Уильям Брумфилд

ИССЛЕДУЯ РУССКИЙ СЕВЕР. Предисловие.
(из книги "Пути к Белому морю")

В массовом сознании западного обывателя практически вся Россия - это «север», холодный и непредсказуемый. Однако на бескрайних евразийских просторах этой страны есть край, издавна известный под названием «Русский Север». Он включает в себя земли вокруг Белого моря, пронизанные многочисленными водными путями, простирающимися между озером Белым и Белым морем (названия этих гидронимов говорят сами за себя). Особый интерес представляет территория нынешних Вологодской и Архангельской областей. Несмотря на все катаклизмы XX века, эта часть Русского Севера все еще пытается сберечь глубоко укорененные в ней культурные связи, созданные предками, которые когда-то поселились в здешних лесах, продвигаясь вдоль берегов рек и озер.

Сейчас эти реки заилены, и люди путешествуют по русскому Северу по дорогам (или по тому, что там называют дорогами). Автомобиль - это все. У новых русских есть «мерседесы» и «чероки», но для настоящего знатока российских дорог главным средством передвижения является «уазик». Полный привод, две ручки переключения передач, два бака (слева и справа), упругая подвеска, высокий клиренс. Ремни безопасности? Не смешите меня! Максимальная скорость - 100 км/час, но вы вряд ли сможете разогнаться до такой скорости, петляя по изрытым глубокими колеями грунтовкам и разбитым ямами проселочным дорогам, для коих этот российский аналог джипа и был создан.

Нигде больше в России нет такого количества таких дорог, как в Архангельской области, занимающей обширные территории между Белым и Баренцевым морями на севере и до границы с Вологодской областью на юге. Сочетание бедности, нерасторопности властей на местном и федеральном уровне с расстояниями, превышающими максимально возможные в большинстве стран Западной Европы, стали причиной появления здесь, наверное, худших дорог в европейской части России.

Итак, «уазик». Он не блещет комфортом, но опытный водитель успешно выведет его, не останавливаясь, по разбитым заледеневшим колеям даже в пургу и метель. Сразу же признаюсь: это не обо мне, я имею лишь слабое представление о том, как едет эта машина. Зато я свободно говорю по-русски, что выручало меня во многих сложных ситуациях.

Территория европейского севера РФ, где фотографировал У.Брумфилд

Хотя фотографировать Россию я начал еще летом 1970 года, мой первый кратковременный набег на Север - на остров Кижи - состоялся только в 1988 году. В 1991 и 1993 годах я вновь посетил этот край, но глубоко его исследовать я начал только в 1995 году, хотя за предшествующую четверть века я собрал обширный фотоархив и опубликовал несколько фундаментальных работ по русскому зодчеству, включая «Историю русской архитектуры» (1993 г.). К середине 1990-х годов все бюрорократические препоны на пути исследования Севера были преодолены, и я был готов к его восприятию как места, сохранившего освященные веками народные традиции, которые я уже долгое время изучал. Я уже знал, как можно путешествовать по тамошним дорогам, и местные водители доставляли меня к требуемому месту назначения. Моей задачей было держать фотоаппараты наготове, исследуя горизонт на предмет наличия луковиц куполов старых церквей. Во всех моих путешествиях по Северу «уазик» показал себя великолепно - двигаясь как по дорогам, так и по бездорожью.

В Архангельской области о дорогах думаешь в последнюю очередь. Здешние поселенцы, охотники и торговцы изначально перемещались вдоль рек и озер, а еще передвигались волоком. Благодаря этому здесь
 сформировалась особая культурная общность. И верно, сам процесс заселения этой части северной России, ее постепенное развитие и конечное поглощение Московским  царством основывались на наборе парадоксальных обстоятельств. Богатства здешних лесов, рек, озер и самого Белого моря сулили достойную награду тем, кому удастся освоить этот регион; однако его удаленность, ограниченность пахотных земель (как правило, расположенных в долинах некоторых рек) и продолжительность суровых зим препятствовали интенсивному росту населения. В Х-ХШ веках этот край заселили крепкие, уверенные в своих силах крестьяне и ремесленники, представлявшие собой смесь славянских и финских племен.

В течение последующих двух веков Московскому государству удалось колонизировать эти земли, и во время царствования Ивана Грозного речная система Северной Двины становится основным торговым путем из Московии на восток, к Уралу, и на Запад, в Англию. Хотя после основания Санкт-Петербурга в 1703 году значение этого пути сообщения падает, Русский Север оставался вплоть до Второй мировой войны важнейшей транспортной магистралью , когда здесь проходил маршрут ленд-лиза и находилась база для подлодок в период «холодной войны».

Нигде былое богатство этого края не видно лучше, чем в Сольвычегодске («Соль на Вычегде»), когда-то столице торговой империи Строгановых. До недавнего времени добираться до Сольвычегодска было непросто: выехав из Великого Устюга, древнего русского города, расположенного в 80 км к югу, нужно было по расшатанному понтонному мосту переправиться на восточный берег Двины и ехать до Котласа, неопрятно выглядящего города у слияния Северной Двины и Вычегды. Зимой автомобили могли также пользоваться зимником, проложенным по толстому льду Двины. Вплоть до паромной переправы через Вычегду обе дороги идут вдоль развалин промышленных зданий Котласа.

Паром в этих местах обычно представляет собой небольшую баржу, на которой помещается один или два автомобиля. Вдоль палубы расставлены скамейки для пеших пассажиров и велосипедистов. Толкает баржу дизельный баркас, пришвартованный к ее борту.

Первый раз я оказался там прохладным воскресным утром в июле 1996 года. Я появился на пустынном берегу, и мне никто не мог сказать, будет ли вообще паром. Но через полчаса тревожного ожидания появились несколько человек с сумками, а вскоре показался и сам паром, осторожно подходящий к берегу. От оплаты паромщики отказались, добродушно прохрипев: «Сегодня День речного флота!», и для подтверждения сказанного включили радио, по которому передавали воодушевляющие мелодии русских матросских песен. Паром качало, но это путешествие было идеальной возможностью увидеть эту северную реку, холодную и открытую всем ветрам, как и весь окружающий пейзаж. Причалив к противоположному берегу, паром с лязгом опустил аппарель, и машины вывалились на песчаный берег, как из десантного транспортера-амфибии. Изрытая выбоинами грунтовка пролегала через ровные болотистые луга и маленькие деревни, в конце соединяясь с гравийной дорогой на Сольвычегодск.

Въехав в Сольвычегодск, городок, население которого составляет всего четыре тысячи жителей, вы будто бы попадаете в девятнадцатый век. Одноэтажные, преимущественно деревянные избы чередуются с несколькими низкими кирпичными строениями, в которых в советское время размещались заводы и мастерские. Первые русские поселения в этой местности, скорее всего, появились в XIV веке благодаря Новгороду, чьи первопроходцы и купцы поняли ценность этого места, расположенного у пересечения двух главных речных путей: северного к Белому морю и восточного к Уралу. Представители купеческой династии Строгановых появились в здешних краях в середине XVI века, вскоре после чего и был основан город. С появлением в XVIII и XIX веках новых торговых путей его значение падает, и он превращается в небольшой курортный городок, известный своими источниками минеральных вод.

В начале прошлого века в городе было по крайней мере двенадцать каменных церквей, восемь из которых были разрушены в советское время, а еще две в разной степени повреждены. Но «бриллианты короны», два строгановских собора, сохранились в сравнительно хорошем состоянии. Это — более ранний Благовещенский собор XVI века и искусно украшенный Введенский собор, построенный в XVII веке.

Почему столь величественные сооружения были построены в такой глуши? Ответ на этот вопрос находится неподалеку от Введенской церкви, у соляного источника, с построенной над ним небольшой бревенчатой башенкой, копией укрепления Строгановых. Местность изобилует такими источниками, вдобавок здесь протекает солоноватая речка Усоль и расположено соленое озеро Солониха. Это сейчас добыча соли воспринимается нами как что-то привычное, обыденное, а в Средневековье соль была одним из ценнейших предметов торговли. Благодаря чрезвычайно выгодной монополии на производство соли, Строгановы основали в этом районе Русского Севера свою личную империю. Скаредные во многих других отношениях, они в течение XVI и XVII веков жертвовали огромные суммы денег на поддержку искусств и ремесел в этом северном крае. Термин «строгановский стиль» и поныне используется для обозначения искусно украшенных форм в музыке, иконописи и архитектуре - стиля, появлявшегося везде, где у Строгановых были свои предприятия, - от Сольвычегодска до Нижнего Новгорода на Волге и Перми на Урале.

Соборный храм бывшего Введенского монастыря представляет собой самый роскошный пример строгановского архитектурного стиля. Зимой богослужения в Введенской церкви проходят только в более теплой южной галерее. Однако в одно из мартовских воскресений в 1998 году молодой приходской священник отец Владимир позволил мне после службы войти в алтарь. Внутри было очень холодно, но солнечный свет, лившийся сквозь высокие южные окна, ярко освещал иконостас. Я схватил свои фотоаппараты, чтобы сделать как можно больше снимков (священник сам хотел получить фотографии внутреннего убранства храма), и через несколько минут я покрылся испариной, несмотря на холод. Редко, когда маленький приход имеет столь роскошный храм.

Конечно же, паромы через Вычегду зимой не ходят, и мы на своем «уазике» поехали вверх по течению реки до заснеженного понтонного моста в Коряжме, бывшем монастырском поселении, где сейчас находится один из крупнейших в стране целлюлозно-бумажных комбинатов. Городок сам по себе весьма симпатичен, но в теплое время года сильный запах от комбината распространяется на десятки километров, а загрязнение окружающей среды - постоянно присутствующий фактор здешних мест. Невозможно подсчитать экологический вред от таких индустриальных гигантов.

По дороге мы остановились у заброшенной церквушки возле села Нюба. К нам подошел маленький мальчик, лет восьми-девяти, одетый в поношенное пальтишко на подкладке. Несмотря на очевидную бедность, лицо его было ясным и чистым, а голос звенел, когда он отвечал на мои вопросы о деревне. Затем я заметил, что один рукав его пальто был пустым. Шепотом я обратил на это внимание нашего водителя Саши, который вдруг прямо спросил: «Что произошло с твоей рукой?» Мальчик спокойно и кратко ответил: «Нету». Очевидно, что ребенок этот был не по годам мудр, но кто бы мог сказать что-то, чтобы объяснить несчастье, оставившее его без руки, и бедность, оставившую его без надежды на протез? Мы уехали, а он медленно шел вдоль заснеженной дороги в сопровождении своей маленькой собачки, довольный - насколько довольным может быть только ребенок в ясный и беззаботный воскресный день.

Из этого отдаленного юго-восточного уголка Архангельской области нужно ехать на поезде 250 км на запад, чтобы попасть в противоположную часть области. На узловой станции Коноша местная железнодорожная ветка соединяется с основной дорогой, ведущей на Архангельска. Но спешить уезжать отсюда нет причины, потому что здесь, вокруг Каргополя, сосредоточены некоторые из лучше всего сохранившихся древних русских деревень. Каргополь тоже когда-то был процветающим торговым центром, затем обойденным судьбой и временем. И, как и в Сольвычегодск, попасть сюда нелегко. Поезда останавливаются в Няндоме, удивительно непривлекательном городишке, основное место работы жителей которого - кроме железной дороги - местный лесокомбинат. С автостанции Няндомы рейсовые автобусы ходят в Каргополь, расположенный в ста километрах к западу.

Еще одна, и более скорая возможность добраться туда - взять такси. Стоимость для вас будет втрое меньшей, если вы разделите ее еще с несколькими пассажирами. В свой первый приезд в конце февраля 1998 года я выбрал машину. Мой поезд прибыл в два часа ночи, и в штормовую зимнюю погоду мне не хотелось еще сорок минут ждать автобус, в существовании которого мне не очень верилось (позже я узнал, что автобус прибыл точно по графику). В маленькие «жигули» втиснулись пятеро пассажиров, и водитель, включив на полную мощность кассету с какой-то казавшейся бесконечной весьма посредственной рок-музыкой, понесся по заснеженной дороге со скоростью 80-100 км/час.

Через полтора часа я, наконец, спотыкаясь, вывалился из машины прямо в снежный занос. Водитель неопределенно махнул рукой в направлении «отеля» и уехал. Пронизывающий ветер, снег глубиной с метр, лающий пес, несколько слабо освещенных окон и один уличный фонарь.  Я чувствовал себя покинутым всеми, и это ощущение усиливал глухой гул, все еще раздававшийся в моей голове после адской рок-музыки. Хотя убежище мое оказалось всего лишь в квартале от того места, где я стоял, пошатываясь, я настолько не понимал, где нахожусь, что вынужден был еще с полчаса, спотыкаясь, стуча в двери первых попавшихся мне домов и нарушая покой добропорядочных граждан, ковылять, пока добрался до маленькой и очень невыразительной двухэтажной гостиницы. Я отчаянно позвонил, и - о, чудо! - на пороге появилась дежурная с электрическим чайником и обогревателем в руках, и меня - единственного постояльца во всей гостинице — сопроводили в комнату на втором этаже.

В Каргополе все еще ощущается атмосфера провинциального северного городка XIX (или даже XVIII) века. В начале XX века в городе проживали около трех тысяч человек и было 22 церкви (включая деревянные) и два монастыря. Как и другие древние русские города, обойденные железными дорогами, например Суздаль, Каргополь превратился в захолустье. К несчастью, это не спасло его памятники искусства и архитектуры после революции. В советский период половина городских церквей исчезла - по причине запустения или разрушения.

Как не трудна борьба за сохранение архитектурного наследия в Каргополе, ситуация в соседних селах еще сложнее, а ведь в них находятся некоторые лучшие образцы русской бревенчатой архитектуры и народного искусства. Я впервые увидел эти заброшенные сельские сокровища в тот хмурый февральский день, поехав по заснеженным путям с Виктором Шелудько и его женой на их старенькой «ниве». На подъезде к селу Ошевенск, находящемуся в 60 км к северо-западу от Каргополя, мы вначале вообще засомневались, сможем ли мы в него попасть, так как там как раз меняли сосновые бревна деревянного моста. Впрочем, было оставлено место для проезда машин в один ряд, и когда мы проезжали по этому когда-то прекрасно спланированному сооружению, аромат свежеспиленных сосновых досок проник в машину сквозь влажный окружающий воздух.

Ошевенск был когда-то богатым и большим селом. Даже сейчас это селение - одно из лучше всего сохранившихся, чьи жители летом сдают свои бревенчатые избы отпускникам. Так мобильность новой России дает надежду некоторым селам, которые при ином обороте дела могут оказаться совсем заброшенными. В Ошевенске находится изящная миниатюра часовни Св. Георгия (в настоящее время реставрируется), а также шатровая Богоявленская церковь (1787) с отдельно стоящей колокольней. Внутреннее пространство самое просторное среди всех деревянных церквей Каргопольского района, а иконостас и балочный расписной деревянный потолок, называемый "небом", поражают своей величественностью и цветом. Ключница Ольга Степановна сказала мне, что службы здесь проводятся нерегулярно, но женщины из прихода часто собираются по воскресеньям петь псалмы. Так набожность возвращается здесь к своей основной и наиболее искренней форме.

Один из наиболее замечательных образчиков искусства и архитектуры Русского Севера расположен в небольшой деревне Лядины, в тридцати километрах к северу от Каргополя. Этот выдающийся и для нашего времени уникальный ансамбль состоит из трех частей: высокой летней шатровой церкви во имя Покрова Пресвятой Богородицы (1761), зимней Богоявленской церкви (1793) с пышными куполами и огромной колокольни. Оба храма отличает выдающийся дизайн, а более замечательного сочетания иконостаса и «неба», чем в Покровской церкви, я вообще не видел никогда в жизни. Такой ансамбль, состоящий из трех церквей, был когда-то типичным для богатых северных сел, но к настоящему времени уже почти исчез.

Лядины, как и местный молочный совхоз, уже полностью утратили даже следы своего былого процветания в советскую эпоху. Старушка, что открыла нам церковь, была живой и энергичной - но как долго еще она сможет продолжать выполнять эти свои обязанности? И займет ли кто-нибудь ее место? Фотографируя эти церкви, из кратких сердитых реплик проходивших мимо работников совхоза я понял, что сохранение этих бесценных памятников их не интересует. Их жизнь тяжела, и не мне их винить, но как раз равнодушие и вандализм стали причиной исчезновения многих сельских церквей. В 1998 году Лидия Севастьянова, директор Каргопольского историко-архитектурного и художественного музея, сказала, что Богоявленская церковь требует немедленной реставрации, и показала мне подробную смету, требуемую для реставрации всего ансамбля. В конце концов были найдены и деньги для завершения реставрации здания Богоявленской церкви. (Ее убранство исчезло задолго до этого.)

Но как только появились признаки улучшения ситуации, храмовый комплекс в Лядинах постигла трагедия в буквальном смысле этого слова. В Пасхальное утро 5 мая 2013 года в шатер Покровского храма ударила молния. Хотя строение было оснащено громоотводом, он, очевидно, не способен защитить от всех ударов молнии. Огонь вмиг охватил шатер и само здание. От высокой температуры вспыхнула стоящая рядом колокольня. К счастью, быстрая реакция людей спасла Богоявленскую церковь. Но Покровская церковь, изюминка всего ансамбля, сгорела. Даже если найдутся средства для воспроизводства копии этого храма (что маловероятно), ее уникальное, с замечательными росписями и украшениями внутреннее убранство утрачено навсегда. Мои многочисленные фотографии интерьера оставят память о его облике, но это слабое утешение.

Река Онега течет на север и впадает в Онежский залив, находящийся в южной части Белого моря. Неподалеку расположены Соловецкие острова, кульминационный пункт любого путешествия по Архангельской области. С географической точки зрения эти острова являются одним из наиболее интересных образчиков природной среды в России. Исторически в самом названии «Соловецкий архипелаг» переплелись трагедия и стойкость: именно здесь в 1923 году советская власть основала самый первый концентрационный лагерь. Александр Солженицын предоставил подробный отчет об этом чудовищном порождении, которое в 1930-е годы дало метастазы, распространяясь по всему Советскому Союзу, и породило словосочетание «архипелаг ГУЛАГ».

Самый впечатляющий путь на острова - кораблем из карельского города Кемь. Монастырь словно вырастает из воды, как плавучая крепость из башен и куполов. Как вариант для сильных желудком - можно добраться из Архангельска на двухмоторном самолете. Полет не так запоминается, как путешествие по морю, но маленький самолетик дает возможность полюбоваться незабываемыми видами северных лесов - сосновых, еловых, лиственничных, осиновых и березовых, - плавно переходящих в тайгу вдоль берегов Белого моря.

Существуют доказательства, что люди заселили Соловецкий архипелаг - или, по крайней мере, посещали его - уже четыре тысячи лет тому назад. Но только в начале XV века эти острова привлекли внимание нескольких отважных монахов из тех, кто поселялись на Русском Севере в XIV-XV веках. Считается, что первое поселение на островах было основано в 1429 году, когда инок Савватий отплыл туда вместе с преподобным Германом, неграмотным отшельником, еще раньше исследовавшим эти острова. Жестокие зимы смягчали морские течения, а в лесах было достаточно еды, чтобы выжить.

Первая попытка заселить острова закончилась вместе со смертью преподобного Савватия в 1435 году. Однако уже на следующий год другой инок, Зосима, вернулся на острова и основал здесь Преображенский монастырь. Все три монаха были канонизированы Русской православной церковью. Период процветания монастыря пришелся на XVI век, на время руководства игумена Филиппа из знатного рода московских бояр Колычевых. В монастыре он провел двадцать пять лет, но затем был отозван в Москву подозрительным Иваном Грозным, который подверг его пыткам и казнил. Филипп также канонизирован Церковью.

Судьба Соловецкого монастыря уготовила ему еще один трагический поворот в середине XVII века. Когда часть верующих, получивших название старообрядцев, отказалась признать литургические реформы патриарха Никона, монастырь выступил на стороне старообрядчества. Царские войска в течение семи лет не могли взять его приступом, и он пал, только когда один из монахов-перебежчиков сообщил царским стрельцам, что в цитадель можно проникнуть через секретный ход. Последовавшая за занятием монастыря казнь его защитников имела негативные последствия для обители, но в последующие века монастырь постепенно восстанавливался - вплоть до войн и революций новейшей эпохи. 

В 1921 году имущество монастыря было конфисковано большевистской властью. Через два года, в 1923-м, загадочный пожар охватил величественные каменные церкви, превратив их убранство в пепел. Ходили разные слухи по поводу того, кто мог устроить поджог - большевики или сами монахи, — но в результате некогда процветающий остров превратился в пустошь.

Вскоре после этого на архипелаге начали строить классический концентрационный лагерь, который быстро разрастался. Александр Солженицын и Дмитрий Лихачев предоставили наиболее полное описание Соловецкого лагеря, находившегося в удобной близости к Беломорско-Балтийскому каналу (1931-1933), первому советскому инфраструктурному проекту, реализованному трудом заключенных. В 1930-е годы эта система лагерей была распространена по всему Советскому Союзу - появился «архипелаг ГУЛАГ». Вытесненный намного более крупными лагерями, Соловецкий лагерь особого назначения был закрыт в 1939 году, после чего острова многие годы использовались в качестве военной базы.

Попытки восстановления величественного здания Преображенского монастыря начались только в 1970-е годы. Темп работ был ускорен с началом перестройки, когда московские студенты и другие волонтеры устремились летом на север помочь выполнить трудоемкую задачу. В августе 1992 года Патриарх Алексий торжественно перенес на острова святые мощи основателей монастыря; тогда же вновь зазвонили восстановленные колокола. Хотя сейчас в монастыре проживают лишь несколько иноков, его возрождение вызывает искреннее изумление.

Соловецкие острова обладают удивительным обаянием вне зависимости от времени года, но в долгие летние дни, когда солнце не закрыто дождевыми облаками, обитель стоит, залитая фантастическим солнечным светом, который постепенно освещает со всех сторон цитадель и ее церкви. А поздним летним вечером этот свет придает особое значение празднику, в честь которого освящен монастырь, - Преображению Господню, который сам по себе посвящен чуду явления Божественного света.
 

Примечания:
1. Текст и схема из книги У.Брумфилда "Пути к Белому морю".
Изд-во "Три квадрата", Москва, 2019 г.
2. Другие работы У.Брумфилда - здесь.