместившийся в лесной глуши, у малых озёр, на заболоченных водоразделах между Кенозером и Лёкшмозером. Это интереснейший культурный феномен: монастырь, основанный в XVII веке и посвящённый нижегородскому святому — Макарию Унженскому и Желтоводскому, по преданию бывавшему в этих местах, был упразднён уже в XVIII веке, как и большинство малых монастырей. На его месте основан церковный приход с двумя храмами (Троицким и Введенским), к которому, помимо существовавшего здесь поселения, были приписаны также деревни и храмы Порженского погоста (с Георгиевской церковью) и Думинского расселенческого куста (с церковью Тихвинской Божией Матери), находящиеся на значительном удалении (12–15 км). Место это стало называться «Макарий», у жителей множества окрестных деревень оно продолжало пользоваться уникальной популярностью, люди продолжали «ходить к Макарию» вплоть до середины XX века, когда храмы были закрыты, а позднее и поселение прекратило своё существование. Современные жители кенозерских и лёкшмозерских деревень, вспоминая своё детство, рассказывают о своем хождении «к Макарию» как о наиболее распространённой религиозной практике (см. следующий подраздел).

Фото из интернета

Упразднённый  Макарьевский монастырь продолжал быть крупнейшим для данного района религиозным центром. Это означало, что, находясь в лесной глуши, он держал мощную систему коммуникаций — дорог и обеспечивал информационные и вещественно-энергетические взаимосвязи между многочисленными поселениями на огромной территории. Отсюда шли дороги на Ошевенск, на Кучепалду и Лядины, к Кириллово-Челмогорской пустыни (через Труфановский куст деревень), к Морщихинской (современный центр расселения Лёкшмозерья), к Масельге, Думино и Порженскому погосту (обезлюдевшие или оставленные ныне жителями расселенческие кусты), к д. Спицино (своеобразное Макарьевское подворье на Кенозере, где существовала Макарьевская часовня и откуда начиналось «хождение»). В дальних кенозерских лахтах, откуда ходить «к Макарию» было непросто, ставились посвящённые ему часовни (в Бухалово, Першлахте).

Уничтожение этого сакрального центра повлекло за собой нарушение исторически сложившейся системы коммуникаций: большинство дорог теперь заросло или едва прослеживается, возникла изоляция между смежными расселенческими системами.

Фото прислано А.Морозовым

Ныне на его месте — руины Троицкого храма (церковь Введения Богородицы уничтожена), заросли лугового высокотравья да покосившиеся кладбищенские кресты. Тем не менее, Макарьевский монастырь до сегодняшнего дня продолжает оставаться важной частью духовной жизни местного населения. О нём не забыли, и он продолжает отчасти нести свои ментальные функции. Вопрос о восстановлении этого центра — не только проблема реставрации архитектурного памятника (как обычно полагают). Это и проблема возрождения пространственно-организующей роли важного планировочного узла и духовного центра.

Бывшие монастыри и пустыни размещались в значимых в геосистемном отношении местах — на автоморфных и гидроморфных узлах природного каркаса территории. Роль автоморфных узлов здесь выполняли острова и высокие холмы на озёрных системах, которые соответствовали крупным геоморфологическим и тектоническим структурам — грядам, уступам рельефа, протяженным депрессиям.
На островах и полуостровах расположены Макарьевский монастырь (на Хергозере, или оз. Макарьевском) и Наглимозерская пустынь (на Наглимозере). Тихвинская церковь Наглимозерской пустыни, кроме того, стояла на вершине крутосклонного холма. Роль гидроморфных узлов выполняют истоки из озёр крупных водотоков — реки Кена и Лёкшма.
Близ истока Кены из Кенозера, в четырёх километрах вниз по течению (теперь д. Коровники), был расположен Пахомиев Кенский монастырь — когда-то крупнейший в этих местах «землевладелец», при котором было три храма — Никольский, Рождества Богородицы и Преображенский, от которых ничего не сохранилось (Макаров, 2002).

Памятный крест на месте КЧ монастыря

У истока р. Лёкшмы, которая в своей верхней части между Лёкшмозером и оз. Монастырским носит название Чолма, на возвышенном береговом уступе над Чолмой, находилась Кириллово-Челмогорская пустынь с двумя храмами — Богоявленским и Успенским. Интересно отметить, что три пустыни (Кириллово-Челмогорская, Наглимозерская и Макарьевская) возникли в достаточно безлюдных местах, а поселения при них и сельскохозяйственные угодья сформировались как производные структуры.

При закрытии и уничтожении храмов были уничтожены семантические центры культурного пространства, и тогда, как это ни удивительно, сами поселения обезлюдели либо полностью прекратили своё существование. Это пример того, как сакральные функции в ряде случаев выполняют ведущую роль по отношению к экономическим и социальным функциям места в архаичных сообществах. Сегодня там, где стояли храмы Кириллово-Челмогорской и Наглимозерской пустыней,— заросли кустарников и мелколиственных средневозрастных лесов. Места уничтоженных храмов отмечены крестами с памятными табличками.

У каждого из относительно крупных озёр или озёрных систем формировалась своя группа поселений, иногда состоящая из нескольких кустов деревень, и был свой храм — основной сакральный центр системы, как правило, совпадающий с административно-хозяйственным центром. Каждая группа поселений имела также отдельное кладбище. Храмы и кладбища помогают сегодня идентифицировать расселенческие группы. В регионе сохраняются часовни и церкви XVIII–XX вв., поставленные на государственную охрану как памятники деревянного зодчества. Широко распространены так называемые клетские часовни с колокольнями и расписными небесами. Однако многие часовни имеют достаточно скромный вид и, если бы не изящная луковка или венчающий их крест, их можно было бы принять за амбары.

На Кенозере было несколько храмов (Преображенский на Погосте в д. Вершинино, Сретенский в д. Погост, Ильи Пророка в д. Видягино, были церкви в Усть-Поче и за Першлахтой — в д. Коровники, где когда-то стоял Пахомиев Кенский монастырь), были характерны островные (о-ва Ряпусный, Боровой) и угловые на мысах (Скоморошье, «К Ивану») кладбища, существовало порядка десяти кустов деревень только на Кенозере. Индивидуальным, «личным», сакральным центром деревни служила часовня.

В Лёкшмозерье храмы располагались с трёх сторон озера — в д. Морщихинской (церковь Петра и Павла, находится в реставрации),в д. Казариновской, принадлежащей Труфановской группе деревень (основной объём сохранился), в Кириллово-Челмогорской пустыни (Богоявленская и Успенская церкви — не сохранились). Богоявленская церковь, судя по старым фотографиям, была очень похожа на церковь Петра и Павла, и в паре они могли восприниматься как отражение друг друга через озеро. С западной стороны, в Орловской группе деревень, храма не было, но в деревнях до сих пор сохраняются небольшие часовни. Кладбища расположены в Морщихинской и на месте Кириллово-Челмогорской пустыни, то есть Орловская и Труфановская группы поселений имеют общее кладбище, а значит— более тесные взаимосвязи друг с другом, нежели с Морщихинской.

Планировочная структура Морщихинской уникальна для рассматриваемой территории — фактически, это конгломерат мелких сросшихся деревень, которые можно рассматривать как «околки» единого поселения, сохранившие свои индивидуальные наименования. Труфаново и Орлово также состоят из групп деревень, но они пространственно чётко разделяются, как и кенозерские деревни, образующие кустовые системы (хотя эти последние не обладают, за редким исключением, общими «кустовыми» топонимами).

Церковь Ал-ра Свирского на Хижгоре

На малых озёрных системах группы поселений обязательно имели храм, и находился он во всех случаях на возвышенном месте, формируя своим силуэтом высотную доминанту в центре культурного ландшафта. Помимо храмов, принадлежащих бывшим пустыням, следует назвать церкви Александра Свирского на Хижгоре (Масельгская озёрная система), Тихвинской Божией Матери (Долгозерская озёрная система), Георгиевскую (Порженская озёрная система), Усекновения главы Иоанна Предтечи и Происхождения Честных древ Животворящего Креста Господня (Почозерская озёрная система).
Вблизи перечисленных храмов находятся кладбища.

Часовня или храм — сакральные центры ландшафта —в системе внутренней организации культурного ландшафта в большинстве случаев занимают возвышенное местоположение и соответствуют его центральной части — собственно деревне с прилегающими полями. Наиболее яркие примеры —Никольская часовня в Вершинино, часовня Иоанна Богослова в Зихново, Сретенская церковь в д. Погост, Власьевская часовня на Медвежьем острове. Их архитектура увеличивает высотные градиенты местности, они служат высотными доминантами и ориентирами. Храмы центрируют пространство не столько собственной деревни, сколько всего куста деревень. Это  свойственно и Кенозерью, и Лёкшмозерью с Масельгой, и Почозеру, и Порженскому погосту.

Некоторые часовни, стоящие в стороне от деревень, на основных дорогах, имеют скромные, если не миниатюрные, размеры и часто «прячутся» в «святых» рощах. Зато силуэты «святых» рощ, как правило, очень хорошо выделяются даже с большого расстояния из-за преобладания в них старовозрастных хвойных деревьев, ещё различимых среди полей и мелколесий. Малые придорожные часовни предназначены для тех, кто отправляется в путь, а значит, не нуждаются в особой аттрактивности и больших размерах.

Часовни и храмы, занимающие возвышенные местоположения, избирают приметные точки рельефа, очень часто — уступы рельефа. Такие позиции нередко совпадают с геоэнергетически активными зонами природного каркаса. Помимо уступов рельефа и высотных доминант, к геоэнергетически активным зонам относятся береговые мысы, крупные острова и полуострова, места впадения в озёра крупных водотоков. Надо отметить, что в Кенозерье можно увидеть храмы и часовни в подобных местах. Такова часовня Святого Духа в Глазово, стоящая как бы на водах, а именно — на узкой перемычке протяжённого полуострова, расположенного между двумя лахтами, которая в половодье подтопляется, и оконечность полуострова может превратиться в остров.

д.Глазово с часовней Святого Духа. Вид с севера. Фото С.Сухова

С трёх сторон от часовни по береговым склонам, как по амфитеатру, размещались деревни — Глазово, Гора и Лепёхино, из них фрагментарно сохранилась только первая. Со слов кенозерских старожилов, уровень воды в Кенозере был заметно выше в те времена, когда воду держали многочисленные мельничные плотины, поэтому часовня Святого Духа стояла на протоке между лахтами, а оконечность полуострова была островом. Здесь интересно тяготение сакральной семантики к местоположению, к воде.

На оконечности протяжённого полуострова, на низкой озёрной террасе, стоит главный храм Кенозерья — церковь Преображения на Погосте в Вершинино. Эта местность в прошлом существовала как остров, при храме было кладбище (под современной застройкой), место именовалась Погостом (теперь это часть д. Вершинино). Существовала здесь также и деревянная церковь, в «подобие каменной» (Гунн, 1984). Данный участок — один из ключевых в природном каркасе, здесь противоположные берега Кенозера подходят очень близко друг к другу и почти разделяют озёрную гладь на две части — западную и восточную.

Другие примеры. Часовня св. Феодория в Тырнаволоке стоит на небольшом протяжённом полуострове, на низком берегу у воды, и обросла со всех сторон осинником. В д.Першлахта дома и хозяйственные постройки амфитеатром окружают часовню Макария Унженского, которая расположена в депрессии рельефа, близко к воде. Находясь на относительно низких гипсометрических уровнях, такие сакральные объекты, тем не менее, центрируют пространство вокруг себя. В других ситуациях они могут занимать более укромные, но не менее значимые в пространственной организации деревни места, в частности, на выходе за её пределы. Так, в низком месте на околице деревни Ившенская (Кукли) у ручья стоит восстановленная часовня великомученика Пантелеймона, в аналогичных местоположениях — часовня Ильи Пророка в д. Свиное и часовня преподобного Антония Сийского и преподобного Пахомия Кенского в Пормском. Тяготение к околоводным геоэнергетически активным зонам демонстрируют и бывшие монастыри, о чём уже говорилось.

У «краевых» по отношению к деревне часовен обычно располагаются «святые» рощи, при «центральных» часовнях остаются лишь группы «заветных» деревьев. Очень характерна ситуация, когда «святая» роща находится на границе бывших общинных полей деревни, непосредственно примыкающих к деревне. За ней начинались частные семейные владения — поляны — или общинные поля другой деревни. Таким образом, «святые» рощи нередко служат маркёрами исторической планировочной структуры землепользования (рощи в Тырышкино с часовнями Параскевы Пятницы и Крест-Успение, в Тамбичлахте с часовней Пречистой Богородицы, в Горбачихе с часовней Николая Угодника, в Тырнаволоке с часовней-крест, в Бухалово с крестом на месте перевезённой Макарьевской часовни, между д. Шишкино и д. Горы с крестом на месте разрушенной Тихвинской часовни, между д. Телицыно и д. Сивцево с крестами на месте перевезённой Вознесенской часовни, между д. Минино и д.Печихино с часовнями Казанской Божией Матери и Георгиевской, в Карпово с часовней св. Пахомия, в Майлахте и т. д.).

Памятные кресты южнее д.Телицыно

Очевидна связь между «святыми» рощами и часовнями. Однако не всегда они сопутствуют друг другу. Если в роще отсутствует часовня, то нередко там находится крест. В ряде случаев кресты поставлены на месте разрушенных часовен (в рощах у деревень Шишкино, Телицыно, Бухалово), но они могут быть поставлены в роще и вне связи с часовней (крест в «святой» роще на о. Медвежьем). Случается и так, что ни часовни, ни креста в роще нет и, по свидетельству местных жителей, не было (или не сохранилось в их памяти), но роща идентифицируется как «святая» (рощи в Майлахте, Карпово). Следовательно, выделение сакрального места не всегда связано с православной святыней. Передается ли эта сакральность с языческих времён, являются ли нынешние кресты и часовни в рощах наследниками иных культовых представлений — однозначно ответить трудно. Однако нельзя исключить ситуации, когда роща постепенно наросла у часовни, поскольку само место унаследовало от часовни сакральный статус и получило «право» зарастать деревьями. Утверждать же можно только то, что известные «святые» рощи всегда соседствуют с деревнями и относятся к важнейшим элементам их пространственной композиции.

При храмах рощи отсутствуют, за исключением случаев, когда при храме находится кладбище — рощи на Порженском погосте, в Думино, на Почозерском погосте. Группа старовозрастных елей, возможно, остатки «святой» рощи, сохраняется при церкви Петра и Павла на Лёкшмозере в д.Морщихинской, при которой также находилось кладбище. Однако при церкви преподобного Александра Свирского на Хижгоре находятся два различных кладбища, но нет старовозрастной «святой» рощи (или она не сохранилась в памяти местного населения), современный лесной массив относится к средневозрастным и сформировался (по воспоминаниям местных жителей) на месте открытых угодий. Интересно также, что упомянутая церковь находится не в деревне, а между двумя деревнями, Масельгой и Гужово, на крупном, возвышающемся над водной гладью, озовом холме, с северного берега оз. Масельга. «Святые» рощи являются характерной физиономической чертой культурного ландшафта в окрестностях Кенозера и в центральных районах между Кенозером и Лёкшмозером, но они почти не встречаются в окрестностях Лёкшмозера.

Обследование «святых» рощ Кенозерья, проводившееся Архангельской лесоустроительной экспедицией в 2000 г. (Инвентаризация «святых» рощ…, 2000), показывает, что по породному составу среди них преобладают еловые и сосновые, редко встречаются лиственничные и осиновые, но лиственница, осина, берёза довольно часто встречаются в примеси к основной породе. Среди рощ особо выдающиеся по местоположению, состоянию, сакральному статусу — в д.Тырышкино с часовнями Параскевы Пятницы и Крест-Успение, в Тамбичлахте с часовней Пречистой Богородицы, в д.Горбачихе с часовней Иоанна Крестителя, на п-ове Сунгин при д.Мыза, между деревнями Минино и Печихино с часовнями Георгиевской и Божией Матери Казанской, в деревнях Телицыно, Шишкино, Карпово, Думино, на Порженском и Почозерском погостах. Этические запреты на любые формы природопользования в «святых» рощах создали условия сохранения коренных лесных биоценозов, которые сегодня можно рассматривать как эталонные участки средней тайги.

Помимо того, что роща как отдельный компонент ландшафта тяготеет к его возвышенным местоположениям, в частности, небольшим холмам или береговым уступам, во многих случаях она размещается там, где есть водные источники — ручьи и родники. При ручьях и родниках, на высоких берегах Кенозера в «святых» рощах расположены часовни Параскевы Пятницы в д.Тырышкино, Варваринская в д.Матёра, Иоанна Крестителя в д.Горбачиха, часовня Косьмы и Дамиана в д.Чолма, часовня-крест в Тырнаволоке. Ручьи и родники при этом также приобретают сакральный статус. В Шишкинской роще, где когда-то находилась часовня Божией Матери Тихвинской, рядом с часовней была вырыта купель (теперь это сырая канава, заваленная мусором). Следует отметить, что сакрализация отдельных природных объектов — водных источников, камней и отдельных деревьев — далеко не массовое явление в Кенозерье, но, тем не менее, такие объекты регистрируются. Так, из камней-следовиков широкой известностью пользуется Николин камень в Морщихинской, несколько меньшей —камни в бывшей д.Бор («Бог ступил») и на о-ве Мамонов.

Святая роща в Минино.	Николин камень - моренный валун около Морщихинской

Это — крупные моренные валуны, лежащие среди группы аналогичных, но меньшего размера, камней на склонах, по эрозионным ложбинам или в береговой зоне. Из «святых» деревьев можно назвать два —старую сосну близ бывшей д.Чолма, с развешенными по веткам тряпицами-заветами, и уникальный по форме и возрасту можжевельник близ д.Телицыно с несколькими поклонными крестами при нём.

Целостность системы культурных ландшафтов была частично нарушена вследствие утраты отдельных важных системообразующих элементов и признаков. В некоторых случаях о существовании культурных ландшафтов напоминают только открытые луговые пространства, поскольку уже нет деревень, разрушились и исчезли деревянные часовни и кресты. Однако многие культурные ландшафты хорошо сохранили свою историческую пространственную и функциональную структуру, разнообразные природные и историко-культурные элементы, признанные памятниками природы, архитектуры и истории. В их границах продолжают жить люди — носители традиционной культуры, потомки тех, кто когда-то создавал это природно-культурное разнообразие. Именно культурные ландшафты Кенозерья определяют его уникальную ценность как объекта культурного и природного наследия федерального и мирового значения.

Примечания:
1. Из главы 2.5 "Реликтовый крестьянский ландшафт Русского Севера".
2. Текст несколько сокращен, но, мы надеемся, без искажения содержания.
3 Подбор фотографий - из архива сайта.